МИХАИЛ ИВАНОВИЧ ТУГАН-БАРАНОВСКИЙ (8.01.1865 — 21.01.1919)Русский экономист, историк, видный представитель «легального марксизма», после 1917 г. — министр финансов Украинской народной республики, член Императорского Вольного экономического общества. Степень магистра политэкономии и статистики получил в Московском университете. Работал в Департаменте торговли и мануфактур. Автор монографии «Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и влияние на народную жизнь». С 1913 г. — профессор Петербургского политехнического института. Соавтор работы «Украинский народ в его прошлом и настоящем». По оценке австрийского и американского экономиста Йозефа Шумпетера, Туган-Барановский был самым выдающимся из «полумарксистских» критиков Маркса и наиболее выдающимся российским экономистом своего времени, соединявшим качества экономического историка и теоретика.
Туган-Барановский дал подробный и точный экономический диагноз российской экономике конца XIX века на заседании промышленного отделения ВЭО в январе 1898 г. Он применил в нем к России теорию циклических кризисов, доказывая свой тезис цифрами. «Вольная экономика» приводит фрагмент его доклада.
Нашу публику уже много лет уверяют, что русский капитализм совсем не похож на западноевропейский. На Западе капитализм повел к колоссальному росту национального богатства, огромному увеличению количества производимых продуктов. Капиталистическая промышленность Запада быстро прогрессирует и объединяет под фабричной кровлей все новые толпы рабочих. Крупные предприятия растут за счет мелких; происходит концентрация промышленности, особенно ярко обнаружившаяся в самое последнее время (синдикаты, тресты). В более передовых странах Запада земледелие уже давно перестало быть основной, господствующей отраслью производства, дающей тон всей промышленной жизни: своеобразный цикл капиталистической промышленности, смена периодов оживления и застоя, почти совершенно не зависит от колебаний урожая. Промышленный застой нередко наблюдается в урожайные годы, а оживление — в годы неурожая. Вместе с тем доля населения, занятого в промышленности и торговле, на Западе растет с каждым годом, а земледельческое население относительно, а иногда и абсолютно, падает.
Совсем другое, говорят нам, мы видим в России. Развитие капиталистического производства повело у нас не к обогащению, а к обеднению страны; не только рабочие классы, непосредственные производители, обеднели, но даже и общая сумма производимых продуктов обнаруживает тенденцию к сокращению. Число рабочих на наших фабриках почти не рас- тет, a сравнительно с общей суммой населения, даже падает. Земледелие теперь, как и раньше, является основанием всего нашего хозяйственного строя. Всем управляет у нас «господин урожай». Уродился хлеб — мужик больше покупает ситцевых рубах — хлопчатобумажная промышленность оживляется. Хлеба мало — на фабриках работа приостанавливается, фабричные рабочие остаются без работы. Периоды оживления и застоя нашей промышленности вполне совпадают с годами хорошего и дурного урожая. В самой фабричной промышленности не наблюдается той концентрации производства, которая замечается на Западе. В новейшее время размер нашей фабрики стал быстро сокращаться. Фабрика становится мельче. Наш капитализм был достаточно силен, чтобы окончательно разорить мужика, убить его промыслы, но оказался совершенно неспособным исполнить культурную миссию западноевропейского капитализма — объединить рабочих, поднять производительность национального труда. Русский капитализм походит на западноевропейский отрицательной стороной; но у него совершенно отсутствует положительная сторона, несомненно, имеющаяся в капиталистической промышленности Запада. Так или почти так изображаются русский и западноевропейский капитализм большинством наших почтенных экономистов.
Попробуем же проверить все это на цифрах; но, уж принявшись за статистику, не будем довольствоваться случайно выхваченными цифрами за тот или иной отдельный год, а статистически исследуем движение промышленности за весь новейший период развития нашего капитализма, то есть с эпохи освобождения крестьян…
Рост числа рабочих обнаруживает три ясно обозначенных колебания. Одна волна достигает своей вершины в 1873 г.; затем следует небольшое падение, в 1882 г. волна достигает апогея. В течение следующих трех лет число рабочих падает. Следующее поднятие начинается с 1886 г., причем голод 1891 г. вызывает только легкую приостановку поступательного движения; число рабочих быстро растет и особенно значительный рост замечается в последнем году, за который имеются сведения, — в 1893 г… Движение ярмарочной торговли в Нижнем до половины 80-х годов колеблется так же, как и число рабочих. Совпадение колебаний обеих кривых, полученных совершенно из разных источников, является доказательством того, что колебания эти выражают известную реальность. Как ни неточны цифры рабочих на фабриках и цифры подвоза товаров на нижегородскую ярмарку за каждый отдельный год, но, взятые за длинный ряд лет, они отражают действительные изменения промышленности. Начиная с половины 80-х годов кривая ярмарочной торговли быстро опускается книзу, в то время как кривая рабочих так же быстро растет. Что же это значит? А то, что значение нижегородской ярмарки в нашем торговом обороте падает. Архаическая форма торговли — ярмарки — сходит со сцены. Капиталистическая Россия усваивает и более культурные, более современные формы торговли. Нижегородская ярмарка перестает быть «всероссийским торжищем», игравшим такую первенствующую роль в торговом механизме прежней России. Обороты ярмарочной торговли достигают своего апогея в 1881 г. и уже, наверное, никогда не достигнут цифры этого года. Падение ярмарочной торговли за последнее десятилетие является одним из выдающихся симптомов быстрого экономического роста России. Ярмарка отмирает, вместе с отмиранием наших старинных бытовых экономических форм — кустарного производства, общины и пр.
Чем же вызывались эти колебания? Уже из одного того, что они соответствуют английским колебаниям, следует заключить, что причина их не имеет чисто местного характера. У нас обыкновенно думают, что единственным или, по крайней мере, наиболее важным фактором, определяющим состояние нашей промышленности, является «господин урожай»… Но промышленный застой середины 70-х годов совпадает скорее с хорошими, чем дурными урожаями; из четырех лет 1874–1877 гг. урожай 1874 г. был даже наилучшим за весь период. Конец 70-х годов и начало 80-го были, несомненно, эпохой оживления нашей промышленности. Было ли вызвано это оживление урожаями? Правда, урожай 1878 г. был очень хорош (хотя и не так, как в 1874 г.), но зато урожай 1879 г. был значительно ниже среднего. Время от 1882–1886 гг. было эпохой депрессии; между тем только один год (1883) этой эпохи был неурожайным, а в 1882, 1884 и 1885 гг. урожай был выше среднего, — и все- таки промышленность была в застое. Напротив, неурожайная эпоха начала 90-х годов едва была в силах немного приостановить рост общей цифры рабочих и хлопчатобумажного производства. Если мы обратимся к кривой выплавки чугуна, то тут мы не заметим уж ровно никакой связи между колебаниями урожая и состоянием производства».
Полностью доклад Михаила Ивановича Туган-Барановского вы можете найти на сайте ВЭО России — veorus.ru, где выложены все оцифрованные «Труды» начиная с 1765 года — от основания Императорского Вольного экономического общества.
