Хитрый индекс. Капитализм собирается расти за счет бедных?

Автор: Марина Тальская

Главная тема юбилейного 50-й Всемирного экономического форума (ВЭФ), прошедшего в Давосе с 21 по 24 января, в манифесте мероприятия была определена как «формирование капитализма для всех заинтересованных сторон». Одной из центральных проблем, обсуждаемой респектабельными участниками мероприятия, которое язвительно называют «форумом миллиардеров», стала проблема усугубляющегося расслоения общества, социального неравенства.

В качестве инструмента для замера уровней провала и потенциала общественного социального развития был представлен — при поддержке Евразийского института конкурентоспособности (ECI) и консалтинговой компании Strategy Partners — Глобальный индекс социальной мобильности (The Global Social Mobility). Среди 82-х оцененных в исследовании стран Россия оказалась на 39-м месте.

Провалы и потенциал в цифрах

В докладе, сопровождающем Глобальный индекс, красноречиво иллюстрируется масштаб сформировавшегося к сегодняшнему моменту социального расслоения общества. Такт, в ключевых развитых и развивающихся странах, в среднем, доход 10% граждан в 3,5 раза выше, чем у 40% остальных.

При этом авторы исследования пришли к выводу, что выравнивание социальных возможностей способно устранить не только дисбалансы гуманитарного характера, но и  может иметь вполне прикладное значение для экономического роста. Так,  увеличение, вследствие разрешения социальных проблем, Глобального индекса на 1 п.п. в год способно обеспечить рост мировой экономики на 0,44%.

Что измеряет Глобальный индекс социальной мобильности

Уточним, что слово «мобильность» в контексте исследования подразумевает не миграцию населения, а работу социальных лифтов: насколько доступно для человека, родившегося в  малообеспеченной среде, преодоление отягчающих социальных обстоятельств и продвижение к более высокому уровню потребления, к более высокому социальному статусу.

Авторы выделяют 10 компонентов в пяти основных сферах, задающих социальную динамику.

Первая сфера – закономерно, здравоохранение.

Вторая – образование. Она включает три компонента: его доступность, его качество с точки зрения равенства возможностей при выходе на рынок труда, а также состояние системы непрерывного образования и обучения взрослых.

Третья — доступность информационно-коммуникационных технологий.

В четвертой  оцениваются три компонента рынка труда: возможности на нем, условия работы и уровень оплаты (с оценками справедливости).

Пятая сфера оценивает два компонента общестрановой среды: содержание и объем государственной соцподдержки и вовлеченность граждан в деятельность институтов государства и общества.

Что показал Глобальный индекс

Каждый из десяти компонентов оценивался по 100-балльной системе, затем выводилась сводная оценка.

Отметим, что максимально возможных ста баллов не набрала ни одна из стран. Но в  ТОП-10 лидеров рейтинга, ожидаемо, попали скандинавские страны, страны Бенилюкс, Швейцария, Австрия, Сингапур. Возглавила список Дания (85,2 балла).

Германия и Франция в первую десятку не попали, но возглавили вторую. Германия оказалась на 11-м месте с результатом 78,8, Франция – на 12-м (76,7). Примечательно, что ни Великобритания, ни США не вошли даже в ТОП-20. Соединенное Королевство открыло список третьей десятки (21-е место с результатом 74,4). А Соединенные Штаты оказались на 27-й позиции (70,4), пропустив вперед Эстонию (73,5) и Литву (70,5).

В хвосте списка, также ожидаемо, оказались Пакистан (36,7), Камерун и Сенегал (по 36 баллов). Замкнул рейтинг Кот д’Ивуар (34,5).

Позиции России

Наша страна с общим баллом 64,7 оказалась в середине списка. Насколько эта середина «золотая»?

С одной стороны, Россия опередила всех партнеров по БРИКС: Китай занял 45-е место, Бразилия – 60-е, Индия – 76-е, Южная Африка – 77-е. С другой – пропустила вперед себя некоторых бывших собратьев по Союзу: выше по списку расположились все страны Прибалтики (Эстония – 23-е место, Литва – 26-е, Латвия – 31-е) и Казахстан (38-е). Более высоко оказались оценены и многие страны бывшего соцлагеря: Чехия (19-е), Польша (30-е), Словакия (32-е), Хорватия (36-е) и Венгрия (37-е).

Но это об итогах в общекомандном зачете. По отдельным компонентам индекса наша страна показала более слабые результаты. По такому показателю как здравоохранение Россия показала результат ниже сводного – 43-е место, по доступности технологий – 44-е,  по масштабам организации непрерывного образования для взрослых – 61-е, а по уровню вовлеченности граждан в деятельность институтов оказалась почти в хвосте, на 76-м месте.

