Ведущие экономисты России с участием авторитетных зарубежных экспертов, представителей властей и бизнеса определили на Санкт-Петербургском экономическом конгрессе СПЭК-2019 направления технологического развития страны для создания модели экономики прорыва.
Технологии прорыва
Сегодня темой прорывного развития озабочены и гражданское общество, и бизнес, и политические структуры нашей страны. Тема технологического прорыва звучит на всех уровнях, запущен проект Национальная технологическая инициатива, однако до самого прорыва пока, как полагает большинство экспертов, далеко. Экономисты активно включились в обсуждение и готовы взять на себя ответственность давать рекомендации о верных путях развития, которые не заведут в тупик.
Академик Виктор Ивантер выразил эту мысль более жёстко: «Простите, но как только реформатор – так к чертовой матери. Вместо реформ и реформаторов нужны люди, которые объясняют, что нужно конкретно делать, умеют что-то сделать. Мне кажется, если мы с вами вместо того, чтобы рассказывать о проблемах, могли бы говорить об успехах, которые можно тиражировать, а такие успехи у нас есть, понять и объяснить, почему же на фоне тех безобразий, которые мы с вами в экономике отмечаем, мост построили, военно-промышленный комплекс реанимировали, сельское хозяйство. Вот такое у меня есть предложение, если оно будет принято, мне кажется, мы с вами очень эффективно это время проведем».
Всё мировое сообщество, не только Россия, стоит в начале качественных трансформаций, которые формируют глобальные вызовы для будущего социально-экономического развития, постепенно началось движение к новой парадигме, реиндустриализации, восстановлению промышленности на качественно обновленной технологической основе. Но этот переход для нас, учитывая реальные темпы, несмотря на призывы верхнего эшелона власти, пока еще остается больше областью слов, а не дел, областью разговоров, считает профессор Бодрунов, директор ИНИР им. С.Ю. Витте и президент Вольного экономического общества России.
«Эти проблемы имеют совершенно другой масштаб, более глубокий масштаб. Это сейчас только начинает осознаваться. Мы в институте имени Витте в диалоге с учеными Российской академии наук работаем над этими вопросами уже более 20 лет. В отличие от господствующих в настоящее время, не слишком концептуализированных, а часто даже и не систематизированных разнообразных исследований, мы предлагаем теоретического осмысление этих трендов, и считаем, что в основе всех изменений лежит рост знаниеемкости материального производства. Необходимы для такого знаниеинтенсивного прогресса интеграция производства, науки и образования, курс, основанный на высоких технологиях реиндустриализации, что создаёт возможность опережающей, в случае получения своих надлежащих знаний, а не догоняющей траектории развития российской экономики», — отметил Бодрунов.
Политика не нацелена на будущее
По мнению академика Глазьева, большая проблема российской экономики в том, что методология форсайта, или предвидения будущего, технологического, институционального, социального, которое нужно для успешного социально-экономического развития, никак не связана с реальной экономической политикой. И с этим связана особенно огромная долина смерти в России – гибель новых технологических идей в процессе перемещения знаний от фундаментальных исследований к коммерциализации. Передовые страны выходят в стадию нового технологического уклада, который будет генерировать новую длинную волну развития, и в эту фазу нам из-за этой долины смерти будет особенно сложно попасть, хотя именно технологическая революция может обеспечить стране скачок в экономическом развитии, ведь в ядре этого нового уклада темпы роста достигают 35, а подчас и 70-80% в год, а на периферии внедрение этих технологий тоже дает опережающий рост – 10-15% в несущих отраслях.
«У нас есть некоторое финансирование фундаментальных исследований, пусть небольшое, относительно других стран, пока еще заметное. Есть примеры коммерсализации в основном импортных технологий, надо признать, немножко и своих, но наши технологии не могут пройти сквозь эту долину смерти в силу того, что отсутствуют механизмы государственной поддержки. И, соответственно, то, что мы уже создали, мы так и воспроизводим, а преодолеть технологический скачок, между технологическими укладами, создать мощный инициирующий импульс для формирования нового ядра экономического роста у нас не хватает инструментов экономической политики. Мы их просто не используем», — отметил Глазьев.
7 шагов академика Аганбегяна
Академик Абел Аганбегян считает, что для изменения экономической ситуации в России нужны коренные меры, и это очевидно демонстрирует 2019 год – один из худших по социально-экономическому развитию. Мэтр российской экономики сформулировал 7 шагов, которые необходимо сделать, чтобы кардинальным образом переломить ситуацию.
