Историко-экономическая фантазия.
Я не ученый-марксист, хотя в 1977 году сдавал проникнутый духом марксизма экзамен по истории экономической мысли, причем в самой цитадели марксизма — Йельском университете, и за мои скромные познания в области техасского социализма XIX века я обязан Майку Ланду, настоящему техасцу, тем не менее не могу упустить возможность выступить по случаю 200-летия со дня рождения Маркса, тем более что в прошлом году я был на Санкт-Петербургском экономическом форуме в городе на Неве. Там с места поднялся человек и заявил, что все прогрессивное человечество в этом году отмечает три больших юбилея: 150-ю годовщину «Капитала», 100-летие штурма Зимнего дворца (он махнул рукой через реку в сторону Эрмитажа), а затем (он указал на меня) — 50 лет со дня публикации «Нового индустриального государства». Я возвел очи к небесам и сказал: «Папа, ты это слышал?»
Джеймс Кеннет Гэлбрейт,
профессор Школы по связям с общественностью им. Линдона Джонсона, профессор Кафедры госуправления, Техасский университет в Остине
Похождения Маркса в Техасе
Как сообщил Робин Блэкберн в 2012 году в журнале «Якобинец», Маркс действительно раздумывал над эмиграцией в Техас. В 1843 году он в письме мэру своего родного города Трира просил разрешения на эмиграцию. Но все-таки, согласно источнику обычно надежному, а именно документальному фильму «Век неопределенности», снятому моим отцом в 1977 году, он не поехал просто потому, что у него не было денег на проезд, поэтому он в конце концов и оказался в Лондоне — это было дешевле, и с научной точки зрения имело определенные преимущества.
Если бы Маркс эмигрировал за 142 года до меня, он нашел бы в Техасе крепкое социалистическое сообщество, с которым можно было бы затевать драки. Он встретил бы там Виктора Проспера Консидерана, французского фурьериста, автора трактата Destine sociale, основателя Европейского общества колонизации Техаса (план этой колонизации под названием Au Texas был опубликован в 1854 году), а также общины Ла Реюньон в 1855 году — 2500 акров на реке Тринити, недалеко от нынешнего Далласа. К 1855 году, когда туда прибыл Консидеран, в общине уже насчитывалось двести человек. Увы, по данным Исторической ассоциации штата Техас, «поселение было полностью дезорганизовано. От этого состояния оно так и не оправилось» (социалисты, что с них взять). Проспер на несколько лет отправился фермерствовать в округ Бехар, а затем в 1869 году вернулся в Латинский квартал Парижа, как раз к Парижской коммуне.
Еще он встретил бы Адольфа Дуэ с дипломом доктора философии Лейпцигского университета, мужа баронессы фон Беуст, отца десятерых детей. Дуэ участвовал в восстании 1849 года, а в Техас прибыл в мае 1852 года. Сначала он поселился в Нью-Браунфелсе, затем переехал в Сан-Антонио и основал там газету «Сан-Антонио Цайтунг», которая пропагандировала аболиционизм, а немного позже — идею о превращении Западного Техаса в свободный от рабовладения штат. Эти идеи не пользовались популярностью среди местных землевладельцев, и Дуэ вынудили уехать. В конце концов он добрался до Бостона, где основал детский сад, я думаю, первый в Соединенных Штатах (как вы помните, я уже говорил, что у него было десятеро детей, так что эта задумка появилась у него, по-видимому, в связи с семейными обстоятельствами). В конечном итоге он оказался в Нью-Йорке, где в 1883 году ему было поручено произнести надгробное слово в честь Карла Маркса в колледже Купер Юнион.
Упомяну также Эрнста Каппа, в 1853 году основавшего Die Freie Verein («Ассоциацию свободы». — Прим. ред.), которая в 1854 году призывала к отмене рабства. И были целые так называемые «латинские» поселения, в том числе Миллейм в округе Остин, Латиум в округе Вашингтон, Беттина (в честь графини Беттины фон Арним) в округе Ллано, Сестердейл и Таскулум в округе Кендалл. Для Маркса было бы там раздолье, особенно если бы он оказался в Борне, который к 80-м годам XIX века превратился в курорт с пятью отелями. В то время условия жизни там были намного лучше, чем в Лондоне, и, несомненно, там выжило бы больше его детей.
Немцев, особенно восточных, в Техасе отнюдь не ждали с распростертыми объятиями. В 1850-х годах в Остине была газета, передовицы которой, безусловно, заслуживают, чтобы сказать о них два-три слова. Вот что там писали: «Однако существует класс, который мы не любим и по отношению к которому у нас не возникает никакого желания побуждать их селиться среди нас. Этот класс относится к той пропагандистской школе, которая во Франции и в некоторых частях Соединенных Штатов стремится подорвать и подрывает общественные основы. Социалист желает уничтожить индивидуальные права и собственность, и если он не очень умный и нравственный человек (что редкость), мы в его лице получим соседа, который будет грабить и обворовывать нас всякий раз, когда у него появится такая возможность. Ибо основной принцип его вероучения заключается в том, что человек не вправе сосредотачивать со ственность в своих руках, а все то, что необходимо для поддержания его жизнедеятельности, он должен получать от общества. Кроме того, социалист всегда аболиционист. Отметим, что явление социализма в Техасе не предвещает нам никакой выгоды, и мы хотим, чтобы они, прежде чем ступят на нашу землю, твердо уяснили, что весь наш народ против их политической секты».
