Экономический кризис, вызванный пандемией коронавируса,имеет свою специфику. В чем она состоит? Какое влияние кризис оказывает на бизнес и становление среднего класса? Каким образом можно увеличить устойчивость экономики к таким потрясениям? Как не допустить существенного падения доходов россиян?
По материалам программы «Дом “Э”» на телеканале ОТР от 21.11.2020 года
Абел Гезевич Аганбегян,
заведующий кафедрой экономической теории
и политики Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, академик РАН
Сергей Дмитриевич Бодрунов,
президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов,директор Института нового индустриального развития им. С. Ю. Витте, д. э. н., профессор
Бодрунов: Каждый кризис имеет свое лицо, свои черты, свои особенности. В чем специфика нынешнего кризиса?
Аганбегян: Это кризис необычный, и его можно сравнить только с кризисом, который был сто лет назад от испанки, потому что этот кризис вызван пандемией, чего многие десятилетия у нас не было. Но в России этот кризис особенный, он связан не только с пандемией. Он связан также с нефтегазовым кризисом из-за сильного падения цен и объемов экспорта нефти и газа. Дело в том, что нефть и газ — это в прошлом 70% нашего экспорта, а экспорт наш был 530 миллиардов в хороший год, в 2012 год. Так что это баснословная сумма. Тогда нефть стоила 115 долларов за баррель. А вот, скажем, октябрьская цена — 40 долларов. Поэтому это полноценный кризис. И затем мы, в отличие от других стран, перешли в кризис после семилетней стагнации, которая в нашей стране началась с 2013 года. И за эти семь лет наши суммарные инвестиции или, как их называют, накопления в основной капитал, снизились на 6,5%. Розничный товарооборот на душу населения снизился на 8,5%. А реально располагаемые доходы даже на 10,5% снизились.
На этом фоне дальше пошел кризис, и они еще снизились. Поэтому, если мы хотим по-настоящему восстановиться, скажем, по уровню жизни, то недостаточно достичь уровня 2019 года. Надо достичь 2012–13-го. С сентября 2020 года началась вторая волна коронавируса, и в сентябре уже все наши экономические показатели снизились по сравнению с августом.
То есть положение достаточно тяжелое. И это положение отягчено новыми негативными трендами, которых не было до этого. Например, в 2020 году у нас вдвое вырос отток капитала. В 2019 году он был 26 миллиардов долларов, а в этом году — 53. Это прогноз Центрального банка, немножко заниженный, по моей оценке, но все равно это вдвое. Затем у нас в последние годы смертность снижалась в год на 30 тысяч, а сейчас у нас есть данные по сентябрь включительно: за девять месяцев смертность выросла, в сентябре — на 31 тысячу. Если верить Росстату, то все равно больше половины смертности не от коронавируса.
Бодрунов: Вы совершенно справедливо заметили, что это более комплексный, уникальный случай. Коронавирус является только одним из факторов, которые влияют на эту экономическую ситуацию.
Аганбегян: По моей оценке, на 50%. На 30% в глубину определяет нефтегазовый кризис и вот переходящие негативные тренды от стагнации: я отвожу на них 20%, вот так грубо.
Бодрунов: Вы не упомянули одну очень важную страту бизнеса и населения — это малый бизнес. В этой ситуации очень часто и в правительственных решениях это звучит, и в выступлениях лидеров общественного мнения, что малый бизнес надо поддержать. Скажите, пожалуйста,какая ситуация там сегодня?
Аганбегян: В целом в малом бизнесе занят 21 миллион человек. Главная его составляющая часть — это индивидуальный предприниматель и собственно маленькие предприятия до 15 человек. И в самый плохой месяц —апрель — 33% всего малого бизнеса прекратили работать. Но это не значит обанкротились! В мае было тоже примерно столько же. А в июне уже 18% не работало, после того как промышленность начала работать.
Потом, вы знаете, у нас специфический очень малый бизнес. У нас подавляющая часть предприятий малого бизнеса — это торговые предприятия, в том числе половина — продовольственные. И в торговле малый бизнес не сократился, а малый бизнес онлайн даже вырос. Он снизился в непродовольственных товарах, но потом такие магазины открылись, и малый бизнес довольно быстро стал восстанавливаться, хотя потерял очень много доходов.
При этом правительство очень много сделало. Прямые вложения были не так велики для 20 миллионов — 81 миллиард рублей. Но правительство отсрочило налоги и сняло часть налогов, отсрочило обязательную страховку, вы знаете, она довольно большая, отсрочило их задолженность, возможность, отсрочило аренду, но не все арендаторы, естественно, на это пошли.
И вот возникла вторая волна. Нет такого закрытия, как при первой волне, но она тоже сказывается очень негативно, и малый бизнес опять покатился вниз. Причем малый бизнес не восстановился, а сократился на 70% в туризме, на 80% в гостиницах. Очень сильно он сократился в платных услугах, где онлайн-обслуживание не получается. Общественное питание сейчас резко сокращается, а там очень много относительно небольших предприятий. Затем всякого рода перевозки. И в результате —очень неравномерная картина по отраслям.
