Сергей Глазьев,
Академик РАН, советник Президента РФ
Форсайт – это, как известно, предвидение будущего, технологического и институционального, социального, но главное, это предвидение нужно для того, чтобы мы успешнее реализовывали цели социально-экономического развития. А для этого методология форсайта должна как-то сочетаться с методологией экономической политики. К сожалению, у нас в области форсайта много достижений, а в области экономической политики нет пока заметной связи между тем, что делается в рамках прогнозирования и тем, что реализуется на практике.
В своем докладе я попробую пояснить, как должно происходить это сочетание форсайта и экономической политики. Я хочу проиллюстрировать и просто напомнить некоторые закономерности, начиная с технологического форсайта развития, что для современной экономической политики не известно, во всяком случае, не известно аудитории: если мы бы встречались в министерстве экономики или в аппарате правительства, не говоря уже о центральном банке, на нас бы смотрели, открыв рот, не понимая, о чем речь.
Наиболее развитая часть форсайта – это технологическое прогнозирование, где проведено моделирование десятков тысяч научно-производственных циклов, создан очень простой формальный аппарат, каждый научно-производственный цикл, любой цикл технологии моделируется с помощью логистической кривой, которая очень удобна в аналитическом описании, и иллюстрирует, во-первых, пределы роста совершенствования каждой технологии, во-вторых, это очень важно, нелинейный характер технико-экономического развития.
То, что характерно на микроуровне, повторяется и на макроуровне через сочетания технологически напряженных производств. Мы наблюдаем такую же нелинейную длинноволновую динамику смены технологических укладов. Очень важно подчеркнуть и неравномерность происходящего экономического развития, которое создает некую систему координат для политики экономического развития и позволяет сформировать приоритеты. Сейчас мы находимся в заштрихованной зоне, эту зону мы называем зоной родов нового технологического уклада.
Передовые страны сегодня выходят в фазу роста нового технологического уклада, который будет генерировать новую длинную волну экономического развития. Надо сказать, что эту фазу роста, точнее, фазу родов пройти сложно, переходя к практическим приложениям. Хорошо известна закономерность, согласно которой подавляющая часть новых технологических идей гибнет в процессе перемещения знаний от фундаментальных исследований к коммерсализации. И именно этот провал –долина смерти – характеризуется тем, что для нашего системоуправления он никак не заполняем.
У нас есть некоторое финансирование фундаментальных исследований, пусть небольшое, относительно других стран, но пока еще заметное. Есть примеры коммерциализации в основном импортных технологий, немножко и своих, но наши технологии не могут пройти сквозь эту долину смерти в силу того, что отсутствуют механизмы государственной поддержки. И, соответственно, то, что мы уже создали, мы так и воспроизводим, а сделать технологический скачок между технологическими укладами, создать мощный инициирующий импульс для формирования нового ядра экономического роста мы не можем – у нас не хватает инструментов экономической политики. Мы их просто не используем.
С точки зрения приоритетов экономического развития более-менее понятно, что в мировой экономике сформировалось ядро нового технологического уклада, которое растет с темпом, в среднем, 30-40% в год. Нано, био, инженерные, информационные, коммуникационные, когнитивные, цифровые технологии в сочетании дают технологическую революцию, которая преобразует практически все отрасли экономики. Если в ядре темпы роста достигают 35, а подчас и 70-80% в год, то на периферии внедрение этих технологий тоже дает опережающий рост – 10-15% в несущих отраслях, 3-4% – в традиционных отраслях. Технологическая революция, собственно говоря, и обеспечивает скачок в экономическом развитии. Что нужно сделать для того, чтобы внедрить все эти достижения? Конечно, обеспечить полномасштабное финансирование производств нового технологического уклада, то есть денег сюда нужно давать столько, сколько возможно с точки зрения имеющегося научно-технического потенциала. Столько, сколько он может освоить и реализовать в организации и расширении производств.
