Экономика России не только вернулась на докризисный уровень, но и превысила его. По оценке Министерства экономического развития, за восемь месяцев этого года ВВП России вырос на 4,7%, а по итогам года может составить 4,2%.
Выходим на новую кривую
Власти зафиксировали в бюджете три основные составляющие, которые позволят обеспечить рост: увеличение доходов граждан (а от потребительского спроса зависит половина экономического роста в стране), рост инвестиций, а также рост экспорта. Максим Решетников упомянул опережающее финансирование приоритетных отраслей: обрабатывающей промышленности, авиации, радиоэлектроники, других направлений, сектора услуг, в первую очередь туризма.
Большой пакет бюджетных мер связан с наращиванием государственных инвестиций, в том числе инфраструктурные бюджетные кредиты и финансирование за счет средств ФНБ.
Тему постпандемийного роста на высшем уровне поднимают по очевидным причинам: в этом году мир «отскочил» от дна, на которое опустился из-за ковида, и экономика растет повсеместно темпами, которые позволяют отыграть полученный провал. Правда из-за этого сильно выросла инфляция. И ЦБ уже заявил, что в следующем году ключевая ставка может составить 8,3%. И здесь у экономистов возникают понятные опасения: с такими кредитами сложно ждать большого оживления.
Без НИОКР стагнация продолжится
При этом база для запуска программ опережающего роста, судя по цифрам, в России есть. Но нет крупных вложений в нужные области.ВВП на душу населения по паритету покупатель- ной способности у нас примерно в 1,9 раза ниже, чем в Германии. Но если мы берем показатели по здравоохранению, они у нас близки с немецкими, даже чуть выше. Разрыв по образованию еще меньше. Основная проблема обнаруживается в расходах на НИОКР, где мы в три раза отстаем от Германии по расходам на НИОКР. В науке по цифрам наблюдается примерно 12-летняя стагнация расходов относительно ВВП. И хотя в новом бюджете есть госпрограмма, в которой на следующий год заложен 1 триллион, весь этот прирост — за счет того, что гражданские расходы на НИОКР, которые раньше числились по линии Минпрома, Минэнерго, Минздрава и других, теперь отражаются в целом как расходы на науку.
Никакого реального роста расходов на науку нет, есть даже некоторое снижение. А странно ждать прорыва в долгосрочном развитии без существенного увеличения расходов на НИОКР. Можно ждать, что бизнес начнет вкладываться, но пока не совсем ясно, за счет каких стимулов.
Как отмечали не раз эксперты на разных площадках, в России за 30 лет произошла примитивизация экономики. Но без производства товаров с высокой добавленной стоимостью никакой «маржи» роста просто не существует.
Бедность населения
Что касается еще одной проблемы, которую, по словам министра экономического развития Максима Решетникова, будет решать новый бюджет, то здесь также кардинальных мер не может быть. Россия — страна с умеренной бедностью, а из-за этого — с низким спросом. На 93–94% россиян приходится только 9% вкладов, 65% населения достаточно денег на покупку одежды и еды, а на холодильник с телевизором — уже с трудностями. 64% пенсионеров не могут себе позволить неожиданные крупные расходы, в том числе срочные медицинские услуги. Только 1–2% активов российской семьи способны пережить три-четыре поколения из-за нестабильности и волатильности.
Это приводит к тому, что в стране нет предпринимательской инициативы. 65% опрошенных ВЦИОМ считают, что необходимо усилить роль государства, только 28% — за минимум вмешательства, 54% уверены, что государство не выполняет свои обязанности по обеспечению достойной жизни граждан, 58% говорят, что России нужна твердая рука. Есть еще две пугающие цифры: 45% респондентов уверены, что капитализм — это власть узкой группы людей, а 44% считают, что социализм — это порядок.
CLEMS в России
CLEMS — это оценка экономики по основным факторам производства: капиталу, труду, энергии, материалам и услугам. Этот метод позволяет разложить факторы прироста по капиталовооруженности, качеству рабочей силы, совокупной факторной производительности.
В 2011–2016 годах, когда формировался стагнационный тренд, аналитики подсчитали, что фонд вооруженности фактически формировал рост, то есть нехватка капитала не была проблемой для экономического роста. Стагнацию в России формировала совокупная факторная производительность, или, простыми словами, рост издержек на единицу выпуска.
Главная особенность российской экономики с точки зрения добавленной стоимости, что и приводит к стагнации, состоит в том, что доля расширенного добывающего комплекса с 1995 года практически не меняется. Видно, что главный источник отрицательного вклада — это расширенный добывающий комплекс. На фоне отрицательного вклада расширенного добывающего комплекса виден позитивный вклад сельского хозяйства, позитивный вклад финансовых услуг, но они теряются
на фоне расширенного добывающего комплекса.
Стоит отметить, что Россия не является чем-то особенным с точки зрения отрицательного вклада производительности в добывающие отрасли, но Россия является особенной с точки зрения доли этого сектора в экономике. Она гигантская. Доля расширенного добывающего комплекса составляет треть ВВП. Расширенный добывающий комплекс развивается в России так, как он развивался в 1995–2002 годах, то есть практически с нулевым ростом производительности. Иначе говоря, выясняется, что проблема расширенного добывающего комплекса — это проблема всей экономики.
