Пандемия коронавируса серьезно повлияла на мировую экономику. При этом ряд отраслей демонстрирует провальные темпы роста, некоторые застыли в стагнации, а некоторые,наоборот, развиваются очень активно. Какими компетенциями необходимо обладать, чтобы в полной мере соответствовать известному изречению «Кризис — время возможностей»?
По материалам программы «Дом “Э”» на телеканале ОТР от 10.10.2020 года
Георгий Владимирович Остапкович,
директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики
Владимир Викторович Климанов,
директор Центра региональной политики РАНХиГС, д.э.н.
Сергей Дмитриевич Бодрунов,
президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов, директор Института нового индустриального развития им. С. Ю. Витте, д.э.н., профессор
Бодрунов: Сегодня все базовые отрасли российской экономики — промышленность, торговля, строительство, сфера услуг, само собой, — переживают кризис. Вызван он пандемией, вызван всеми другими известными экономическими обстоятельствами 2020 года, наложившимися друг на друга. В общем, ситуация сложная и у нас, и в мировой экономике. У нас даже чуть-чуть менее сложная, как заявляют наши экономические власти. Но тем не менее проблемы есть.
И вот что интересно наблюдать: что одни отрасли идут — как это сказать? — хуже, другие — лучше, какие-то вообще выигрывают. Кризис, как говорится, время возможностей, и для бизнеса в том числе, и для отраслей, для развития. Георгий Владимирович, Центр конъюнктурных исследований, который вы возглавляете, проводит исследования состояния делового климата в российской промышленности. Какие тенденции были выявлены за последние месяцы по спросу, выпуску, загрузке мощностей, численности занятых и так далее? Может быть, есть какие-то позитивные процессы, не только негатив, который со всех сторон мы слышим?
Остапович: Весной, где-то в районе апреля 2020 года, была просто паника. И обработка, и добыча, и водоснабжение с электроэнергетикой — все давали панические прогнозы. Как показал август и даже июль, фактическая ситуация оказалась не такой критической, как было в прогнозах. И промышленность сейчас (опять же по настроениям пред-принимателей, не по индексу физического объема), на мой взгляд, готова к определенному рывку. Налаживается спрос, налаживается производство. Промышленность среди других базовых отраслей по занятости выглядит лучше всех. Но, правда, должен сказать, что, к сожалению,это специфика российского рынка труда: люди числятся на работе, но состоят в скрытой занятости, то есть в отпусках по инициативе администраций, по сокращенному рабочему дню. Но численность занятых пока промышленности удается сохранять.
В общем, перспективу я бы оценил как благополучную, если не прилетят «черные лебеди», которые вокруг нашей границы барражируют. У промышленности главный фактор, который мы спрашиваем, касается лимитирующих факторов производства, и на первое место вышла неопределенность экономической ситуации.
Бодрунов: Владимир Викторович, скажите, а какие отрасли нашей экономики основные пострадавшие? И кто главный бенефициар кризиса?
Климанов: Те, кто оказался более готов к работе в новых цифровых условиях, те выиграли, и здесь очень сложно найти отрасли. Иногда в той же торговле те, кто смог перестроиться на работу с системой доставки, чувствуют себя вполне удачно. То же самое и с теневым сектором. Получать государственную поддержку смогли те, у которых все было легально, а если все шло «в черную», то ты даже претендовать на нее не смог. И это новая сегментация, которой мы еще не испытывали ранее.
Многие говорят: в нынешний кризис пострадала экономика впечатлений. Это концертная деятельность, рестораны, международный туризм, бесконечное занятие свободного времени. И все сектора, с этим связанные, еще долго будут испытывать влияние кризиса 2020 года.
Кто выиграл? Те, кто стабильно выпускал продукцию для потребительского сектора, все-таки пострадали в меньшей степени. Не случайно мы видим рост в пищевой промышленности, сельскохозяйственное производство не упало.
Бодрунов: Мне кажется, что скорость восстановления тех или иных отраслей зависит от того, кто, как и в каких условиях работает. Кто готов принять цифровизацию,готов больше работать в новой онлайн-среде.
Вот отсюда можно делать какие-то прогнозы, что будет развиваться быстрее. Ведь это важно и для инвесторов, и для тех людей, которые на рынке труда ищут свое место, и для, собственно говоря, нашего общего понимания государства, правительства, какие отрасли поддерживать. Может быть, не отрасли поддерживать, а, допустим, цифровизацию как общий тренд для всех отраслей.
Остапкович: Вопрос, конечно, диалектический, кого поддерживать и какие отрасли. Но мне кажется, что в лучшей ситуации будут находиться отрасли и предприятия, экономические агенты, которые напрямую или косвенно аффилированы с государством. Государство своих не бросает, понимаете? Кто больше всего пострадал в эту пандемию? Малый бизнес, микробизнес, домашние хозяйства в определенной степени пострадали. Это первое.