Были опросы малого бизнеса, они очень пессимистически смотрят на ситуацию. 60% говорят, что мы не знаем, как нам вернуть долги, мы видим, что мы в этом и следующем году их не вернем, у нас денег нет. Но, видимо, правительство и дальше будет как-то помогать, посмотрим, как это будет. Я думаю, что катастрофы не случится. А вот с повышением смертности — это демографическая катастрофа, подлинная катастрофа, потому что у нас каждый год на 30 тысяч смертность снижалась, а в 2020 году она вырастет, эта катастрофа.
Бодрунов: Абел Гезевич, а что делать в сложившейся ситуации? Как не допустить существенного падения доходов россиян? И причем особенно важно — доходов сред-него класса? Потому что бедных надо всегда поддерживать, богатые могут сами выжить. И второе, что делать в этой ситуации с недопущением снижения инвестиционной активности бизнеса?
Аганбегян: Говоря об устойчивости, я хочу подчеркнуть, что Россия вообще находится в неплохой ситуации.И это отмечаем не только мы, но и наши зарубежные«недоброжелатели».
У нас рекордный объем золотовалютных резервов, больше, чем у Англии, Франции, Германии и Италии вместе взятых. Второе, у нас относительно низкая инфляция. Затем, вы знаете, в 2020 году на 14% выросли активы наших банков, они достигнут показателя в 110 триллионов, а всех государственных денег у нас 35 триллионов. Мы можем за счет огромных низкопроцентных кредитов поднять нашу экономику, потому что есть колоссальные активы. Но объем кредитов очень мал.
Например, все инвестиционные кредиты, инвестиции в основной капитал отечественных банков меньше 1 триллиона, из 20 триллионов всех накоплений основного капитала, то есть двадцатая часть. А банки, если вы возьмете опыт западных стран, они на 2/3 финансируют за счет выгодных низкопроцентных кредитов подъем экономики, предотвращение сокращения доходов.
У нас довольно квалифицированное работающее население. Мы занимаем 33-е место среди 189 стран по рейтингу индекса уровня образования Организации Объединенных Наций. Поэтому наши люди могут хорошо работать, сидя на карантине. Я думаю, что нам нужно решиться на крупные меры по повышению доходов. Нужны глобальные меры, учитывая, что уже на 10% мы в предшествующие семь лет снизились.
Первое — повысить минимальную зарплату с 12 до 20 тысяч за счет предприятий в основном. А предприятиям, кто не может, дать низкопроцентный кредит, можно даже при финансовой поддержке бюджета. Бюджетные деньги нужны только для бюджетников — поднять им минимум зарплаты, это относительно небольшие деньги.
Второе — пособие по безработице у нас самое низкое в мире: от 4,5 тысячи до 12,1, кроме города Москвы, где, вы знаете, 19 тысяч. Нельзя прожить на эти деньги, тем более если вы — кормилец семьи, а все-таки безработных очень много. Поэтому я бы пособие по безработице увеличил хотя бы минимум от 12, хотя бы прожиточный минимум должен быть, и до 30, скажем, хотя бы.
Третье — растет пенсионный возраст. Мы — единственная страна, где ожидаемая продолжительность здоровой жизни мужчин ниже сегодняшнего выхода на пенсию. Это значит — половина больных. И попробуйте при наличии безработицы человеку за 60 лет найти работу. Поэтому нужно, мне кажется, средний размер пенсий повысить хотя бы до 20 тысяч, сегодня 15, или даже до 25. Если в этом году,конечно, это нельзя сделать, то начать в 22-м, в 23-м, то можно и до 25. И разрешить со сниженным доходом выходить на пенсию в 55–60 лет, если не можешь найти работу,если ты недостаточно здоров и так далее.
Затем мы — единственная страна, где нет необлагаемого налогового минимума. Если вы получаете 10 тысяч зарплату, с вас все равно берут 13%. И самая трудная у нас проблема, у нас ужасно живут на селе и в малых городах. Поэтому здесь один путь: надо, чтобы они сами себе заработали, но создайте условия, ведь у нас миллионы хороших хозяйств, приусадебных хозяйств. Выделите эти хорошие хозяйства, превратите их в фермерство, дайте им скот,дайте им земли, в России столько свободной земли.
Нужно решить вопрос задолженности. У нас 19 триллионов задолженность людей. И они не отдадут через три месяца. Как они могут отдать, когда на самоизоляции многие находятся, и мы не восстановили доходы?
Бодрунов: Абел Гезевич, спасибо большое за такой подробный рассказ и анализ. Думаю, что мы будем работать над новыми предложениями, которые все-таки найдут отражение в правительственных документах. Потому что альтернативы такого рода предложениям не существует, на мой взгляд. И я думаю, что меня поддержат многие наши специалисты, многие наши эксперты.