При этом Россия, по мнению авторов Глобального индекса, входит в очень перспективную группу из десяти стран: эффект от устранения социальных дисбалансов в  них способен дать наиболее существенную отдачу в виде роста экономики.

Глобальный индекс социальной мобильности

Два экономиста, которые внимательно изучили смысл нового индекса в Давосе, поделились своими соображениями с «Вольной экономикой».

Рыночная модель зашла в тупик

Михаил Беляев,

эксперт РИСИ, кандидат экономических наук

Почему вопрос качества жизни людей обострился и был поднят на Давосском Всемирном экономическом форуме именно сейчас? Потому, что экономическое сообщество пришло к заключению, что рыночная модель развития – умышленно не  употребляю слово «капитализм» — достигла своего предела, зашла в тупик. При этом классический, привычный показатель успешности развития страны, а значит, и модели – валовой внутренний продукт (ВВП) – стал малоинформативным. Причем уже давно. Пришло понимание, что сам по себе валовой продукт, производимый в стране, даже пересчитанный на душу населения, не полностью отражает уровень жизни людей – ради чего, собственно, и существует экономика в каждой отдельно взятой стране. Сплошь и рядом применительно к развивающимся странам столкнулись с тем, что формально их экономика двигалась вперед неплохими темпами (судя по ВВП), а на жизни простых людей это практически не отражалось.  Поэтому и появилась необходимость в создании нового инструментария для измерения социально-экономического прогресса. И в этом качестве был представлен Глобальный индекс социальной мобильности (The Global Social Mobility Report).

В чем проявляется исчерпание рыночной модели? Во-первых, в том, что в течение нескольких последних лет в развитых странах фиксируется поляризация доходов: Увеличение доходов мало зарабатывающих людей  отстает от темпов наращивания  богатства на другом полюсе. Во-вторых, и это более серьезно, растет разрыв между богатыми и бедными странами: при этом темпы роста валового продукта эту картину не отражают. Так, экономики стран Африки, являющихся наиболее бедными на земном шаре, показывают достаточно высокие темпы роста – 5%-7%.  Но этот ускоренный рост экономики в целом не трансформируется в улучшение стандартов жизни людей.  В той же Африке около 416 млн бедных и, по прогнозам, в ближайшие 10-20 лет 90% всех бедных будут сосредоточены именно там. То есть, рост ВВП как таковой не означает улучшения жизни людей.

Экономическое сообщество пришло к мнению, что эта несостыковка – показателей роста  валового продукта и качества жизни людей —  не является следствием каких-то субъективных экономических действий властей отдельных стран, а является свойством, присущим рыночной экономике в принципе.  Она устроена таким образом, что предполагает расслоение  доходов как между богатыми  и, условно, бедными странами, так и внутри самих стран.

Особенно это заметно внутри каждой конкретной страны. Основная масса потребления ложится все-таки на  «рядовое» население:  у богатых, во-первых, специфическое потребление, и, во-вторых, оно ограничено в силу узости самого класса богатых.  А основное производство адресовано как раз основной массе населения — условно говоря, среднему классу и бедным. И если их потребление сокращается, тогда само производство становится бессмысленным, потому что производимые товары нельзя реализовать. И вот здесь — тупик.

 Этот дисбаланс можно было терпеть какое-то время, спрос на товары (в промышленно развитых странах) буквально накачивался с помощью маркетинговых ухищрений. Но сейчас это время уже закончилось. Надежда на расширение спроса связывается, в том числе, с развивающимся миром, но чтобы эти надежды реализовались, необходимо дать возможность населению этих стран зарабатывать. А рыночная экономика, основанная на частной собственности и максимизации прибыли, это сделать не в состоянии. Иными словами, она наткнулась на свои пределы, поэтому этот вопрос и был поставлен в Давосе в качестве основного, который предстоит решить человечеству.

У подобной черты общество стояло в начале XXвека. Тогда многие представители прогрессивного социалистского крыла политэкономии об этом говорили, пусть и не в такой радикальной форме, как Маркс. И временно разрешение накопившихся противоречий случилось в  результате революции в России, которая в силу специфичности своего развития оказалась тем звеном,  где прорвалась их критическая масса. Эта революция позволила провести эксперимент социалистического построения на достаточно значительной части земного шара – в России и странах соцлагеря. А страны, которые остались в  рамках рыночной экономики, увидев реальность реализации социалистической революции, осознали, что если они не будут решать эти противоречия внутренними силами государства, то могут получить то же самое. Поэтому они пошли на беспрецедентные социальные уступки рабочему классу —   это и ограничение продолжительности рабочего времени, и отпуска, и пенсионное обеспечение, и много чего другого. Стали появляться модели «шведского социализма», развиваться социалистические компоненты в Германии, Франции, других странах.