Второе — кто, наверное, будет в лидерах. Сегодня фармацевтика может стать второй нефтью, наверняка будут создаваться госкорпорации, это будет высокорентабель-ный бизнес.
И я не стал бы отдавать такое огромное предпочтение цифровизации. Цифровизация — это полезно, это нужная вещь. Но понимаете, те отрасли, которые создают основной ВВП… Цифровизацию вводить на металлургическом заводе или в сельском хозяйстве — дело нужное, но достаточно тяжелое.
Кто пострадает? Конечно, пострадает сфера услуг, пострадает торговля. На ближайшие два года, я думаю, резко сократятся встречи, будет меньше международных форумов, съездов, слетов, конференций, даже международных соревнований. Пока не произведут утвержденную, одобренную во всем мире вакцину (а это, я думаю, не раньше чем через два года), эти коммуникации людей будут резко сокращены. Сокращается коммуникация людей — падают услуги, падает торговля, падает строительство. Падает транспорт, потому что нужно перевозить людей.
И мне кажется, что реальный сектор имеет преимущество, в частности промышленность. Она же потенциально никуда не упала, она остановилась. Она не стала хуже работать. Поэтому, если пойдет нормальный процесс восстановления, то промышленность пойдет вперед, и у нее потенциал, из всех отраслей — у промышленности и сельского хозяйства — самый высокий. А промышленность в совокупности по четырем укрупненным отраслям дает 30% в структуре ВВП.
Торговля, сфера услуг — они зависят от платежеспособного спроса. Как поведут себя реальные доходы — мы никто не знаем, неопределенность великая. Как в этой ситуации делать прогнозы? Ни одна прогнозная модель не работает. Поэтому сегодня хочешь — говори 3,8%, как Минэкономики говорит, хочешь — держи планку 5,5%, как Центробанк это в минусе держит, хочешь — выходи на 6%минуса.
Бодрунов: Скажите, пожалуйста, Владимир Викторович, а вы как смотрите на эту ситуацию? На что можно рассчитывать, что можно видеть впереди?
Климанов: Я абсолютно соглашусь с той мыслью, что восстановление в разных секторах будет идти по-разному и появятся какие-то новые если не отрасли, то сегменты, которые будут более востребованными. В целом идет ориентация на возврат к личному потреблению в ущерб каким-то общественным интересам, будет возврат к каким-то индивидуальным потребностям людей.
Кроме того, по-новому будут востребованы вопросы безопасности. Страхование, кстати говоря. Я не очень пока понимаю, как поведет себя страховой рынок, потому что учет рисков будет закладываться практически везде, от выпуска продукции в реальном секторе до жизненной деятельности, которая опять же вся в рисках. Придет новая волна пандемии — все будет по-новому.
Мы сейчас говорим о том, что фармацевтика рванет, как и в целом система здравоохранения будет работать на каких-то новых принципах. Но я бы не сбрасывал со счетов и сельское хозяйство.
Есть, опять-таки, отрасли, которые, мы думали, пойдут по другому пути. У меня, например, вопрос к экологическим требованиям к продуктам. Последние пару лет много говорили о том, что будет новая волна этих требований. Но мы все вернулись к пластиковым пакетам, к каким-то одноразовым предметам, что явно идет вопреки прежним требованиям.
Бодрунов: Вы сказали об упаковке. Да, можно было наблюдать, особенно в некоторых странах Европы, переход от пластиковых пакетов к бумажной упаковке. Сейчас ситуация другая — возврат, наоборот, к полной упаковке любого продукта вплоть до отдельного огурца. Но здесь, мне кажется, есть перспектива для разработки быстроразлагаемых пластиков и запуска таких производств. Это целое новое направление!
Вы говорите об индивидуализации. Это мировой тренд в связи с развитием технологического прогресса и возможностью предоставить человеку индивидуально разнообразные услуги. Наверное, на это тоже стоит обращать внимание. Та же доставка больше ориентируется на индивидуальные потребности.
Что касается страховой деятельности, тоже большие проблемы. Страховая деятельность основана на чем? На уверенности, незыблемости неких трендов, а вот отклонения от них как раз страхуются. А если у нас, так сказать, неизвестно, будет следующая волна, не будет волны, какая она будет, какие последствия будут у этих болезней, не будет этих последствий… Такая неопределенность в тот же страховой бизнес вносит очень большие коррективы. Надо думать, он вообще может радикально измениться, если мы будем дальше продолжать жить в такой жизни.
Та же выставочная деятельность. Мое мнение было всегда: с развитием коммуникационных технологий это сойдет на нет. С развитием технологий человек может это увидеть, ощутить, пощупать, понять, оценить со всех сторон, посмотреть. Зачем ему ехать? Это тоже тренд, тренд долгосрочный, и на это тоже надо обратить внимание. А пандемии усилила эти тренды, показала, что они действительно есть в обществе, что они, наверное, будут влиять на экономику в будущем. Кризис, как говорится, это время возможностей. Поэтому хотелось бы, чтобы мы эти возможности не упустили.