За счет чего эти деньги могут возникнуть? Во-первых, если мы говорим о внутренних исследованиях и инвестициях, то это, прежде всего целевой кредит. Целевой кредит, то есть инструменты специального рефинансирования, через которые можно давать деньги не под ключевую ставку, а под 2-3%. Вообще во всех странах, которые демонстрируют экономические успехи, мы видим вектор инструментов денежно-кредитной политики. Например, в Китае, если вы реализуете приоритетный проект, то вам дадут кредит под 0,2%, 0,5% на 10 лет, на 15, на 20. Просто госпредприятие, которое на фронте научно-технического прогресса работает, получит под 2%. Если вы частный сектор, который действует на свой страх и риск, получите под 4%, но никак не под нашу ключевую ставку.
У нас, как вы знаете, центральный банк практически перестал выделять кредит в экономику. Если еще до 2014 года ЦБ выделил примерно 10 триллионов рублей кредита, то сегодня, по прошествии последних 4 лет, полностью рефинансирование экономики свернуто. Специальные инструменты рефинансирования, под которые шло проектное финансирование, поддержка малого бизнеса и так далее, прекращены, и центральный банк наш – единственный в мире, который изымает деньги из экономики вместо того, чтобы их туда вливать. Всего было изъято 10 триллионов, которые были выданы, плюс еще 4 триллиона он изъял за последние полтора года через депозиты и выпуск облигаций. То есть, российские денежные власти тормозят экономическое развитие вместо того, чтобы создавать целевое кредитование экономического роста.
Бюджетная политика не дает инициирующего импульса инновационному развитию. По-прежнему деньги в долгосрочном плане вывозятся из страны через стабилизационные фонды вместо того, чтобы вкладываться в развитие.
Наконец, внешняя торговля. Казалось бы, уникальное явление, смена технологически укладов сопровождается резкими скачками цен на энергоносители, вы видите это последние 150 лет, последнее двадцатилетие не было исключением. Переход на новый технологический уклад тоже был опосредован резким повышением цен. Вот вам источник валюты для того, чтобы финансировать импорт новых технологий, стимулировать инновационное развитие с другими странами ядра нового технологического уклада, но большая часть этих денег ушла в оффшоры, Россия стала крупнейшим донором мировой экономики, потеряв более триллиона долларов за последние пару десятилетий. Ну, и контроль за промышленностью тоже переместился в оффшоры, то есть, между рекомендациями, которые вытекают из технологического форсайта и экономической политикой нет просто ничего общего. Экономическая политика осуществляется прямо наоборот тому, как она должна была бы осуществляться исходя из той стратегии рывка в экономическом развитии, о котором говорит президент нашей страны.
Если говорить о рывке, то, из технологического форсайта вытекает смешанная стратегия опережающего развития. Во-первых, опережающий рост нового технологического уклада, максимальная концентрация ресурсов в целях полного освоения имеющегося научно-технического потенциала. Второе направление – это динамическое наверствование там, где наши предприятия близки к фронту научно-технического прогресса. Отличный пример – авиационная промышленность, не прошло и 30 лет, как сейчас заговорили о том, что самолет ИЛ-96, ТУ-204, и ИЛ-112 могут создать основу нашего парка, который мы потеряли. Если сейчас удастся организовать целевое кредитование для создания лизинга наших самолетов через государственные банки, темпы роста могут быть несколько десятков раз только в этой очень перспективной области экономики.
Кроме технологического форсайта, к сожалению, мы прозевали период сверхвысоких цен на нефть и продолжаем делать ошибки. Теория долгосрочного технико-экономического развития говорит о том, что мир перейдёт на новые доминирующие энергоносители, мы же продолжаем наращивать экспорт нефти и газа в качестве энергоносителя. С точки зрения долгосрочной закономерности это тупиковое направление, которое нас замыкает в технологической ловушке отсталости, предыдущего технологического уклада. Нам вместо того, чтобы экспортировать нефть и газ, необходимо развивать новые технологии, где действует устойчивая траектория развития в информационно-коммуникационных технологиях, экспоненциальное развитие техники. Очень важно понимать, что нужны инициирующие импульсы, нужна высокая концентрация инвестиций в начальной фазе технологической траектории. Типичный пример смены технологического уклада в области электротехники – переход на светодиоды, который позволяет в десятки раз поднять эффективность светильников, но если вы хотите получить такое развитие, просто размазывать финансирование равномерным образом по экономике не получится.