Первый шаг
Перейти к форсированным инвестициям и вложениям в человеческий капитал. Одновременно нужны средства для того, чтобы поднять покупательский спрос.
Второй шаг
Мобилизация значительных средств. Какие это средства? У нас почти 104 триллиона валовый внутренний продукт, почти 18 триллионов инвестиций. Нам нужно в год 2 триллиона, чтобы на 10% их поднять, и нужно 1,5 триллиона, чтобы на 10% поднять экономику знаний. Минимум в год нам нужно хотя бы триллиона 2, чтобы компенсировать снижение реальных доходов
Третий шаг
Снизить ключевую ставку Центрального банка за 3 года хотя бы до 4-5%. Пока она не снижена, за счёт бюджета финансировать низкую ставку для технологического обновления действующего производства, четырёхпроцентную для новых мощностей высокотехнологических отраслей, четырёхпроцентную для инфраструктуры.
Четвертый шаг
Нужно перейти к стимулированию инвестиций и экономического роста, ввести налоговую паузу, когда проводится техническое обновление, строятся новые мощности и так далее.
Пятый шаг
Нужны крупные структурные преобразования для того, чтобы устранить препятствия для экономического роста, и стимулировать регионы, частные компании к экономическому росту. Для этого нужно провести крупные мероприятия в области собственности, восстановить конкурентную среду, нужны естественные монополии, нужно увеличить долю частной собственности, хотя бы до 50%.
Шестой шаг
Провести коренные изменения в банковской, бюджетной политике.
Седьмой шаг
Провести серьёзные социальные реформы, которые мы проводим в неправильном направлении. Речь идёт о пенсионном деле, о реформировании здравоохранения, о переходе на рыночные отношения в жилищно-коммунальной.
Технологии и экология
Технологическое развитие нельзя рассматривать в отрыве от экологического. Это очевидно. Мы сейчас являемся свидетелями слишком многих бед, причинами которого стало именно технологическое развитие минувших эпох. Сейчас особенно много на международном уровне говорят о климатической политике и климатических проблемах. говорится очень много. Однако, по мнению академика, директора ИНП РАН Бориса Порфирьева, если эта тема не будет с должным вниманием анализироваться со всех сторон, то она может превратиться в фактор со знаком минус для экономического роста, учитывая то, что сейчас пытаются предпринять наши партнеры. Порфирьев напомнил о строках в преамбуле Парижского соглашения о том, что стороны могут страдать не только от изменения климата, но также от воздействия мер, принимаемых в целях реагирования на него.
«Что нам предлагают сегодня в качестве лекарства, которым активно начинают пользоваться наши экономические власти. Это так называемая низкоуглеродная экономика, смысл которой состоит в том, что нужно решать все климатические проблемы путём максимального снижения выбросов парниковых газов, прежде всего, углекислого газа, и тогда наступит счастье. Главным образом для этого предлагается экономический механизм в виде взимания так называемого углеродного налога, который стыдливо именуется углеродным сбором. В частности, в последнем проекте Минэкономразвития, которое выпустило законопроекты регулирования выбросов парниковых газов, это именно так и выглядит. Вопрос простой – решает ли этот переход к низкоуглеродной экономике проблему стабилизации климата, которая определена международным сообществом в 1,5 градуса до 100 года? Второе – помогает ли это обеспечить устойчивость развития экономики и безопасности. Ответ на оба эти вопрос отрицательный, есть соответствующие расчеты самих международных экспертов».
При этом, по мнению Порфирьева, игнорируются не менее, а скорее и более важные механизмы решения климатической проблемы, в частности – необходимость адаптации, которая важна вне зависимости о того, будет ли и в какой мере решена задача выбросов.
Будущее покрыто мраком
По мнению члена Совета Федерации, доктора экономических наук Сергея Калашникова, сейчас в прогнозах исходят из свойственной нашему мышлению последовательной логики события: возникли новые достижения науки, они порождают новый технологический уклад, новый технологический уклад ведёт за собой новую экономику. Но, по его мнению, сейчас прекрасно видно, что никакой линейности здесь нет, есть одновременное возникновение самых разных явлений в самых разных сферах. Калашников считает, что уже сейчас существуют определённые элементы, которые, безусловно, вырастут в определённые сложные системы, по которым мы можем судить о контурах будущего, но, к сожалению, знать об этом на данном этапе не дано, и скорее с возникновением этих систем мы поймем, какие проблемы вынуждены будем решать.
