Нуриэль Рубини
Американский экономист, профессор Нью-Йоркского университета, один из самых авторитетных финансовых экспертов. Предсказал Великую рецессию 2008-2009 гг.
Если мы посмотрим на мировую экономику за последний год до пандемии или около того, это, безусловно, период времени, который экономисты определяют как замедление экономического роста. При замедлении экономического роста какое-то время рост еще остается положительным. В период с 2016 по 2018 год рост ускорялся благодаря экономической экспансии, ускорению глобального роста, но с середины 2018 года произошло замедление. У нас наблюдается не только замедление, но если посмотреть на некоторые участки мировой экономики, то и рецессия.
Обрабатывающий промышленный сектор переживал спад в Европе, США, Азии, в некоторых развивающихся рынках. Во многих странах мира, начиная с Кореи, сокращался экспорт. В большинстве мировых регионов со стороны корпоративного сектора происходило резкое сокращение капитальных затрат, инвестиций в новое оборудование на заводах. И это неудивительно, потому что, как я отмечаю, один из самых больших глобальных рисков – это риск полномасштабной торговой, валютной, технологической и холодной войны между США и Китаем. И, следовательно, если вы – корпорация в США, Европе, Китае, Корее и у вас имеются избыточные мощности, зачем вам строить новый завод и тратить миллиарды долларов, если вы не знаете, будет ли в конце этого года действовать 30-40%-ная пошлина на все китайские товары, экспортируемые в Соединенные Штаты.
Таким образом, всякий раз, когда присутствует эта неопределенность относительно риска торговой войны и протекционизма, присутствует и то, что экономисты называют стоимостью опциона ожидания: имеется неопределенность, и вы ждете, будет ли происходить обострение этих торговых войн. И, следовательно, вы не хотите принимать долгосрочных инвестиционных решений, связанных с непомерными затратами, ведь лучше подождать, и, следовательно, капитальные затраты сокращаются, а объем торгуемых товаров снижается, капитальные затраты сокращаются, производство сжимается, обмен технологиями уменьшается.
Таким образом, именно частное потребление поддерживает мировую экономику и ограждает ее от рецессии. Однако предположим, что к концу года торговая война между Китаем и США обострится, и США введут 25-процентную пошлину на остальные 300 миллиардов долларов китайского экспорта в Соединенные Штаты. Большая часть из оставшихся 300 миллиардов приходится на потребительские товары. Первые 150 миллиардов приходились в основном на промежуточное сырье. Так что, если обложить 25%-ной пошлиной все потребительские товары, поступающие из Китая, а это товары, которые белые и синие воротнички покупают в Walmart’е и других предприятиях розничной торговли, это резко замедлит темпы роста располагаемого дохода. Затем произойдет замедление или падение темпов потребления, и это может стать переломным моментом для начала рецессии, потому что также вызовет спад потребления. Вот что сейчас происходит, и это главный риск экстремальных изменений.
Каковы экстремальные риски в мировой экономике? Во время мирового финансового кризиса у нас был отрицательный шок совокупного спроса. В то время как шоки, о которых я буду говорить, это не шоки спроса, а по большей части — предложения. Почему шоки предложения важны? Потому что отрицательный шок предложения приводит к снижению объемов производства, но и к росту инфляции, например, в связи с торговыми войнами и протекционизмом; во-вторых, эти шоки и эта напряженность проистекают из того, что я называю тремя основными играми «на слабо» между мировыми державами. Что за игра «на слабо»? В теории игр есть пример: два человека едут на машинах навстречу друг другу по однополосной дороге, и если один из них свернет, то будет выглядеть слабаком, трусом. Из-за гордости, из-за того, что вы хотите сохранить лицо, вам не хочется сворачивать, и другой стороне тоже не хочется. И если один свернет, а другой нет, тогда свернувший окажется трусом и потеряет лицо. Если же вы оба не хотите сворачивать, вы продолжаете ехать прямо, сталкиваетесь и погибаете. Вот что такое игры «на слабо».
Как вы знаете, одной из самых больших неопределенностей в мире является торговая напряженность между США и Китаем, и речь идет не только о торговле, но и о технологиях. Если напряженность между США и Китаем будет усиливаться, мы увидим обратное: деглобализацию, балканизацию глобальных цепочек предложения, в первую очередь в области технологий, производства, в области промышленности, произойдет фрагментация глобальной экономики, разъединение США и Китая. Таким образом, разъединение США и Китая является гораздо более серьезным фактором, который может повернуть вспять процесс глобализации и ограничить обмен товарами, услугами и капиталом. Китайские инвестиции в США упали на 90%.