В заключение пара иллюстраций о неравности экономического развития. Если мы проспим вот эту фазу родов технологического уклада, дальше нам придётся идти по пути догоняющего развития, где капиталоемкость будет нарастать нелинейно. Нелинейно растёт капиталоемкость, мы уже видим, в ряде отраслей, где переход к новому технологическому укладу близок к завершению, например, в сфере медицинской промышленности. Темпы роста, на которые мы должны были бы ориентироваться в ядре нового технологического уклада вы видите по нанотехнологиям. Большая часть технологий растёт с темпом от 0% до 40%.
Последнее, о чём я хотел заметить – что кроме технологического форсайта существует ещё институциональный форсайт, о котором мы только начинаем задумываться. Мир переходит к новому мирохозяйственному укладу.
Через мировые потрясения, через мировую гибридную войну, которая сегодня происходит, вырисовывается новая модель управления, которую мы назвали интегральный строй, сочетающая планирование с рыночной самоорганизацией, сочетающая использование фиатных денег с приоритетами экономического развития, с опорой на государственную банковскую систему и использование долгосрочного кредита как инструмента регулирования экономического развития, и сравнение нового мирохозяйственного уклада с предыдущим говорит о том, что мы по-прежнему имеем проблему, типичную для периферийной страны уходящего мирохозяйственного уклада. Мы никак не можем добиться восстановления стратегического планирования, внедрения механизма сквозной ответственности за выполнение задач развития.
К сожалению, доминирующее сегодня сочетание экономических интересов не позволяет нам даже превратить государственную банковскую систему в инструмент экономического развития. Мы, когда рассуждаем об экономическом планировании, имеем в виду правительство, но в действительности у государственной банковской системы сегодня денег, наверное, в 3 раза больше, чем у правительства, однако она не занимается инвестициями. Доля государственных банков, точнее, инвестиционных кредитов в банковской системе не превышает 7%. Государственные банки ведут себя, как кошки, гуляющие сами по себе. Сверхвысокие процентные ставки сопровождаются залоговым рейдерством. В экономике нарастает хаос, в то время, как огромные денежные ресурсы сконцентрированы сегодня и в профиците бюджета, и в государственной банковской системе, работают не на экономическое развитие, а работают на обогащение людей, которых эта политика полностью устраивает, и они делают вид, что ничего менять не надо, прикрываясь теорией экономического равновесия, абсолютно неадекватной для вопросов экономического развития.
До тех пор, пока у нас в парадигме экономического управления будет доминировать примитивное представление об экономическом равновесии, которое абсолютно несовместимо с закономерностями экономического развития, которое нелинейно, неравновесно, неопределённо, относительно и требует концентрации инвестиций на прорывных участках формирования технологических траекторий, мы будем вращаться вокруг обслуживания интересов части властвующей элиты, которая считает, что ничего менять не надо, потому что у них всё хорошо.
На самом деле это типичное периферийное положение на обочине, которое для страны очень опасно, поскольку, если мы не успеем встроиться в ядро нового технологического уклада и сформировать институты нового мирохозяйственного уклада, то на этой периферии между 2 центрами развития глобальной экономики – старым на Западе и новым на Востоке – наша целостность экономическая окончательно будет разорвана, и возможности для самостоятельного развития будут упущены.
А возможности есть расти с темпом не менее 8% в год, если мы реализуем эту смешанную стратегию опережающего роста, о которой мы в Вольном экономическом обществе многократно дискутируем.
(Выступление на пленарной сессии «Экономические драйверы технологического развития» Санкт-Петербургского экономического конгресса (СПЭК-2019), 03.04.201
9 г.)