Контуры будущих проблем (по С. Калашникову)
Первое
Изменился характер труда: от обработки материи мы переходим к обработке информации, и это сразу тянет за собой полное изменение и места, и роли, и сути человеческого труда. В любом случае труд становится сетевым, личностно окрашенным, творческим трудом. На сегодняшний день человек, как творец определенных продуктов, становится индивидуально занятым, где весь цикл производства может существовать от начала и до конца в рамках одной личности или кооперации с рядом личностей.
Второе
Условия жизни творческого человека – это иные условия. Появляется новый характер экономики, который зиждется на широком распространении сферы услуг, и особого класса услуг – социальных услуг. Коллеги, когда вы приходите к врачу, вы не имеете заданных параметров качества той услуги, которую вам окажут, врач тоже не имеет. В условиях, когда нет заданного качества, вся система ценообразования услуги начинает трещать по швам.
Третье
Новый труд, новые социальные условия требуют новой организации общества. Что лежит на поверхности – это старение населения, а второе, более страшное – это массовая безработица. Завтра в связи с роботизацией, информатизацией и пр. мы столкнёмся с тем, что огромные миллионные массы окажутся не у дел. Самый яркий пример, наибольшая занятость у нас – это профессия водителя. Мы уже видим, что это профессия вчерашнего дня.
Четвертое
Следствие всего этого – это расслоение общества, хотим мы этого или нет. Насколько мы с нашими установками XXвека готовы к жёсткой стратификации общества со всеми вытекающими отсюда последствиями? Нужно ли говорить о тех политических рисках, которые ведёт за собой жёсткая стратификация?
Пятое
Ещё один пример – неэффективность старых механизмов социальной защиты. Социальное страхование приказало долго жить. Замена горизонтального распределения вертикальным, массовые неиндивидуализированные страховые случаи, невозможность разделить субъективные и объективные риски страхования делают социальное страхование во всех сферах в современных условиях неэффективным. В результате – дефицит основных социальных механизмов, пенсионных систем, здравоохранения, образования.
Шестое
Совершенно по-другому должна трактоваться роль государства. Нравится нам это или не нравится, но государство становится тем большим братом, над которым мы в течение конца XXвека усиленно смеялись. Без повышения роли государства не только в экономике, но прежде всего в социальной сфере, мы никуда не денемся, потому что должен быть субъект управления в новой неопределённой социальной ситуации.
Некоторые выводы
В этих условиях минимальные социальные стандарты как способ противостояния бедности уже не работают, нам нужно переходить на средние социальные стандарты – это завтрашний день. Новое образование – сочетания алгоритмического образования Яна Амоса Коменского и классического образования. Необходимо будет пересмотреть основные понятия справедливости и равенства. На сегодняшний день понятие равенства, соответствующее равенству условий или равенству возможностей, требует серьезного пересмотра.
Новые модели
По мнению Виктора Иванова, члена-корреспондента РАН, действующая модель социально-экономического развития подошла к своему пределу – стоит вопрос о том, какие модели будут у нас в перспективе.
«Мы сейчас перешли к активной фазе формирования новой среды обитания. Сейчас мы перешли к активной среде обитания. Вопрос о том, как это будет происходить. Когда мы получаем новые технологии, мы не знаем, как они будут использоваться. У нас сначала происходит рассеяние, а потом – фокусировка. Вопрос – где эта фокусировка произойдёт. Если она произойдёт в положительной зоне, то мы получим гуманитарно-технологический переход, если в отрицательном, мы получим катастрофу и деградацию. И проблема в том, как нам этим процессом регулировать. Таким образом, мы практически приходим к понятию гуманитарно-технологическая революция, где у нас на первый план выходит повышение качества жизни на основе новых технологий», — подытожил свой доклад Виктор Иванов.
Цифровая экономика
Не осталась без внимания и цифровизация, к которой призывают, о которой говорят, но про которую точно не известно, что это такое. Как отметила директор Института экономики РАН Елена Ленчук, общепринятого определения цифровой экономики, как в научной литературе, так и в программах, пока не существует. Более того, сама цифровая экономика как объект управления, более того, как объект стратегического управления в принципе пока не определены. Вместе с тем, за рубежом под DigitalEconomyимеют ввиду прежде всего соединение информационно-коммуникационных технологий с био-, когнитивными технологиями, с физическими технологиями.
