Согласно прогнозу Организации Объединённых Наций, к 2050-му году более половины населения Земли может столкнуться с нехваткой пресной воды. Более того, дефицит воды в ближайшем будущем может стать одним из основных факторов развития мировой экономики. Ждет ли Россию водный кризис, обсудили научный руководитель Института водных проблем РАН Виктор Данилов-Данильян и президент Вольного экономического общества России, президент Международного Союза экономистов Сергей Бодрунов.
По материалам программы «Дом Э», телеканал «Общественное телевидение России», 16 октября 2021 года
Бодрунов: Виктор Иванович, вы не раз отмечали, что оценки запасов пресной воды в нашей стране сильно преувеличены…
Данилов-Данильян: Запасы меряются двумя способами. Первый способ – это статический запас: сколько воды содержится во всех водных объектах в данный момент. Но дело в том, что статический запас – это категория, неадекватная экономике. Экономику интересует, не сколько есть в данный момент, а сколько можно взять. Так вот, сколько можно взять – это так называемые возобновляемые запасы. И если говорить о Байкале, то у него огромный статический запас, а возобновляемых запасов не так много. Их верхняя граница – это 55 кубокилометров, сток реки Ангары, единственной реки, которая вытекает из Байкала. Это немного. Например, та же самая Ангара впадает в Енисей и несёт уже не 55, а 160 кубокилометров. А впадая в Ледовитый океан, Енисей несёт 650 кубокилометров. Поэтому рассказы о том, что в Байкале огромное количество воды, они правдивы, но они не экономичны. Ни в коем случае нельзя интерпретировать мои слова, как принижение значения Байкала. Оно огромно. Но рассматривать его как источник питьевой воды, которым можно напоить чуть ли не всё человечество, это, извините, иллюзия.
Бодрунов: Какова вероятность того, что наша страна может столкнуться с кризисом питьевой воды?
Данилов-Данильян: Да, пресной воды много. Если считать на душу населения, да и валовые запасы у нас огромные. Мы занимаем второе место в мире по валовым запасам возобновимой воды. Первое место у Бразилии. Но это благодаря тому, что у нас территория огромная. Если считать, например, на квадратный километр территории, то в России пресной воды меньше, чем в среднем по миру. А если считать на душу населения, то гораздо больше. У наших огромных запасов пресной воды есть недостатки. Они территориально очень неравномерно распределены: 80% пресной воды находится в азиатской части России, а 80% экономики и населения – в европейской.
Бодрунов: Да, более того, у нас есть такие проблемные зоны, как Крым, где засухи, не хватает пресной воды.
Данилов-Данильян: Вы совершенно правы. У нас сильная дифференциация регионов по водообеспеченности. Есть такие, где воды много. Это, прежде всего, Дальневосточный регион. А есть такие, в которых воды катастрофически не хватает, по крайней мере, в течение некоторых лет. Это, конечно, и Крым, и Калмыкия, и Краснодарский край, потребности которого в маловодные годы удовлетворяются всего на 60%, и Ставропольский край, и Астраханская область, и Курганская, и Оренбургская. Список можно продолжать. Если мы просчитаем потребность в воде в так называемом инерционном сценарии, то в европейской части России острейший водный кризис может наступить уже к 2035 году. То есть через 15 лет. До этого доводить нельзя. Основная проблема – не в том, что у нас мало Н2О на европейской территории, а в том, что эта вода стала экономически неудобной для эксплуатации, она сильно загрязнена. С каждым годом растут затраты на то, чтобы подготовить воду для питьевого или хозяйственно-бытового использования.
Бодрунов: Сейчас все системы работают без водоподготовки…
Данилов-Данильян: Могу сказать точно, Сергей Дмитриевич, у нас только 1% потребляемой воды соответствует высшей категории качества, то есть, не нуждается в водоподготовке. 99% забираемой воды и воды, которая находится в тех источниках, которые мы эксплуатируем для хозяйственно-питьевого водоснабжения, ниже этой категории, а это значит, что вода требует водоподготовки.
Бодрунов: Это очень большие затраты. Вы правильно говорите, что вода становится экономически сложным ресурсом. Соответственно, надо перестраивать промышленность, которая эксплуатирует пресную воду. Например, чтобы произвести пару женских сапог, необходимо до 10 тонн пресной воды.
Данилов-Данильян: Это называется водный след. Водный след чашечки кофе – 200 литров. Для того чтобы смолоть кофе, нужно электричество. Для того чтобы произвести электричество, нужна вода, не только на гидроэлектростанциях, но и на теплостанциях.
Бодрунов: Да, они, действительно, потребляют огромное количество воды. Мы не задумываемся над тем, как это, на самом деле, происходит. Согласно прогнозам, российская экономика будет в ближайшие годы расти темпами 2-3%, а, значит, нам нужно думать о том, где взять столько воды для того, чтобы обеспечить этот экономический рост.
Данилов-Данильян: Вода становится, на самом деле, самым узким местом. Например, атомная станция в расчёте на единицу мощности потребляет воды в полтора раза больше, чем тепловая. Если будет изобретено, наконец, термоядерное электричество, то на станции, работающей на термояде, будет потребность в воде на единицу мощности такая же, как у атомной станции. Да, мы избавимся от необходимости добывать сырьё, но вода окажется самым узким местом и самым нужным сырьём для термояда. А об этом-то никогда и не вспоминают.
Бодрунов: Так, поневоле задумаешься, какими водными ресурсами мы должны обладать, чтобы оплатить наше благополучие в будущем. И насколько важно использовать эффективно те источники питьевой воды, которые есть, сохранять водный баланс. Виктор Иванович, какие действия нужны со стороны бизнеса, чтобы не допустить кризиса питьевой воды? На что обратить особое внимание?