Миграция – США хотят наложить ограничения даже на китайских студентов и ученых, приезжающих в Соединенные Штаты, и, конечно же, на технологии, данные и информацию. Это начало деглобализации. Почему это важно? Это важно, потому что, например, сегодня речь идти может лишь о 5G и о том, будут ли введены ограничения для Huawei по продаже телекоммуникационного оборудования и оборудования для сетей 5G в Европе или во всем мире, но ведь завтра эти сети 5G будут использоваться для управления не только смартфонами и телекоммуникациями, они также могут использоваться в автономных системах управления транспортными средствами, а также в системах управления критически важными объектами гражданской инфраструктуры. А ведь в мире, в котором есть 5G, также есть и Интернет вещей с миллиардами связанных друг с другом устройств. Завтра каждый китайский тостер, каждая китайская кофемашина или каждая китайская микроволновая печь будут снабжены чипом 5G, и если США опасаются (имея на то основания или нет), что это прослушивающие устройства, то ограничения в отношении 5G от Huawei приведут к ограничениям в отношении всех потребительских товаров. Вы начинаете с технологической войны, но эта технологическая война подразумевает расширение ограничительных мер и применение их к торговле всеми видами потребительских товаров, даже тостерами. Итак, вы можете увидеть, как война технологий может повлечь за собой полномасштабную торговую войну, и тогда наступит полное разъединение, балканизация, фрагментация, деглобализация.
Эти события будут драматичны, потому что сегодня большинство стран мира, стран, фактически являющихся союзниками Соединенных Штатов в Азии, таких как Корея, Япония, или в Европе, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке, большинство геополитических союзников США больше торгуют с Китаем и инвестируют в Китай, чем в Соединенные Штаты, а ведь завтра США скажут: выбирайте – либо наш 5G, либо китайский 5G, а китайцы скажут: либо наш 5G, либо американский. Либо наш ИИ, либо их ИИ, наша автоматизированная робототехника или их. И это станет камнем преткновения для таких стран, как Корея, Европа и многие другие, которые ведут бизнес и торгуют с Соединенными Штатами, а также ведут бизнес и торгуют и с Китаем. Каждая из сторон скажет вам: будьте со мной или будете против меня, и это создаст серьезные экономические проблемы. Ущерб уже виден. Например, нынешние торговые трения между США и Китаем отражаются на корейской экономике, где из-за этой напряженности за последние десять месяцев резко снизился экспорт. Их обострение ухудшит ситуацию. Полномасштабная торговая и технологическая война – это начало деглобализации. У вас будет замедленный рост промышленного потенциала, у вас будет повышенная инфляция, так как за счет пошлин и ограничений на технологии вырастут цены на импорт, что приведет к росту цен на все товары и услуги. Вот почему все очень серьезно.
Я бы сказал, что в случае с США и Китаем существует три сценария. Один сценарий – это полноценная сделка, при которой отменяются все пошлины и достигается соглашение по всем вопросам. Я бы сказал, что это маловероятно. Обе стороны слишком далеко разошлись. Другой крайностью была бы полномасштабная торговая война, в рамках которой США вводят пошлины в 30-40% на весь китайский экспорт, Китай наносит ответный удар и начинается полномасштабная технологическая война, при которой Huawei не получает послаблений. Возможно, это не основной сценарий, но я бы сказал, что наиболее вероятным является заключение лишь псевдо-сделки.
Наступает перемирие, США, возможно, вводят некоторые дополнительные пошлины на китайские товары, но на полную эскалацию не идут. Может быть, китайцы покупают у США какую-нибудь сельскохозяйственную продукцию. Может быть, они дают согласие на урегулирование вопросов, касающихся, скажем, прав интеллектуальной собственности. Но Трамп при этом не может похвастаться «крупной победой» и его атакуют демократы, которые говорят: боролись с Китаем, а в итоге получили посредственную сделку, да и та может развалиться. Таким образом, даже перемирие подразумевает, что действующие пошлины останутся в силе. Возможно, они немного подрастут, но можно будет избежать глупого столкновения. И все это негативно скажется на экономическом росте. Может быть, полномасштабная рецессия и не наступит, но будет что-то близкое к этому. Можно сказать, что нам повезет, если будет перемирие. Полноценной сделки не будет. Перемирие может наступить в полномасштабной войне, если сделка рухнет, потому что она может рухнуть, ведь обе стороны не будут придерживаться ее условий. Итак, я бы сказал, что ситуация с США и Китаем все еще довольно рискованная и может обостриться, как в любой игре «на слабо», когда обе стороны не хотят терять лица, когда обеим сторонам трудно идти на компромисс, даже если США нужна сделка чтобы Трамп был переизбран, и китайцам нужна сделка, потому что они хотят избежать чрезмерного замедления экономического роста.
И последний момент. По сравнению с мировым финансовым кризисом у нас стало меньше «политических пуль». У нас больше ограничений в денежно-кредитной политике, больше ограничений в фискальной политике, больше ограничений в отношении способности правительства оказывать поддержку и помощь таким агентам частного сектора, как корпорации, домохозяйства и банки. Таким образом, если случится еще один кризис, то на этот раз – по сравнению с глобальным финансовым кризисом, когда у нас имелись огромные денежно-кредитные и фискальные стимулы, а также поддержка и помощь частному сектору, – мы будем более ограничены в средствах, и поэтому экономический кризис может перерасти в кризис финансовый.