И это позволило строю просуществовать еще почти сто лет. До того момента, когда у нас не исчерпалась социалистическая модель и не произошел обратный разворот к рыночной экономике.  Но как только оказался убран этот социалистический противовес,  подвижки в социальную сторону на западе тоже прекратились. С тех пор прошло 30 лет, и  прежние противоречия вновь обострились. И они должны решаться сейчас.

Чтобы понять, как выходить из этого тупика, какую модель развития взять на вооружение, надо опираться на какие-то показатели, которые давали бы представление о том, движемся ли мы в  нужном направлении или нет. Если мы будем ориентироваться только на внутренний продукт, как делали это раньше, мы не сможем понять, решаются или не решаются эти проблемы.

Глобальный индекс социальной мобильности вполне может стать  информативным ориентиром. Слово «мобильность»  не должно вводить в заблуждение: в данном случае оно употребляется не в смысле передвижения людей с места на место, а в смысле социального прогресса.  Оценивается социальная подвижность: насколько социально-экономическая ситуация сдвигается в позитивную сторону и насколько она вообще в данной стране способна к такому движению.

Возникает закономерный вопрос: желание наблюдать эту картину обусловлено гуманитарными соображениями  или в большей степени озабоченностью рынками сбыта, которые подразумевают наличие платежеспособного спроса? Конечно, рыночной экономике никакая гуманитарная компонента не свойственна (хотя нельзя исключать,  что определенная часть людей в этой модели уже достигла  некоего уровня гуманитарной просвещенности). Но если эта модель, вернее верхние слои этого общества,  хотят продолжить свое существование, они вынуждены ориентироваться на социальные индикаторы. Само общество достигло такой черты, которая требует трансформации именно в гуманитарно-социальную сторону, а для этого нужно как минимум отслеживать, насколько продвигается население  в доступе к материальным благам.

И с этой точки зрения  авторы Глобального индекса выделяют очень логичные компоненты.  Так,  итоговый индекс строится на основе таких показателей как равный доступ к образованию (акцент на слове «равный»): именно это открывает двери к получению более квалифицированной работы и, соответственно, более высоких заработков. Это уже шаг от нищеты к цивилизованному уровню потребления. Но за этой дверью, оказывается, есть еще одна дверь – возможность трудоустройства. Дальше уже идет оценка справедливости заработной платы, уровня социальной защищенности. А в совокупности все показатели индекса показывают зрелость общества и его движение к  более высоким стандартам.

Как всякий измеритель, такого рода индекс имеет, прежде всего, академическую ценность. Но  его можно использовать и как рабочий инструмент: он позволяет видеть, в какой стране по какой компоненте «недобор». Следующим шагом может стать выработка  — на международном уровне — неких стандартов и рекомендаций. Но сколько бы рекомендаций ни прозвучало, в конечном счете все будет зависеть от политической воли национальных правительств – готовы ли они менять внутренние настройки, вектор экономической политики и устранять недоработки прежних времен с тем, чтобы улучшить качество жизни граждан.

Равенство возможностей – новый экономический императив

Никита Масленников,

ведущий эксперт Центра политических технологий

Замысел предназначения Глобального индекса социальной мобильности емко определил исполнительный директор форума Клаус Шваб: это – подсказка лицам, принимающим политические решения, бизнес-лидерам и прочим стейкхолдерам в формировании социо-экономических стратегий в эру четвертой промышленной революции.

О чем идет речь? О состоянии социальных лифтов в современном мире. При этом надежность и добротность их работы понимается как способность экономики и общества обеспечивать условия, чтобы каждое новое поколение жило лучше и в целом было успешнее, чем предыдущее. В этом корни теории и практики социального государства как своего рода глобальной институциональной ценности. Но именно эта реальность в новейшей истории обнаруживает очевидные признаки эрозии в социально-экономическом неравенстве, нарастающем по всем азимутам.

Причем процесс этот все более явно придает популистский окрас политическим решениям. Феномен Дональда Трампа, Brexit, «желтые жилеты» во Франции – лишь самые яркие примеры реализации такого рода рисков. Но сколько их еще впереди, пока сохраняются под ними фундаментальные основы?

Классическая макроэкономика с традиционными измерителями перемен в структуре ВВП и т.п. в ответе на вопрос о пределах прочности таких fundamentals сталкивается с немалыми затруднениями. Отсюда и общее тяготение международного экспертного сообщества к поиску причин сдвигов в социальных настроениях через замеры динамики качества человеческого капитала как главной движущей силы экономического роста.