«Сегодня за рубежом идёт масштабная цифровая трансформация, глобальный размер цифрового сектора сегодня составляет до 15% мирового ВВП. Есть оценки, что к 2035 году объем ее вырастет до 16 трлн долларов. В этом секторе капитализация компаний превышает капитализацию энергетических компаний, телекоммуникационных гигантов, и на это нельзя не обращать внимание. Россия, конечно, отстаёт от лидеров развития цифровой экономики, по многим показателям. Мы отстаём, по разным оценкам, на 5-8 лет. Интересно в этой связи взглянуть на глобальный индекс цифровизации. Россия сегодня занимает 42 место, уступая даже Казахстану», — отметила Елена Ленчук.
По мнению ученого, без запуска процесса цифровизации, без освоения технологий, например, те целевые установки, которые предусмотрены майским указом 204, в которых существуют установки кратного повышения производительности труда, наращивания несырьевого экспорта или роста инновационно-активных предприятий, практически невыполнимы. И следует задать себе вопрос, достаточно ли мер нацпроекта Цифровая экономика, для того, чтобы превратить цифровизацию в драйвер экономического роста экономики. Сегодня в России – 70% используемого программного обеспечения – иностранное, катастрофическое отставание в микроэлектронике. Поэтому, по мнению Ленчук, у нас формирование цифровой экономики предполагает прежде всего общую технологическую модернизацию всех сфер и возможно лишь при формировании инновационной модели развития и внедрении передовых производственных технологий нового технологического уклада.
Тему цифровизации продолжил и развил известный аналитик из Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования руководитель направления Дмитрий Белоусов. По его мнению, более важно то, что цифровизация создает новые условия для всех основных производственных факторов: с одной стороны, вы можете снять проклятие привязки к традиционным поставщикам, с другой стороны, вы можете работать непосредственно на мировой рынок, включаться непосредственно в глобальную сеть обмена товаров. Вклад развития сектора ITв ВВП может дат 0,4% прироста, а это 10% того, на что мы сейчас реально можем расчитывать.
«Решение о развитии цифровой экономики должно быть и решением о стимулировании экономического роста, иначе мы просто не сможем занять тех людей, которых будет высвобождать сам процесс цифровизации; и решением о развитии массовых отраслей, иначе у нас цифровизация превратится в историю развития отдельных фирм, которые работают на зарубежные рынки поверх нашей экономики; и решением о повышении территориальной, профессиональной и так далее мобильности населения. Это та проблема, от которой мы убегаем. Цифровизация порождает долгосрочные социальные и политические проблемы, которые пока не осмыслены нормально. Только сейчас мы начинаем понимать, что цифровизация сама по себе даёт возможность развития малолюдных производств. Сейчас уже строится Амурский газохимический, огромное предприятие мирового значения, там занято 1200 человек – это уровень не очень крупного завода в Советском Союзе. А рядом с зонами интенсивного роста возникают зоны упадка», — предупредил эксперт.
Парадокс НИОКР
Виктор Рязанов, заведующий кафедрой экономической теории СПбГУ обратил внимание на то, что несмотря на рост расходов на НИОКР и рост в разы новых технологий – и нанотехнологий, и компьютерных и биотехнологий – производительность труда продолжает падать, и прогнозы далеко не благополучные.
«Возникает вопрос, почему тот период, а он достаточно большой, развертывания НИОКР, новой промышленной революции на дал впечатляющих результатов? Мне думается, что здесь вполне уместно вспомнить Маркса и поговорить о его законе соответствия производительных сил уровню развития и характеру развития производственных отношений. Именно здесь как раз лежат главные ограничения, которые мешают научным разработкам, новым технологиям успешно реализовать себя в экономике. Действительно, если перевести это на более конкретный разговор, то речь идёт о том модель экономики спекулятивного направления, естественно, не позволяет обеспечить разворот необходимых финансовых ресурсов для поддержки и для распространения новых технологий», — считает учёный.
Фундаментальные ответы
Завершая пленарное заседания СПЭК-2019, Дмитрий Сорокин, член-корреспондент РАН, научный руководитель Финансового университета при Правительстве РФ и научный руководитель ВЭО России напомнил, что как бы мы ни называли складывающиеся тренды – продолжением стагнации или выходом из кризиса – пока по официальным итогам 2018 года объем инвестиций у нас меньше уровня 2012 года в реальном выражении, обрабатывающая промышленность в условиях импортозамещения оказалась на уровне 2012 года, объем строительных работ – ниже уровня 2010 года, реально располагаемые доходы населения – меньше уровня 2010 года.
