Цифровой город будущего, «умный» город, Smart City — одна из тенденций, которая несколько лет находится в первых строчках экономической повестки по всему миру. Города стали бороться за свой цифровой статус, появились разные критерии оценки цифровой трансформации, в том числе и в России. Некоторые проекты запущены с нуля, например, Неом в Саудовской Аравии, без дорог и машин, Эконсити в Сенегале, с полностью возобновляемыми источниками энергии. Сейчас эксперты все чаще задают вопрос, а в том ли направлении делают город «умным»?
Несомненные достижения
О больших возможностях цифровизации в управлении городом мы не раз писали, и они неоспоримы. Например, в России Москва достигла таких высот в этой области, что ее уже не ставят в рейтинги с другими городами, чтобы у них сохранялась мотивация к собственному цифровому развитию. «Госуслуги», элементы электронного правосудия, консультации ведущих врачей онлайн, возможность удаленной работы, система городской безопасности, камеры на дорогах, повышающие безопасность: этот список можно продолжать.
Как не раз говорили ученые-экономисты на разных мероприятиях ВЭО России, цифровизация сама по себе не является самоценностью. Она должна лишь сопровождать индустриализацию на новой технологической основе. И пример Москвы показывает, что развитие инфраструктуры идет если не быстрее, то точно одновременно с внедрением технологий «умного» города. Каким должен быть настоящий «умный» город, как не допустить перекосов в цифровизации? Все чаще этими вопросами задаются городские и государственные власти, ученые-экономисты и ведущие IT-эксперты во всем мире.
Кампания цифровизации
Первой проблемой, которая сбила энтузиазм от простоты разных повседневных операций, которую дают цифровые технологии, стали утечки персональных данных по всему миру, затем — массовое внедрение цифровой идентификации без должного контроля. Многие государства предприняли беспрецедентные шаги по правовой защите граждан. В частности, ЕС в 2019 году ввел самый жесткий генеральный закон о защите персональных данных — GDPR, а сейчас заканчивает разработку кодекса, ограничивающего использование ИИ. Совсем неожиданным шагом, который разлетелся по СМИ как новость номер один, стал запрет в Париже электросамокатов — одного из физических символов «умного» города.
По словам IT-предпринимателя Игоря Ашманова, члена Совета по правам человека при Президенте РФ (СПЧ), цифровое удобство явно возрастает (доставка еды, маркетплейсы, «Госуслуги», такси, смартфон), но есть большие риски и неприятности, о которых так называемые евангелисты цифровизации сознательно или бессознательно умалчивают: растут цифровая зависимость, деструктивный контент в сети, манипуляции, мошенничество.
Цифровизация на службе науки
Одну из проблем цифровизации затронули участники конференции «Искусственные общества и информационные технологии» 25 сентября в ЦЭМИ РАН. Участники конференции обсудили вопросы повышения эффективности управленческих решений с помощью информационных технологий и применения агент-ориентированных моделей для решения задач обеспечения национальной безопасности России. Президент ВЭО России член-корреспондент РАН Сергей Бодрунов выступил с докладом «Национальная суперкомпьютерная инфраструктура для моделирования нооразвития». Он отметил, что наличие в любой стране собственных суперкомпьютеров, их количество и производительность — один из важных показателей уровня национального инновационного и технологического развития, а также уровня национальной конкурентоспособности. Ученый обратил внимание на недостаточный охват науки суперкомпьютерными технологиями. В России сегодня семь публичных суперкомпьютеров мирового уровня. Шесть из них — индустриальные. Их используют IT-компании. И всего один эксплуатируется в университете — это «Ломоносов 2» Московского государственного университета. При этом институтам РАН для научных исследований не предоставлено ни одного суперкомпьютера. Исправить такое положение дел, по мнению президента ВЭО России, могла бы рационализация использования имеющейся суперкомпьютерной инфраструктуры. «Нужна четкая государственная политика в этой области. И одним из шагов могло бы стать включение соответствующих позиций в программу “Цифровая экономика Российской Федерации”, согласование ее по этим вопросам с национальным проектом “Наука”», — пояснил ученый.
На конференции, посвященной трендам ИИ, в МГИМО Игорь Ашманов также высказал опасения, что цифровая трансформация превратилась в рыночный пузырь. «Мы уже находимся в раздутом до предела пузыре цифровизации. Не так давно (в 2010–2012 годах) у нас был пузырь стартапов, в 2015–2017 годах — пузырь блокчейна, который теперь тихонечко вычеркивают из разных стратегических документов и планов, а сейчас у нас истерия цифровой трансформации и искусственного интеллекта. Объявлено публично, записано в подзаконных актах, планах, распоряжениях, что нам нужна максимально быстрая цифровая трансформация всего: госуправления, экономики, медицины, образования, промышленности, транспорта, финансов, а для этого нужен максимально широкий сбор данных о гражданах, единые базы таких данных, цифровые оригиналы документов вместо бумажных, камеры на улицах с распознаванием лиц и тому подобное», — отметил член СПЧ.
