Борис Порфирьев, руководитель секции экономики Отделения общественных наук РАН, академик РАН, доктор экономических наук, профессор, член Президиума ВЭО России
Актуальность климатической повестки
– 2022 год – год юбилейный. Мы отмечаем 50-летие мировой повестки устойчивого развития. Ровно 50 лет тому назад состоялась Стокгольмская конференция, которая, по сути дела, положила начало разработке концепции устойчивого развития. Минувшие десятилетия подтвердили актуальность стратегии устойчивого развития, с одной стороны, с другой – продемонстрировали неравномерность реализации этой стратегии, не только во времени, но и в пространстве, большую дифференциацию по странам. Темпы прогресса на сегодняшний день трудно признать удовлетворительными. По отдельным показателям наступает регресс. Это в основном связано с инклюзивным устойчивым экономическим ростом, вопросами климата и экосистемами суш.
Нынешний политический и геоэкономический кризис на первое место выдвинул цель устойчивого развития №17 – это глобальное партнерство в интересах устойчивого развития. Конечно, это не отменяет ценности других целей устойчивого развития, но, безусловно, тормозит их реализацию, и в том числе, той же самой климатической повестки. Означает ли это, что когда на первый план выходят другие цели устойчивого развития, актуальность климатической повестки снижается? Что климатические цели устойчивого развития, которые запланированы до 2030 года более не актуальны, не говоря уже о более отдаленной перспективе 2050 года, на который ориентированы практически все стратегии социально-экономического развития с низким уровнем эмиссии? Напомню, к началу 2022 года такие стратегии были приняты в 47 странах мира. При этом доля стратегий, ориентированных на углеродную нейтральность, достигла 90%. Мы глубоко убеждены, что актуальность этой повестки не уходит. Безусловно, остается глобальная проблема климатических изменений – она шире проблемы климата, экологии и ее социально-экономических последствий. Три тома последнего доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) говорят о том, что эти изменения продолжаются, риски для устойчивого экономического развития, для здоровья населения сохраняются, а во многих регионах – растут. Даже полная реализация стратегий, о которых я упомянул, показывает, что в лучшем случае к 2100 году достигнуть тех параметров, которые запрограммированы Парижским соглашением, не удастся (прим. ред. – Целью соглашения (согласно статье 2) является «активизировать осуществление» Рамочной конвенции ООН по изменению климата, в частности, удержать рост глобальной средней температуры «намного ниже» 2 °C и «приложить усилия» для ограничения роста температуры величиной 1,5 °C.). Кроме того, сохраняются риски для экономики. Уже сегодня экономический ущерб только инфраструктуре развивающихся стран можно оценить в 1% ВВП.
Климатическая повестка – мощный рычаг давления на российскую экономику
Переход от горящей фазы нынешнего геополитического и геоэкономического кризиса, то есть от военных действий и жесткой санкционной войны к позиционной, перенесет сферу противоборства из военно-политической в сугубо экономическую сферу. Одним из главных сегментов, по нашему убеждению, будет «зеленая» экономика, включая климатическую повестку. Последствия для России – это прежде всего, уход недружественных стран от российских углеводородов, который раньше обосновывался, прежде всего, климатическими и экологическими причинами. Сейчас он мотивируется политико-экономическими причинами.
Климатическая повестка и связанный с ней энергопереход – мощный рычаг давления и на российскую экономику, и на отечественную научно-техническую сферу. Прежде всего, речь идет о «зеленых» стандартах, методиках расчета поглощающей способности. Все это находится в руках так называемых недружественных стран. Мы убеждены, что этот рычаг будет ими использоваться, как только история перейдет из горящей фазы в позиционную.
По понятным причинам (из-за ограничения импорта и технологий, осложнения научно-технологического сотрудничества) будут ограничения реализации потенциала экономического роста и модернизации.
Россия и климатическая повестка
Что делать России в этих условиях в отношении климатической повестки (цель устойчивого развития №13) и социально-экономической политики (цели устойчивого развития №8 и №11)?
Мы наблюдаем противоречивые тенденции в институциональной сфере. С одной стороны, продолжается работа по реализации Федерального закона №296 в части ограничения выбросов парниковых газов. Уже приняты или на стадии принятия более полудюжины подзаконных актов. В феврале-марте этого года приняты Федеральная научно-технологический программа по климату и экологии, а также две программы высокоприоритетных инновационных проектов государственной значимости по этому профилю, включая низкоуглеродную энергетику. На эти цели государство планирует ассигновать в ближайшие три года более 10 млрд рублей. С другой стороны, мы видим шаги и усилия по разработке проектов решений, даже по частичной их имплементации, по временному (на два года) ослаблению экологических ограничений. Снижены тарифы за вредные выбросы предприятий в 4-5 раз, коэффициент по первой категории выбросов падает в четыре раза (со 100 до 25), по второй категории – с 25 до 5. Есть мораторий на установление датчиков выбросов на объектах. Да, действительно, сумма велика (300 млрд рублей). Понимание озабоченности бизнеса, безусловно, существует. Тем не менее важно, чтобы эти временные послабления не превратились в устойчивую тенденцию, не были девальвированы национальные цели, в том числе цели нацпроекта «Экология», чтобы это не обернулось в дальнейшим ухудшением качества жизни. Это может привести к тому, что мы превратимся в Китай начала 2000-х годов, но без его экономической мощи.
Необходимо обеспечить интеграцию климатической и экологической политики через стратегическое планирование, прежде всего, через стратегию социально-экономического развития, ее обновления и стратегию пространственного развития. И стержневую направленность этих политик на достижение таких стратегических целей, как повышение качества жизни, в первую очередь, сбережение здоровья населения, структурно-технологической модернизации экономики с опорой на структурные сдвиги и наилучшие доступные технологии, двигаясь от текущей «штопки и запекания дыр» в виде импортозамещения (по понятным причинам, это вынужденная краткосрочная мера) к развитию экономики знаний на основе тех, пусть и немногочисленных, островков НТР и заделов НИОКР, которые есть, и главное – финансовой помощи науке и образованию. Иначе будет воспроизведена модель ускоренного технологического отставания и стагнации экономики.
Примеры таких решений, безусловно, можно привести. Если говорить о климате и энергопереходе, во главу угла должна быть поставлена тема энергоэффективности. Это ядро политики декарбонизации экономики, с одной стороны, и одновременно главное звено в цепи ее модернизации и трансформации, с другой. Надо помнить, что именно производственное потребление энергии – это ключ к решению всего комплекса климатических и экологических проблем. Именно в этой сфере у нас наблюдается серьезное отставание. Мы занимаем 22-е место в мире по композитному индексу энергоэффективности. Причем по энергополитике предпоследнее 24-е. Это говорит о том, что у нас есть большой потенциал, который мы недоиспользуем.
Второй акцент, который нужно сделать в области климата и энергоперехода, это упор на адаптацию, которая на сегодняшний является своего рода падчерицей климатической политики. Нужно переходить к комплексным решениям, которые в первую как раз очередь связаны именно с адаптационной политикой, а не с обеспечением частных решений по снижению углеродного следа.
По материалам IV Московского академического экономического форума, 16 мая 2022 г.
