Альберт Бахтизин,
Директор Центрального экономико-математического института Российской академии наук (ЦЭМИ РАН), член-корреспондент РАН
2020-й год во многом был определен пандемией со всеми вытекающими последствиями. Это и разрыв глобальных производственных цепочек, и рост неравенства. За последний год число долларовых миллиардеров США увеличилось на 50 человек, и их состояние приросло на 40%. Но, тем не менее, этот год послужил толчком для цифровой трансформации. По оценкам IDC, к 2025 г. прогнозируется, что 75% предприятий будут использовать цифровые платформы в своей текущей деятельности.
Динамика впечатляет. Сейчас по широкому определению масштаб «цифровой экономики» это уже более 15% ВВП. И тут два явных лидера как по расходам на информационно-коммуникационные технологии, так и по развитию интернета вещей, по развитию поисковых систем, социальных сетей, онлайн-торговли, платежных систем. Тут, конечно, два явных лидера – это США и Китай.
Вместе с этим практически экспоненциально растет интернет-трафик. За последние 20 лет он вырос в полторы тысячи раз и на данный момент представляет 150 терабайт в секунду, хотя в 2002 году это было 100 гигабайт. Также растет трафик облачных сервисов. И в ближайшие 10 лет, по прогнозам конференции ООН, более 80 млрд устройств будут общаться друг с другом без участия человека, то есть это полноценный интернет вещей.
Стартует очередная встреча рабочей группы стран БРИКС по высокопроизводительным вычислениям, куда со стороны России входит МГУ и наш институт. Но опять мы топчемся на месте, уже пятый год подряд. Другие страны начинают презентацию своих производительных систем с тем, что у них прирост. У нас, к сожалению, прироста нет. И тут видно, что наши самые мощные системы «Ломоносов» и «Кристофари» Сбербанка – это 6 петафлоп. Что касается других стран, то видно, что тут опять два явных лидера, у них сотни систем, которые входят в топ 500. И в 2020 году все говорили про суперкомпьютер Фугаку от Японии. В конце этого года будет введен в эксплуатацию компьютер Люмиа от Финляндии, это уже больше половины экзафлоп, и сейчас идет гонка, кто первый выйдет на мировой рынок с вычислительным экзафлопом. Предполагается, что это будет Китай, разгонит свой млечный путь до экзафлопного уровня.
Поэтому не случайно, что Россия, к сожалению, находится на 43-м месте по индексу цифровой конкурентоспособности, которая определяется и знаниями, и технологиями, и возможность развития этого рода систем. Но барьерами, которые тормозят эти процессы, чаще всего называется недостаток финансирования, недостаток компетенций, консервативность приятия новых технологий и угроза информационной безопасности.
Если говорить про угрозы как таковые, то сошлюсь на оценки данных Всемирного экономического форума, проведенного в 2021 г., какие угрозы в ближайшее время будут наиболее серьезными. Это по оценкам как экспертов форума, так и представителей бизнеса, домашних хозяйств, в общем очень широкого круга людей. В первые очередь называют инфекционные заболевания по понятной причине и рост неравенства. Вот это основные факторы, которые называются и в течение ближайших двух лет будут определять риски. И данные МВФ. Чаще используется индекс геополитических рисков и индекс неопределенной глобальной экономической политики. И тот, и другой индексы – они очень волатильны, и поэтому в таком пространстве, мы для себя сделали вывод, что прогнозировать становится все труднее.
Поэтому далее перехожу к результатам, которые мы получили совместно с коллегами из Федеральной службы охраны. Мы в течение последних 2–3 лет разрабатываем более комплексные индексы, которые обозначены как индекс национальной силы и индекс национальной безопасности для всех 193-х стран-членов ООН. Они являются композитными, то есть меньше подвержены волатильности, и включают в себя множество показателей, которые можно представить в виде 6 тематических блоков: ресурсы, население, труд, экономический показатель, вооруженные силы, наука, инновации. Если по индексу национальной силы, наша страна на 4 месте. По сути, это потенциал нашей страны. Если по индексу национальной безопасности, это уже нормированный на душу населения показатель национальной силы, но немножко скорректированный, их тут больше используется – это 12-е место, то есть мы не входим в первую десятку, хотя до введения санкций, примерно 2010 год, мы были на 10 месте. Текущая геополитическая обстановка определяется двумя полюсами. Две страны, которые забирают на себя более 30% совокупного потенциала всего мира – это США и Китай. А 15 стран-лидеров по национальной силе – это 66%.
Далее я перехожу к данным, которые мы посчитали совместно с консорциумом, куда входит национальный суперкомпьютерный центр Китая, ряд софтверных компаний из Китая. Мы вместе с ними разработали межстрановую модель, которая позволяет оценивать различные последствия различных реализаций рисков, которые возникают в глобальном пространстве, и просчитали два сценария.