Ту же проблему на Форуме инноваций БРИКС в Москве назвал Абдулрахман Ибрагим, директор по данным и инновациям управления развития региона Аль-Мадина из Саудовской Аравии. По его мнению, каждый город имеет свои особенности и должен развиваться по-своему, но сейчас понятие «умный город» полностью связано с технологиями, все идеи крутятся вокруг информационных, телекоммуникационных технологий, интернета вещей, камер, датчиков, данных, которые генерируются этими технологиями, что, в свою очередь, подводит к необходимости использования искусственного интеллекта.
«Но почему именно технологии? Мне кажется, есть две основные причины этого восприятия. Во-первых, технология — мощный инструмент, и технологические компании тоже — очень мощные, у них есть все ресурсы — и финансовые, и технологические — в том числе для продвижения продаж этих технологий городам. Вторая причина — в том, что сами города не понимают вызовов, которые перед ними стоят. Например, у города есть проблема по управлению отходами. Приезжают компании, которые предлагают свои решения. Они же разрабатывают и требования для выбора подрядчиков и поставщиков. То есть тот же субъект, который создает требования, их же и выполняет. Это именно то, что нужно городу? Скорее всего, да. Но, может быть, и нет. Этого мы не знаем», — констатировал эксперт.
«Эпоха надзорного капитализма»
Так называется книга профессора Гарвардской школы бизнеса Шошаны Зубофф, в которой сделано фундаментальное открытие о том, что в новой цифровой реальности прибавочная стоимость Маркса преобразовалась в так называемый поведенческий излишек. Сегодня интернет-гиганты, мобильные операторы и компании, специализирующиеся на интернете вещей, не только собирают данные пользователей, но и пытаются влиять на них. Они встраивают в страницы шпионские программы, выявляют с помощью алгоритмов наши привычки, улавливают наши эмоции, чтобы превратить всю нашу жизнь в бесплатное сырье, которое потом с выгодой продадут. Все стороны личности, которые отражены в аккаунтах, можно преобразить в измеримое поведение. Машинный интеллект превращает эти данные в продукты прогнозирования. С такими возможностями можно адаптировать рекламу к личности пользователя и представлять информацию таким образом, чтобы человек был наиболее к ней восприимчив. Пользователи в большинстве своем не знают, насколько уязвимыми они становятся, сообщая в социальной сети информацию о себе.
Кто знает, что нужно жителям городов?
На этот вопрос есть некоторые, но далеко не все, ответы у организации «ООН Хабитат». Сейчас эксперты там только намечают основные пути, по которым город должен развиваться, потому что предыдущие планы поломала пандемия. Цифровизация — не на первых строчках разрабатываемых документов. Важно, что стопроцентные ответы сейчас серьезные эксперты вообще не дают. Как отметил на конференции БРИКС в Москве Алексей Голубев, гендиректор компании «Росатома» АО «Цифровые платформы и решения Умного города», до пандемии существовал глобальный тренд на максимальное наполнение людьми городов-мегаполисов, а малые и средние города потихоньку вымирали.
«Казалось, что это будет происходит долго, до какого-то, пока невидимого, предела роста мегаполисов. “ООН Хабитат”, когда формулировала новую стратегию развития городов, констатировала, что города стали основными центрами размещения и на них должен быть направлен фокус внимания властей. Это центры новых технологий, финансов, принятия решений. Все шло линейно и прекрасно, пока не случилась пандемия и не сломала все», — сказал Алексей Голубев. Вместе с тем эксперт привел как пример устойчивого города Саров — наукоград ядерных технологий. Другие подобные наукограды с населением несколько десятков тысяч человек также показали устойчивость, несмотря на тяжелые 1990-е годы.
Мнение африканских цифровизаторов на форуме БРИКС высказал Обери Мошела, технический директор ED Group из Йоханнесбурга, ЮАР: «Если мы поставим бесплатный вайфай, его украдут, если поставим солнечные панели, их разломают и украдут, то же самое касается оптоволоконных и обычных кабелей. И что нам делать с этим? Это актуально для Африки. Например, в ЮАР есть программа 2040, но для ее реализации существует фундаментальная проблема: политическая нестабильность на локальном уровне. Например, с 2016 года мы сменили восемь мэров. Если так происходит, значит, есть проблема, неважно, какие технологии вы при этом используете».
