«К концу 2019 года назрели фундаментальные предпосылки для стагнации на рынке нефти»
Ольга Маликова, д.э.н., профессор кафедры государственного регулирования экономики Института государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС
Рынок нефти объективно переживает сложный период. К концу 2019-го стали проявляться долго созревавшие негативные для рынков углеводородов тенденции.
Основных вызовов — три. Первый – торможение темпов роста мировой экономики, прежде всего китайской. Плюс, экономика Китая начала трансформироваться: если прежде она тяготела к индустриальной модели развития, то сейчас она становится высокотехнологичной, а следовательно, менее материалоемкой и энергоемкой. Схожие тенденции складываются и в других странах. Второй – европейские государства с начала прошлого десятилетия стали ориентироваться на формирование «зеленой», низкоуглеродной экономики и в рамках этой стратегии ускоренно развивают электрогенерацию на основе возобновляемых источников энергии, прежде всего солнца и ветра. Это заметно сказывается на потреблении энергии.
Наконец, третий вызов. Появление — в лице США — нового игрока в сфере добычи нефти и газа и расширение экспорта газа из этой страны. Американские компании быстро увеличивали объемы добычи углеводородов и к 2040 г., согласно прогнозам, США должны были войти в число крупнейших экспортеров газа и крупных экспортеров нефти.
Кроме того, страны, которые раньше обеспечивали основной спрос на нефть, подошли к той черте, когда уровень энергоэффективности позволяет стабилизировать потребление нефти, достичь «пика» ее потребления. И это в основном платежеспособные страны. Одновременно спрос на углеводороды растет за счет тех государств, которые либо не являются платежеспособными, либо сами обладают запасами газа и нефти, и растущий спрос, по крайней мере, частично, могут удовлетворять за счет собственных источников сырья.
Таким образом, к концу 2019 года назрели фундаментальные предпосылки для стагнации на рынке нефти. Скорее всего, если бы не случилась эпидемия коронавируса, происходила бы постепенная коррекция рынка, удешевление углеводородов протекало бы довольно вяло, и экономика, и добывающий комплекс имели бы возможность перестраиваться под новый ритм постепенно.
Однако эпидемия запустила механизм очень резкого снижения спроса и обвального падения цен на нефть и на природный газ. Covid-2019 буквально обрушил рынок.
Для нормализации ситуации на рынке нефти было предпринято несколько попыток добиться соглашения в рамках ОПЕК+. Но первое в текущем году соглашение по сокращению объемов поставок в целях сдерживания падения цена на нефть не увенчалось успехом, и это в определенной степени было закономерно. В марте Россия не присоединилась к этому соглашению по одной веской причине. В рамках договоренностей участники ОПЕК+ должны были сокращать объемы добычи и экспорта нефти для стабилизации цен на приемлемом уровне. Однако одновременно такие действия приводили к высвобождению определенной доли рынка. И на эту долю рынка были нацелены США. Получалось, что основной выигрыш от договоренностей ОПЕК+ получали американские компании. Россия на такую «ротацию» была не согласна.
Но дальше события развивались по негативному сценарию, и надежды на то, что эпидемия закончится довольно быстро и рынок стабилизируется также сравнительно быстро, не оправдались. И в этих условиях соглашение в рамках ОПЕК+ было неизбежно, и оно было достигнуто в апреле.
Что нас ожидает? Ситуация довольно противоречивая. Долгосрочные тенденции складываются не в пользу стран — традиционных экспортеров углеводородов. Прежде всего, курс европейский стран на формирование «зеленой» экономики устойчив, что означает стагнацию потребления нефти. Отдельный вопрос – это развитие транспортного сектора. Если будет успешно происходить переход на электромобили или автомобили с гибридными моторами, это может создать дополнительный стимул для сокращения потребления нефти.
Правда, есть и предпосылки для балансировки ситуации на рынки нефти. Они взаимосвязаны. Первая — низкие цены на нефть, наряду с соглашением ОПЕК+, выводят из хозяйственной эксплуатации объекты с высокой себестоимостью добычи. И вторая, теснейшим образом с ней связанная: себестоимость добычи сланцевой нефти в последние полтора года в США практически перестала снижаться, большое число объектов, особенно на сложных месторождениях, оказываются за гранью рентабельности. Дальнейший рост добычи на таких участках становится проблематичным.
Таким образом, на фоне стабилизации, а может, даже и сокращения добычи мы будем наблюдать процесс своего рода расчистки, при котором компании, имеющие высокие издержки, вынуждены будут уходить с рынка.
Но кроме объективных тенденций, в сложившейся непростой ситуации большую роль играет и политический фактор. Значительная часть нефти добывается в странах, которые находятся под американскими санкциями – это Иран, Венесуэла и Россия. И мы видим попытки расчистить за счет названных стран рынок для своих добывающих компаний, в том числе политическими методами, что, безусловно, искажает механизмы свободной конкуренции.
Формирование долгосрочной тенденции к снижению цен на углеводороды вновь ставит на первый план вопрос о диверсификации структуры российской экономики, создании развитого обрабатывающего сектора. Реализация промышленной политики, направленной на развитие производств, технологически связанных с нефтегазодобычей, позволит монетизировать естественные конкурентные преимущества. Развитие энергетического машиностроения, в свою очередь необходимо для обеспечения эффективной и бесперебойной работы ТЭК. Пищевая и легкая промышленность необходимы для создания в регионах новых рабочих мест, повышения уровня жизни граждан. Сбалансированный рост в различных видах деятельности способен минимизировать экономические риски в условиях усложнения внешнеэкономической конъюнктуры.