Таким образом, если говорить о рецептах долгосрочного плана, то для стимулирования роста в России две самых острых проблемы: первая — ситуация в расширенном добывающем комплексе, вторая — диверсификация экономики, о которой экономисты говорят уже 30 лет.
Абалкинские чтения: из стабильности в развитие
Основные барьеры для роста и причины стагнации, в том числе в связи с преодолением пандемийного периода, обсудили участники авторитетного экономического форума «Абалкинские чтения» в Вольном экономическом обществе России.
Наша страна, судя по складывающейся социально-экономической ситуации, научилась выходить из кризисов с минимальными потерями, обеспечила макроэкономическую стабильность. Однако решения более сложной задачи — вывести экономику на траекторию устойчивого развития — пока не достигли. Об этом заявил президент ВЭО России профессор Сергей Бодрунов. По его словам, одна из ключевых проблем — сохраняющаяся стагнация доходов населения и, соответственно, потребительского спроса.
«Дорого обходится, несмотря на очевидные положительные сдвиги, технологическое отставание от мировых лидеров, особенно в сфере NBICS- технологий. О важности этой сферы говорит хотя бы тот факт, что в гонку включились крупнейшие экономики мира: к примеру, в КНР в ближайшее пятилетие запланировано потратить только на развитие искусственного интеллекта около полутора трлн долларов. Нам, чтобы иметь в этой гонке, а следовательно, и в экономике будущих десятилетий, достойные позиции, безусловно нужен переход к научно-технологическому прорыву», — отметил ученый.
Александр Широв, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН обратил внимание на то, что сейчас близок к исчерпанию восстановительный потенциал роста, в том числе отложенный спрос, а это создает действительно серьезные риски жесткой посадки российской экономики в начале 2022 года.
«За счет мер стимулирования спроса, поддержки инвестиционной активности мы можем еще расти при соблюдении условия загрузки производственных мощностей, то есть у нас еще все-таки есть потенциал роста», — заметил при этом Широв. Главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач добавил, что темпы роста в этом году оптимистичны по многим прогнозам: от 4,5% и выше. Но далее может произойти снижение до 2 с небольшим процентов, тогда как мир в среднем остановится на уровне 3,5–3,8%, то есть удельный вес России продолжит снижаться в мировой экономике. При этом эксперт отметил, что возможны изменения по мере развертывания государственных мер, под которыми нельзя иметь в виду только стратегические инициативы.
«Целый ряд решений правительство принимает вне инициатив, и они по масштабу больше, чем стратегические инициативы. Принято решение по поддержке авиационного комплекса, есть проекты, которые профинансируются из ФНБ, есть еще ряд решений, поэтому общая сумма — до 2 трлн рублей и выше», — подчеркнул Андрей Клепач.
Академик Сергей Глазьев, министр по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, считает, что потенциал роста у России даже больше, чем 4–5%. Все зависит от экономической политики, во многом — от денежно-кредитной. По его мнению, повышение процентной ставки приведет экономику страны не просто к жесткой посадке в 2022 году, но и к ловушке на очередные три-четыре года.
Повышение процентной ставки, особенно в нынешних условиях, когда инфляция генерируется извне, ведет к сокращению спроса прежде всего за счет инвестиций. Кредитование сократилось на 700 млрд, и это не предельное сокращение финансирования инвестиций.
«Сокращение инвестиций влечет за собой дальнейшую технологическую деградацию. И очевидно, что дальнейшая технологическая деградация влечет за собой девальвацию рубля для поддержания конкурентоспособности. Мне кажется, можно выдвинуть гипотезу, что цикличность этих последствий жесткой денежно-кредитной политики составляет 3–4 года, может быть, до 5 лет. Экономика стабилизируется на каком-то уровне, но после очередного повышения процентной ставки — новая резкая девальвация и новый инфляционный толчок», — сказал академик Глазьев.
По его мнению, денежно-кредитную политику нужно менять кардинально вместе с внедрением стратегического планирования. Нужно восстанавливать специальные инструменты рефинансирования, ориентированные на инвестиционное кредитование, в том числе в рамках нацпроектов, стратегических направлений.
Налоговую систему надо другую, не репрессивную.
В.Высоцкий: «Все не то,ребята,все не то!»
Главное препятствие на пути развития экономики — ФНС! Налоговики со своей мантрой о мифических «выпадающих доходах бюджета» вконец замордовали бизнес и скоро так же замордуют граждан. А о выпадающих доходах бизнеса и граждан почему никто не беспокоится? Не будет этих доходов, не будет и роста.
Налоговая система нужна другая, не нынешняя, заумная и густо замешанная на репрессиях, а разумная и современная на базе цифровизации. Такая, чтобы ФНС была совсем не нужна.
Извините, что слегка переврал Высоцкого, но для этого случая «не то » больше подходит.