«Я хорошо помню статью в российской газете, в колонке, которую блестяще на мой взгляд ведёт Виктор Викторович Ивантер. И он чётко и ясно написал так месяцев 5 назад о том, что предлагаемые прогнозы и планы нашего развития не обеспечивают выполнение указа президента об обеспечении прорывного технологического и социально-экономического развития, — подчеркнул учёный. — Очень не хочется, чтобы все эти рассуждения, обсуждения и дискуссия свелись к тому, чтоб мы говорили об ошибках, которые допускают власть предержащие, политики и так далее. Хотелось бы, чтобы мы искали фундаментальные ответы на вопросы, искали то, о чём говорили сейчас последние выступающие, в закономерностях нашего бытия. Это для науки интереснее».
Новая структура предприятия
Георгий Клейнер, заместитель научного руководителя ЦИМИ РАН, член-корреспондент РАН
«Несомненно, что должна быть организована федеральная программа по реформированию предприятий. Рассчитывать на то, что они сами подстроятся, нет никаких оснований. Должен быть расширен спектр организационно-правовых форм предприятий. Тот спектр, который есть сегодня, явно не соответствует взаимоотношениям между собственниками, менеджерами, работниками и специалистами. К этому должны быть прибавлены формы, связанные с созданием самоуправляемых предприятий, так называемых коллективных форм. Из чего состоит внутренняя часть фирмы? Это сектор инновационных проектов, сектор организационных структур, сектор информационно-коммуникационных инфраструктур и сектор логистических и инновационных процессов. И вот эти 4 сектора сейчас не имеют своего отражения в структуре управления предприятия. Я предлагаю создать на предприятиях 4 офиса: проектный офис, процессный офис, объектный или организационный офис, и инфраструктурный или средовой офис. Эти 4 офиса должны как обручи-почки стягивать отдельные фрагменты деятельности предприятия, отдельные сегменты, отдельные направления, образовывая из предприятия целостную, сбалансированную и эффективную систему в гармонизированной внешней среде».
Экономика «успешных психопатов»
Яков Миркин, заведующий отделом международных рынков капиталов ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН, д.э.н., профессор
«В США есть концепция того, что называется «успешный психопат». Это как бы нормальный человек с деспотическими чертами характера, победитель. Это главы корпораций, президенты. Если вдуматься, то модель коллективного поведения управляющего класса вполне ложится в эту концепцию успешного социопата. А какая экономика строится из этой модели коллективного поведения? Во-первых, это экономика не благосостояния – это экономика баррелей, мегаватт. В её основе – человек вороватый, нарушающий, манипулируемый, обрабатываемый. В итоге получается экономика наказания, которая полна нагромождений правил, экономика вертикали, сверхконцентрации, экономика огосударствления, стягивания в центр, и, в конце концов, это очень странная экономика, где рост полностью полагается на бюджет. Вот с кем-бы вы сегодня из промышленников не поговорили, речь не идет о внешних инвестициях, не о кредите, который дорог и малодоступен, а речь идет о преференциях из бюджета. Если вдуматься, это просто сумасшедшая модель роста, заранее обреченная на неудачу, потому что бюджет должен выдержать и пушки, и масло, и резервирование в огромном объеме, и инвестиции, и оборону, и социальные расходы».
Народ не понимает такую экономику
Виталий Третьяков, декан высшей школы телевидения МГУ, профессор
«Отсутствие возможности здравомыслящим взглядом понять то, что происходит в нашей экономике, раздражает людей. Следствие со всей очевидносьтю – это, конечно, запрос на социальную справедливость. Скромненькие попытки указать на эту проблему и ее нивелировать кажутся скорее циничными, лицемерными и ханжескими. Все больше и больше при росте популярности фигуры Сталина простыми людьми ставится вопрос о справедливости в нашей экономики сегодня. Когда люди, которые более всего критикуют советскую экономику, советский строй, советский режим, и особенно сталинский режим, извлекают лично для себя максимум прибыли как раз из того, что построено с помощью в том числе и этих рабов ГУЛАГа, как их называют, возникает вопрос: «А справедливо ли вообще, что вы владеете этим?». Это массовое ощущение и оно нарастает – желание этой глобальной справедливости общенационального масштаба, ощущение, что все в экономике построено не так, все построено под интересы совсем узкой группы людей, не какого-то среднего класса, не какого-то даже правящего класса, а узкой группы внутри этого правящего класса.
Понимание, куда мы идем, отсутствует полностью, отсутствует и в академической среде. Тот же самый вопрос стоит у людей. Они не понимают, что им делать в этой экономике?»