А в 1861 году немецкие социалисты Техаса предприняли героическую, но в военном отношении не слишком удачную попытку постоять за Союз. 19 августа 1862 года у реки Нуэсес на них вышли конфедераты, а их было 68 «в основном немецких интеллектуалов» во главе с майором Фрицем Тенегером, который «разбил лагерь, не выбрав оборонительной позиции и не расставив посты охраны». 19 человек были убиты, 9 пленных казнены при двух погибших у конфедератов и еще 8 человек погибли, пытаясь пересечь границу с Мексикой 18 октября 1862 года.
Можно с уверенностью сказать что, если бы Маркс эмигрировал в Техас в 1843 году — ведь Маркс не был воином и предпочитал вести сражения литературного и политического рода, — он вряд ли сложил бы голову на берегах реки Нуэсес. Маркс был, конечно, журналистом. Он проявлял большой интерес к Гражданской войне и писал корреспонденции для New York Tribune и венской Die Presse, они собраны и вошли в состав отдельной книги, объединяющей его репортажи и переписку с Энгельсом по этому же вопросу. Он знал о настроениях против рабства, которые существовали в Техасе. Он, скорее всего, знал, что, как писал Джеймс Дж. Блейн в мемуарах о своем 20-летнем пребывании в конгрессе, аннексия Техаса в первую очередь была продиктована опасениями видных южан, что Республика под европейским влиянием, частично немецким, но, возможно, и частично французским, могла бы отменить рабовладение, что стало бы препятствием для расширения рабства как на западе, так и на юге.
Техас и Гражданская война в работах Маркса
В 1861 году, в самом начале гражданской войны, Маркс написал статью о населении каждого из штатов Конфедерации с разбивкой на рабов и свободных граждан и о влиянии этих показателей на исход военных действий. Про Техас он написал следующее: «Даже собственно рабовладельческие штаты не свободны от противодействующих элементов, хотя война вовне, военная диктатура внутри и рабство повсюду придают им в данный момент видимость гармонии. Ярким примером является Техас, где 180 388 рабов приходятся на 601 039 жителей. Закон 1845 г., в силу которого Техас вошел в состав Соединенных Штатов в качестве рабовладельческого штата, давал ему право образовать из его территории не один, а целых пять штатов. Таким образом Юг приобрел бы в американском сенате десять новых голосов вместо двух, а увеличение числа голосов в сенате было главной целью его тогдашней политики. Однако рабовладельцы не считали возможным в 1845–1860 гг. разделить Техас, где большую роль играет немецкое население, хотя бы на два штата, чтобы не дать при этом во втором штате партии свободного труда преимущества по сравнению с партией рабовладения. Это — лучшее доказательство того, как сильно противодействие рабовладельческой олигархии в самом Техасе».
В более широком плане Маркс считал Гражданскую войну войной южной агрессии, призванной уничтожить Союз как экономически жизнеспособную организацию, что, по его мнению, явилось бы следствием победы Юга. Учитывая, что под контроль Юга попала бы Миссисипи и, следовательно, вся торговля Среднего Запада и севера Среднего Запада, и все притоки Огайо и Миссури и все, что южнее, оказались бы под фактическим контролем Юга, альянс с Союзом стал бы невозможен для штатов Среднего Запада. Маркс предвидел в этом случае не сецессию — сецессия, по его мнению, была лишь отвлекающим маневром, — но реорганизацию всей страны по рабовладельческим лекалам, возможно, с границей, проходящей по Гудзону и куском Новой Англии в качестве независимой свободной территории, которая в тот момент предположительно тяготела бы к объединению с Канадой. По ходу войны он выступал за раздел Конфедерации и раньше многих понял важность Атланты, железнодорожного узла, связывающего две основные территории Юга, и других железнодорожных линий, проложенных в Джорджию. Джорджия, писал он, является ключом к сецессии.
Он жестко высказался о Макклеллане, которого считал негодным полководцем, стремившимся создать условия для патовой ситуации, которая в конечном итоге привела бы к победе штатов Конфедерации. Он также разразился беззастенчивым панегириком в адрес Авраама Линкольна о том, что тот — «фигура sui generis в анналах истории. Никакой инициативы, никакого воодушевления, никакого позирования, никаких исторических драпировок. Самым значительным из своих действий он всегда придает наиболее заурядную форму. Если другие, действуя ради квадратных футов земли, провозглашают «борьбу за идею», то Линкольн даже тогда, когда он действует во имя идеи, говорит только о «квадратных футах земли»… Самые грозные декреты, которые он швыряет навстречу врагу и которые никогда не утратят своей исторической значимости, напоминают — в соответствии с намерением их автора — обычные вызовы в суд, посылаемые друг другу адвокатами спорящих сторон».