Первый сценарий, мы называли его «регионализация», то есть исходя из текущих тенденций по реорганизации товарных рынков, по переносу производственных мощностей из Китая в США и в страны Вьетнам, Малайзию и так далее, по увеличению доли нашей страны на рынках АТР, мы посмотрели, к чему это приведет к 2025 г. именно с позиции увеличения обобщенных интегральных индексов. Основные выводы. Текущая геополитическая ситуация сохраняет конфигурацию двух стран, которые будут бороться за глобальное превосходство – это США и Китай. При этом сохраняются полюса, которые потенциально могут быть новыми точками концентрации силы – это Индия, Россия и Германия. В целом же эта регионализация и разрыв глобальных производственных цепочек, в принципе, не особо чувствителен для региональных игроков. Это принципиальный вывод.
И второй сценарий – это продолжение пандемии. Тут видно на графике: прошла первая волна, заканчивается пик второй, и предположительно будет третья. И мы просчитали так, что несколько последующий лет будут определяться снижением туристического потока и смежных с ним областей. В наложении к предыдущему сценарию к чему это приведет? Выводы такие, что по-прежнему будут два основных игрока, и будет определяться дальнейшая повестка представленными данными, на что это повлияет в краткосрочном периоде.
Тут еще такой принципиальный момент: в процессе расчета этих индексов мы посчитали факторные нагрузки, которые определяют комплексные показатели национальной силы и национальной безопасности. Национальную силу во многом определяют экономические показатели и показатели, связанные с вооруженными силами. Национальную безопасность определяют показатели, связанные с уровнем жизни, финансовые показатели и показатели, связанные с развитием науки (про это коллеги уже много говорили).
И дальше хотел кратко пробежаться по диапазону значений внутри кластера, куда входит наша страна, выход за который создает угрозу для национальной безопасности нашей страны. С ресурсами у нас, понятно, все в порядке. Дальше начинается проблема, связанная с показателями населения – это ожидаемая продолжительность жизни, это показатели, связанные со сверхсмертностью (мы это наблюдаем), это показатели, связанные с убийствами, с ДТП, и показатели, связанные (про это очень много говорили коллеги) с финансами, то есть это денежная масса, это индекс потребительских цен, несмотря на таргетирование со стороны Центрального банка. Все это создает угрозу для национальной безопасности нашей страны. И, естественно, показатели, связанные с развитием научной составляющей.
Далее я хотел коснуться расчетов, которые мы произвели с использованием нашего инструментария, который мы разрабатывали у нас в институте уже не один год – это модель, которая позволяет проводить расчеты влияния сектора НИОКР мультипликативно на всю остальную часть экономики страны. И прогнали, насколько реализация национального проекта «Наука», который, к сожалению, и в том числе на этой трибуне уже говорилось, что не будет реализован хотя бы по увеличению доли исследований; к сожалению, они сокращаются. Но хотя бы посмотреть, к чему это потенциально может привести. Увеличение затрат на исследования с точки зрения других показателей. Здесь представлены внутренние затраты, которые, к сожалению, достаточно маленькие, это 1% от ВВП, в то время как у лидеров это более 4 %. Мы использовали, с моей точки зрения, уникальный, инструментальный, разработанный под руководством академика Макарова, который как раз учитывает эффект от сектора НИОКР. И результаты показывают, что в краткосрочном периоде нет, но в среднесрочном периоде инвестиционная подкачка НИОКР, конечно, выводит страну и смежные с ней отрасли на принципиально другой уровень.
И далее хотел поделиться опытом по разработке демографической агентоориентированной модели, которую мы сделали совместно с коллегами из администрации Президента. Это была по-своему уникальная работа не только в практическом плане, но еще и в научно-поисковом, потому что, как правило, для прогноза демографии используют метод передвижки возрастов и достаточно примитивные модели. Мы в свою очередь решили построить модели, охватывающие социум на индивидуальном уровне, и посмотреть, какие возможности есть для переломления текущей очень негативной тенденции, связанной с депопуляцией, насколько достижимы цели, обозначенные в «Едином плане по достижению национальных целей Российской Федерации на период до 2030 г.»
Видно, что все прогнозы, которые получены в пользу нашей модели, показывают, что при текущей конфигурации переломить депопуляционный тренд, к сожалению, не будет возможно, но мы проиграли различные сценарии по финансовому стимулированию, с одной стороны, на уровне отдельных индивидуумов, с тем, чтобы посмотреть, возможно ли в принципе переложить эту тенденцию пускай не в краткосрочном, но в среднесрочном периоде. И прогнали варианты по изменению мотивационных установок на уровне отдельных индивидуумов, чтобы посмотреть, насколько, в принципе, возможно изменить эту, к сожалению, сложившуюся ситуацию. Но принципиальный вывод, что в среднесрочном периоде это вполне возможно, и оценки показывают, что этот тренд можно переломить за счет, во-первых, увеличения финансирования соответствующей программой и за счет изменения ценных установок, расселения населения.
По материалам пленарного заседания МАЭФ-2021 на тему: «Глобальная трансформация современного обществаи национальные цели развития России»