Данилов-Данильян: Конечно, особое внимание нужно обратить на то, чтобы бороться с загрязнением водных объектов. Но у нас этим занимаются мало и не систематично. Источников загрязнения, в принципе, два типа. Это точечные источники – технологические сооружения, например, труба. Всё остальное – диффузное загрязнение воды. Это сток с поверхности: с сельскохозяйственных полей, с территорий населённых пунктов, с промплощадок, загрязнение воды, происходящее от свалок и от полигонов. Там неизбежно образуется так называемый фильтрат, который у нас в России практически не собирается, не обезвреживается и по поверхности или через так называемую верховодку или подземные воды попадает в водные объекты. Всего типов источников диффузного характера почти два десятка, включая и атмосферные выпадения, и вторичные загрязнения от донных отложений в самих водных объектах. На всё это сейчас нет времени. Понимаете, у нас государство никогда не занималось диффузными источниками, они не оцениваются, не мониторируются, не облагораживаются, не предпринимается никаких усилий для того, чтобы сократить диффузные загрязнения. А по нашим оценкам на диффузные загрязнения приходятся как минимум 60% всего загрязнения. Мы боремся с 40% и не обращаем внимание на 60%. Потом, даже те 40%, которые приходятся на точечные источники, известны плохо. Мы плохо знаем, сколько грязи сбрасывают наши предприятия, в том числе коммунальные и промышленные, в водные объекты, потому что у нас нет надлежащего мониторинга источников загрязнения. Не такая уж у нас редкость некондиционное сырьё, и совсем не редкость никудышные расходные материалы, и технологические режимы не выдерживаются. В результате то, что расчётным путём записывается в статистические формы, часто сильно отличается от того, что есть на самом деле. Сведения о реальном загрязнении, производимом фабриками, заводами, жилкоммунхозом, черпаются из статистических форм, которые эти предприятия сами и заполняют, исходя из количества произведённой продукции и характеристик оборудования. По оценкам, которые делались в ходе разных исследований, в том числе и в нашем институте, разница между заполняемыми статистическими формами и приборными данными в 10 и более раз. Кроме того, в эту статистику не входят аварии. В результате что у нас получается… Есть федеральный проект «Оздоровление Волги». Счётная палата год назад проверяла, как он выполняется, и пришла к выводу, что выделенные средства осваиваются в недостаточной степени. Почему? Да потому что проекты не учитывают реальных условий реализации соответствующих мер. Деньги выделены, потратить их не удаётся. Это звучит фантастически при нашем финансовом и инвестиционном голоде. Соответственно, у нас очень низкое качество проектирования. Я являюсь председателем Экспертного совета Росводресурсов. А чем занимается Экспертный совет? Он рассматривает инвестиционные проекты, которые финансируются при участии государственного бюджета. Вы знаете, редчайший случай, чтобы проект прошёл сразу. Как правило, он отправляется на доработку. А иногда и после этого его приходится отправлять на доработку во второй раз.
Бодрунов: Это, конечно, большая проблема.
Данилов-Данильян: Кадры водохозяйственников практически не готовятся. Есть пара институтов, где что-то делается, но это капля в море.
Бодрунов: Мы видим, что есть проблема с кадрами, нет программ, даже выделенные деньги освоить не можем. Получается, что от кризиса водных ресурсов нам никуда не деться. Может быть, следует готовиться к нему – создавать промышленность, которая производила бы соответствующие датчики контроля, массово внедрять технологии очистки, развивать технологии опреснения воды. Каким путём нужно идти?
Данилов-Данильян: Разумеется, этими вопросами надо системно и серьёзно заниматься. А ни системности, ни серьёзности пока не заметно. Возьмём Крым – самый водонедостаточный район Российской Федерации. Мы до сих пор толком не знаем, каким образом устроена подземная вода в Крыму. Основные данные были получены ещё в 70-е годы. Я с 2014 года говорю о том, что необходимо системно заняться изучением водных ресурсов Крыма. Как только перекрыли Северо-Крымский канал, начались неприятности с водой, которые дали о себе знать в 2019 году и достигли пика в 2020 году. 2021 год был отмечен небывалыми наводнениями. Чехарда великой засухи 2020 года с великими наводнениями 2021 года будет продолжаться. Надо быть готовым и к тому и к другому. Для этого нужно хорошо знать, как устроена гидросистема Крыма. Если вы имеете полную информацию о том, как обстоят дела с ресурсами, вы можете составить схему так называемого интегрированного управления водными ресурсами, которая учитывает наличие ресурсов, настоящие и перспективные потребности по разным сценариям, и позволяет выбрать, в том числе, такие направления развития экономики, которые под силу обеспечить, благодаря местным ресурсам.
Бодрунов: Да, большой перечень мероприятий.
Данилов-Данильян: Если всё это разумно организовать, Крым может нормально развивать свою экономику без такой экзотики, как опреснение морской воды. Больше того, разговоры про опреснение, которые активно ведутся, предполагают строительство завода в Ялте. Это абсурд. В курортном городе нельзя строить завод. И потом, Чёрное море имеет вдвое большую минерализацию, чем Азовское море. Если уж приспичило опреснять воду, то не черноморскую, а азовскую.
Бодрунов: Перечень проблем, который вы очертили, действительно, огромен. Нужна комплексная программа и по исследованию наших водных ресурсов, и по привязке их нашим текущим экономическим проблемам, проблемам территориального развития, размещения производств, подготовки кадров. Что позволит не допустить кризиса с питьевой водой, который может возникнуть на горизонте 15-20 лет. Я благодарю Вас за то, что Вы смогли донести эту важную информацию, показать необходимость принимать серьёзные и, может быть, уже и в какой-то мере запоздалые меры по предотвращению угрозы для нашей национальной, если позволите, безопасности.