Еще есть письмо Линкольну (уверен, что многие из вас его читали) от имени Международного товарищества рабочих, под ним стоит подпись Карла Маркса, секретаря-корреспондента для Германии.
Письмо открывается следующими строками: «С самого начала титанической схватки в Америке рабочие Европы инстинктивно почувствовали, что судьбы их класса связаны со звездным флагом».
И, честно говоря, хотя Линкольн свою почту почти не читал, это письмо он прочел и поручил своему представителю в Великобритании Чарльзу Фрэнсису Адамсу составить ответ, в который вошла и такая фраза: «Правительство Соединенных Штатов ясно осознает, что его политика не является и не может являться реакционной, но в то же время придерживается курса, который оно приняло с самого начала, — воздерживаться повсюду от пропаганды и незаконного вмешательства. Оно стремится обеспечить равное и строгое правосудие для всех государств и всех людей».
Если бы Маркс переехал в Борне, он, вероятно, не написал бы «Капитал», по крайней мере, не в том виде, в каком мы его знаем. Он, возможно, проявил бы интерес к естественной истории или антропологии. У него не было бы доступа к архивам Британского музея, но зато воды и климат сказались бы благоприятно на его здоровье. Скорее всего, выжило бы больше его детей, его бы не мучили карбункулы. Возможно, он стал бы республиканцем, в те дни это было бы естественным ходом вещей. И он почти наверняка прожил бы дольше и не умер бы в 1883 году, который был годом основания Техасского университета. И поэтому нет практически никаких сомнений, что он стал бы профессором-основоположником этого университета.
И какие статуи у нас были бы! Как бы нам нравилось защищать их от сноса! Это было бы здорово! Жаль, что этого не произошло. Просто представьте себе огромный бюст с окладистой бородой здесь, на юге…
Я утешаю себя, однако, тем, что мне довелось преподавать это и зачитывать эти пассажи своим студентам несколько лет назад. И подошла ко мне молодая женщина, она была из пригорода Форт-Уорта, после урока и сказала: «Профессор, вам может быть интересно узнать, что мой прапрапрадед был Фридрих Энгельс».
На 200-летие Карла Маркса: Краткие размышления специально для «Вольной экономики»
Джеймс Гэлбрейт: 200-летний юбилей Карла Маркса наводит на многие размышления. Его аналитические построения — великое его достижение — широко известны и пользуются неизменной популярностью. Укорененный в реалиях борьбы марксизм продолжает перетягивать на свою сторону былых адептов пресных доктрин, которые очаровывают авторов учебников и отталкивают от себя студентов, изучающих экономические теории современного мейнстрима. Имеется и исторический опыт пребывания марксистов у власти — совсем другая история, которую повсеместно отвергают те, кто уцелел. И есть исторический парадокс, заключающийся в том, что марксизм помог — на какое-то время — дисциплинировать немарксистский мир. И одним из величайших сохранивших свое значение экономических достижений марксизма стали великие социал-демократические и социалистические реформы, осуществленные в прошлом веке самыми яростными хулителями Маркса.
И если есть цитата Карла Маркса, адресованная американцам, то ее можно найти в послании Международного товарищества рабочих (где Маркс был секретарем-корреспондентом для Германии) Аврааму Линкольну по случаю переизбрания последнего осенью 1864 года. Маркс писал: «С самого начала титанической схватки в Америке рабочие Европы инстинктивно почувствовали, что судьбы их класса связаны со звездным флагом». Линкольн послание прочитал. Он поручил главе дипломатической миссии в Лондоне Чарльзу Фрэнсису Адамсу составить ответ. В ответе выражалась благодарность за добрые пожелания, а затем формулировалась официальная доктрина: «Правительство Соединенных Штатов ясно осознает, что его политика не является и не может являться реакционной, но в то же время придерживается курса, который оно приняло с самого начала, — воздерживаться повсюду от пропаганды и незаконного вмешательства».
В наше время ничто в наследии Маркса, пожалуй, не имеет такой важности, как призыв, угадывающийся в этом ответе. Мы переживаем исключительно опасный момент.
Реакционная политика стала рутиной. Пропаганда—мейнстримом. Незаконное вмешательство цветет пышным цветом.
Для нас — как стран и граждан — посыл воздерживаться «повсюду от пропаганды и незаконного вмешательства» сегодня кажется отдаленной, возвышенной целью. Тем не менее это необходимо для нашего общего выживания. Давайте же объединимся, чтобы вновь поставить эту цель во главу угла.