Опыт подобных попыток насчитывает не одно десятилетие. Нынешняя подводит своего рода итог, ставя при этом принципиальный диагноз: неравенство в доходах и прочих проявлениях не является результатом глобализации и прогресса технологий как таковых, но оказывается прямым следствием неадекватной им экономической и социальной политики. Отсюда и призыв экспертов ВЭФ взглянуть в зеркало глобального индекса социальной мобильности, чтобы отраженное в нем подвигло к перезапуску систем налогообложения, структур бюджетных расходов, подходам к оценкам их эффективности и стимулам к выстраиванию новых социальных контрактов, не сводимых лишь к гарантиям рабочих мест.

Разработчики индекса не ограничились только составлением рейтинга. Одновременно предложена и гипотеза общеэкономической эффективности глобальных усилий по повышению качества человеческого капитала: если каждая из 82 стран в течение года повысит свой рейтинг на 1 балл, то мировой ВВП прибавит 0,44 п.п. Определена и группа экономик с наибольшим потенциалом вклада роста социальной мобильности в прибавление ВВП: Китай, США, Индия, Япония, Германия, Россия, Индонезия, Бразилия, Великобритания, Франция. Мы опять в середине перечня с оценкой потенциального увеличения ВВП к 2030 году с учетом реформирования социальной политики в $177,976 млрд.

В лидерах Китай ($1,025 трлн потенциального прироста ВВП) с текущими вызовами в сфере соцподдержки и отладке системы пенсионного обеспечения и США (расчетный эффект – $866,627 млрд). У последних, кстати, тоже немало проблем. На сокращение численности среднего класса, к примеру, накладывается резкий подскок доли образовательных кредитов к доходам домохозяйств – за последние 10 лет с 3% до 11%. Социальная реакция на этот счет – одна из причин успехов начала праймериз демократической партии у сенатора от штата Вермонт Берни Сандерса, предлагающего вообще отменить плату за высшее образование. Левый популизм 78-летнего политика, понятно, находит отклик у молодых избирателей.

Первый доклад об индексе социальной мобильности выявил как минимум три «горячих точки» глобальной экономики: средний балл по 82 странам показателя «справедливость заработной платы» составил 52,5 из 100, «социальной защиты» – 58,2, возможности обучения в течение всей жизни – 57,0. По первым двум параметрам российские результаты выше среднемировых (74 и 64 балла). Зато по третьему – явный провал – всего лишь 46 баллов и 61-е место по этому субиндексу.

Это принципиальная вещь, потому что в современных условиях багаж знаний надо постоянно обновлять, он морально устаревает каждые пять лет. И если человек не продолжает свое профессиональное образование всю жизнь, он не просто остается на месте – его социальный лифт начинает резко снижаться.

На фоне сокращения в 2019 году численности рабочей силы на 1% и рисков у почти 1 млн предпенсионеров существенно потерять в уровне и качестве жизни – более чем уместный повод для актуализации образовательного нацпроекта. На это уже указывает и отставание от общего российского рейтинга его компонентов по здоровью населения и доступности новых технологий – 43-е и 44-е место соответственно.

Да и по уровню заработных плат все далеко не благостно. При средней номинальной в 47 тыс. рублей и медианной в 34 тыс. рублей (это означает, что половина занятых получает меньше) оценка комфортного желаемого объема от региона к региону колеблется в интервале 80-120 тыс. рублей. Внутренняя мера справедливости, как видим, явно не совпадает с представлениями экспертов ВЭФ.

В то же время, «участие граждан в деятельности институтов» рейтинга социальной мобильности абсолютно точно отражает наши собственные самоощущения – 76-е место (43 балла) – еще одно необходимое напоминание об институциональном застое, начинающегося с невозможности жителям городов и поселений повлиять на смету расходов родного муниципалитета.

Глобальный индекс социальной мобильности, конечно же, по определению не способен заставить национальные правительства «взять под козырек». За не самые высокие оценки никакого партбилета никто ни у кого не отнимет. Но и относиться к нему как к чисто академической игрушке – беспечно. Это зеркало, отражающее реальность и способное подсказать какие-то не слишком затратные действия – скажем, причесаться – чтобы выглядеть более комильфо. Тем более, что самая элементарная отладка социальных лифтов – техобслуживание и профилактика по графику – способна реально ускорить экономический рост и улучшить качество человеческого капитала. Пакет социально-политических мер президентского послания вполне в духе этого императива. Но это лишь начало движения по маршруту.