Альберт Бахтизин,
директор Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, д.э.н., член Президиума ВЭО России
Проблемные места Стратегии пространственного развития – это отсутствие увязки с документами другого уровня и с региональными стратегиями. Хотелось бы обратить внимание на аналогичный документ, который активно реализуется в Китае. Это, по сути, программный документ, единая система территориального пространственного планирования, которая включает в себя несколько доктринальных составляющих. Пять уровней планирования: национальный, провинциальный, муниципальный, уездный, волостной. Три типа планирования, которые сопряжены как раз с различными уровнями и с органами исполнительной власти, а также четыре системы планирования. И все они также увязаны с кадастровыми различиями тех или иных территорий, связанных с сельскохозяйственными угодьями для особой защиты, и территориальной городской застройки.
Что важно в этой стратегии? Это национальный план урбанизации нового типа, основная цель которого – переход от экспортной модели развития к увеличению внутреннего потребления. И в рамках этого национального плана, который реализуется в рамках общей стратегии, стоит стратегия урбанизации. Она предусматривает избегание чрезмерной концентрации экономических функций в крупных городах, развитие новых сельских районов, улучшение качества жизни и смягчение регистрации населения на территориях малых и средних городов от 500 тыс. до 1 млн, а также крупных – от 5 млн.
Также предусматривается создание опытных принципиально новых населенных пунктов. Пример – это Сюньань, новый тип городского планирования, новый район, который развивается как образец китайской модели урбанизации нового типа. Это зеленый умный город, который берет на себя часть функций крупного мегаполиса, в данном случае Пекина, и тем самым разгружает столичную агломерацию и снижает демографическую нагрузку на столицу Китая.
Вообще урбанизация – это процесс, протекающий во всех странах мира, и он протекает с различным темпом и различными начальными условиями. По прогнозным данным Департамента народонаселения ООН, лидером будет к середине текущего века будут США, и в странах, где урбанизация протекает низкими темпами, суммарный темп рождаемости выше, чем в странах с высоким уровнем урбанизации, хотя она везде разнится. Например, в США 90% зданий, по их статистике, – односемейные дома. А в России 73% жителей проживает в квартирах, и это принципиально влияет на репродуктивные установки, потому что на одну семью приходится в США примерно 200 кв. м, в нашей стране – 57. И согласно многочисленным опросам, 60% российских семей хотели бы жить как раз в малых городах, но с соответствующими условиями.
Был опыт привлечения жителей в сельские территории, например, в Японии программа 2023 года предполагала выделение 1 млн йен на ребенка с тем, чтобы семья покинула агломерацию большого Токио и переехала в сельский район. Была программа в Португалии, еще в ряде европейских стран, но нигде она не сработала, причем темпы урбанизации скорее увеличились. По опросам домохозяйств, основные причины в том, что выплаты маленькие, разовые, а желаемая помощь должна включать в себя не только регулярные пособия, но и налоговые льготы, поддержку в трудоустройстве, но самое главное – обеспечение возможности удаленной работы и качественное медицинское обслуживание. То есть, по сути, условия жизни должны быть не хуже городских и не было просадки по доходам.
Что касаемо наших проблемных территорий, с 2000 года население Дальнего Востока сократилось на порядка 10%. В числе факторов – недостаточный уровень заработной платы и обеспеченность жильем. По всем параметрам, и общая площадь, и ввод квартир, и ввод жилых домов сильно уступает среднероссийскому уровню. Еще один фактор – перенесение программы «Материнский капитал» со второго ребенка на первого, что очень сильно повлияло на снижение суммарного коэффициента рождаемости вторых детей.
Наши расчеты показали, что в течение следующих 10 лет, если продолжится эта тенденция, Дальний Восток потеряет еще около 5% населения. По опросу порядка 15 тыс. домохозяйств, среднее ожидамое число детей зависит от жилищных условий и оценки уровня жизни. Это как раз нереализованный потенциал для рождения детей и заселения территорий. Другой расчет – это коэффициент корелляции между суммарным коэффициентом рождаемости и вводом в действие жилых домов и квартир на 1000 человек населения. Везде эта цифра значимая, а для Дальнего Востока – порядка 0,8–0,9. Это также нереализованный потенциал, который мог бы быть реализован при соответствующих мерах господдержки, потому что заселять сельские территории – это отдельная большая проблема, которая требует не просто строительства в квадратных метрах, а еще и объектов инфраструктуры, дорог и так далее.
Заканчивая, расскажу про наши расчеты с помощью нашей модели «Цифровой двойник социально-экономической системы». Сценарии дезурбанизации и прироста предоставляемых медицинских услуг влекут за собой в первом случае – прирост населения России, во втором случае – сохранение имеющегося населения. Более эффективный сценарий – это второй, но и первый сценарий, который несколько меняет репродуктивные установки в соответствии с опросом населения, показывает, что это одна из возможных эффективных мер, которая в явном виде не обозначена в программе пространственного развития, но, на наш взгляд, ее хорошо бы туда в явном виде внести и через целевые показатели, и через механизмы достижения целевых значений, которые должны быть увязаны в том числе и с национальными целями развития в новых Майских указах Президента.