Минцифры РФ планирует провести эксперимент по использованию искусственного интеллекта для отбора сотрудников на госслужбу.
Аудитор Счетной палаты Наталья Трунова, модерируя дискуссию об устойчивости «умных городов», напомнила, что идея города будущего не нова, города будущего строились и в СССР (например Тольятти), но затем многие из них превратились в упадочные моногорода. Еще более яркий пример — американский Детройт, который превратился с упадком автопрома в сплошное гетто с самым высоким уровнем преступности в стране, и властям пришлось предпринять колоссальные усилия, чтобы это изменить. Поэтому немаловажный вопрос — долго ли будет «умным» город, который сегодня считается таковым?
Ощутимые нужды
Президент «ООН Хабитат» Марта Дельгадо, например, считает, что устойчивое развитие городов подразумевает проектирование взаимосвязанных городских поселений, которые способствуют мирному сосуществованию, уважению биоразнообразия и равенства, улучшают экономику и принимают устойчивую мобильность как путь к процветанию. Если перевести это с официального языка ООН, то Марта Дельгадо не видит, что будущее города состоит в помещении управления им в облако.
Как отмечает последний доклад «ООН Хабитат», в 2022 году города и сообщества столкнулись с многочисленными кризисами, и выхода из какого бы то ни было из них нет в цифровизации. Так, 1,675 млрд человек во всем мире живет в неадекватном жилье, из них 1 млрд — в трущобах в условиях крайней нищеты.
Многие города за время пандемии, как констатирует ООН, еще больше фрагментировались по социальному уровню жителей. Эксперты организации констатируют, что социальные, экономические и пространственные границы неравенства несут в себе большие риски для устойчивого развития.
Креатив Большого Лондона
Алан Фримaн,
член Исследовательской группы геополитэкономии, профессор Университета Манитобы (Канада), экс-советник по развитию креативной экономики мэра Большого Лондона
— Когда мы начинали преобразовывать Лондон, мы задали очень простой вопрос, мы спросили людей: «Вы живете, чтобы работать, или работаете, чтобы жить?» Это вопрос самомотивации. И 12% ответили: «Я живу, чтобы работать». Остальных в общем-то вынуждали работать, чтобы прокормиться. И мы захотели в два раза увеличить количество людей, которые живут, чтобы работать, но для этого нам надо было трансформировать организацию самого Большого Лондона, изменив все аспекты того, каким образом организована там была жизнь. Вот вам ответ. Например, мы обнаружили, что в школах дети говорят на 300 языках, это их родные языки. Поэтому нам надо было преобразовать систему образования так, чтобы освободить творчество тех детей, для кого английский неродной язык.
От 3,3 до 3,6 млрд человек в 2022 году жили в условиях высокой уязвимости, а 100 млн человек были вынуждены покинуть свои дома из-за изменения климата. В 70% городов мира из-за конфликтов, отсутствия продовольственной безопасности, климатических проблем возникают экологические, социальные и другие чрезвычайные ситуации.
В российских столицах, по мнению члена СПЧ Игоря Ашманова, проблем с построением «умных» систем не меньше, но они более возвышенные. Как пишет правозащитник в своем блоге, многочисленные родительские ассоциации, специалисты по информационной безопасности и сотрудники спецслужб, не говоря уже о деятелях культуры и прочих гуманитариях, соглашаются с тем, что нужно отбросить навязываемое нам «евангелистами цифровизации» представление о том, что цифровизация и сбор персональных данных — это вопрос цифровой экономики, то есть удобства, комфорта, углубления и улучшения услуг: это вопрос национальной безопасности, и она сейчас под угрозой.
Кинорежиссер и музыкант из Сербии Эмир Кустурица, выступая в качестве приглашенного культурного деятеля на форуме БРИКС «Облачный город», сказал: «Я рад слышать оптимистические речи по поводу человекоцентричности экосистем городов, но я не считаю, что идея, пришедшая к нам из философии прошлого века о том, что человек является центром всего, актуальна или истинна. Облако рано или поздно может привести к тяжелой паранойе, связанной с тем, что вся ваша жизнь находится под контролем камер и датчиков. В Сербии я живу в деревне и заказываю кофе из соседнего отеля, то есть налоговые органы уже знают, что я выпил чашку кофе. Я понимаю, что облако дает нам много возможностей в коммуникации, но эта картина мира пока для меня представляет собой скорее оптимистическую трагедию».
Автор: Константин Маркелов
