13–16 апреля 2023 года состоялся визит делегации ВЭО России и Международного Союза экономистов (МСЭ) во главе с Сергеем Бодруновым, президентом ВЭО России, президентом МСЭ, директором ИНИР им. С.Ю. Витте, членом-корреспондентом РАН в Пекин. Делегация ВЭО России и МСЭ была приглашена Институтом финансовых исследований «Чунъян» Китайского народного университета. Организаторы: Китайский народный университет, ВЭО России, МСЭ и ИНИР им. С.Ю. Витте. Материал подготовлен по одному из мероприятий — XI Китайско-Российскому экономическому диалогу, с сокращениями.
Ван Вэнь,
директор Института финансовых исследований Чуньян Китайского народного университета, сопредседатель Экспертно-делового совета ВЭО России и Международного Союза экономистов по вопросам развития российско-китайского сотрудничества, эксперт Валдайского клуба
Сергей Дмитриевич Бодрунов,
президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов, директор ИНИР им. С.Ю. Витте, член-корреспондент РАН
Син Гуанчэн,
директор Отдела стратегических исследований Китайского центра по исследованию современного мира при Международном отделе Центрального комитета Коммунистической партии Китая (ЦК КПК)
Сергей Юрьевич Глазьев,
член Коллегии (Министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), академик РАН, вице-президент ВЭО России
Валерий Анатольевич Крюков,
директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН, член Президиума ВЭО России, член Президиума Международного Союза экономистов, академик РАН
Ли Динсинь,
директор, научный сотрудник отдела стратегических исследований Центра исследований современного мира Международного отдела ЦК КПК
Александр Владимирович Ломанов,
руководитель Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН, профессор РАН
Владимир Львович Квинт,
заведующий кафедрой экономической и финансовой стратегии Московской школы экономики МГУ имени М.В. Ломоносова, член Правления ВЭО России, член Президиума Международного Союза экономистов, иностранный член РАН
Лю Сюй,
научный сотрудник Евразийского научно-исследовательского института Китайского народного университета
Дмитрий Аркадьевич Митяев,
член Бюро Научного Совета РАН по комплексным проблемам евразийской экономической интеграции, к.э.н.
Ван Вэнь: Позвольте сказать, что китайско-российские отношения важны для отношений между всеми крупными державами. Эта проблема существует и в России, и в Китае, мы во многом находимся под влиянием Европы и США. Я был в России много раз, и я также думаю, что здесь слишком много проамериканских и проевропейских фракций и, конечно, много проамериканских фракций в Китае. Существует в связи с этим определенное общее между Россией и Китаем. Но всегда есть некоторые ученые, которым это не особенно нравится.
У всех нас есть очень важное желание, которое заключается в совместном продвижении экономических, социальных исследований и во взаимодействии ученых Китая и России для дальнейшего понимания и признания друг друга, потому что китайско-российские отношения имеют хороший потенциал. Если их развивать, наш годовой объем торговли в 2023-м вырастет более чем на 20–30%. В прошлом году он составил 190 млрд долларов. Сегодня есть большая вероятность, что объем достигнет 250 млрд долларов. В следующем году, если мы продолжим развиваться такими темпами, он превысит 300 млрд долларов. Высока вероятность, что к 2030-му товарооборот между Китаем и Россией может составить 400 млрд долларов и даже больше — по некоторым оценкам, более 450 млрд долларов. И достигнет уровня торговли с США. Почему? Китайско-американская торговля сокращается. В прошлом году ее объем упал с 750 млрд до менее 700 млрд долларов. Судя по темпам снижения, это означает, что в ближайшие семь лет — к 2030 году объем торговли между Китаем и Россией, скорее всего, сравняется с объемом торговли между Китаем и США. Это вполне возможно.
Таким образом, китайские и российские ученые должны активно содействовать сотрудничеству и обменам, а исследования и диалог между их аналитическими центрами также должны продолжать продвигать и поддерживать связи между странами. Тема сегодняшнего обсуждения — «Большое евразийское партнерство: базовая платформа для построения перспективного мирового экономического порядка». В этом сотрудничестве, однако, много очень слабых мест. Например, Китай и Россия будут торговать в долларах США, так как базовая финансовая инфраструктура между нашими странами еще не налажена. У нас есть свой SWIFT? Нет. Наши чипы очень слабы. Китайско-российская торговля продолжает расти, а железнодорожных и автомобильных путепроводов не хватает: железнодорожных путей всего три, протяженность китайско-российской границы в Синьцзяне — более 50 км, но на этом участке нет прямой железной дороги — только три железнодорожные ветки. Я был на двух из них — они перегружены. Иными словами, торговля между Китаем и Россией должна расти, и речь не идет о том, кто импортирует, а кто экспортирует, — наших технических условий, автомобильных и железных дорог не хватает, как и нефтепроводов и газопроводов. Поэтому наш коммуникационный канал очень и очень важен.
Бодрунов: Развитие обменов между Россией и Китаем — это не только развитие торговли. На мой взгляд, мы должны в первую очередь сосредоточиться на научно-техническом сотрудничестве. Почему это особенно важно в настоящее время? Потому что момент, который мы переживаем сейчас, как сказали наши национальные лидеры, — это переходный период, переходная ситуация в мировой экономике. В настоящее время формируется мировая парадигма, в основе которой — новый технологический уклад. Статус определенных людей, стран или сил в мире очень важен, и они не откажутся от своего лидерства, будут сопротивляться, сохранять его путем объединений или иным образом, и новые центры развития займут свое место.
Наша задача — найти такие механизмы, которые позволят нам более комфортно перейти в новое состояние общества. Хотя мы сталкиваемся с противодействием, Китай и Россия вместе являются новым центром мира. Это требует от нас комплексного подхода, включая исследования и разработки технологий, укрепление инфраструктуры, внедрение их на практике. Нам необходимо создать новые идеи сотрудничества, которые должны быть основаны на общечеловеческих ценностях. Эти ценности также должны базироваться на концепции общего будущего для человечества, выдвинутой Китаем. Все эти идеи являются теоретическими, но — также и практическими. Поскольку нет лучшей теории, чем проверенная на практике. С участием ученых и практиков мы должны выработать прагматичные решения и активизировать наши усилия в этом отношении.
Я хотел бы выразить особую признательность господину послу Чжан Ханьхуэю за помощь. Дело в том, что кратно выросло число россиян, которые хотят приехать в Китай, по мере того, как мы перестраиваем механизмы для взаимных решений для более удобного взаимодействия, включая цифровую экономику, финансы, построение технологической инфраструктуры, включая космос и транспорт. Объем двусторонней торговли Китая возник не на пустом месте. И теперь, с одной стороны, нужно продумать и реализовать план с точки зрения экономики, а с другой — с точки зрения технологий и права, чтобы люди могли прибегнуть к механизмам расширения объема торговли.
Син Гуанчэн: Большое евразийское партнерство — это институциональная схема, предложенная Россией для стран Евразии. Это очень новая идея. Россия выдвинула ее несколько лет назад, а сейчас ситуация сильно изменилась. Конфликт между Россией и Украиной продолжается. США и западные страны, а также Япония, пытаются сдерживать Россию по всем направлениям. Это принципиально новая ситуация. Я понимаю, что, если мы хотим говорить о евразийском сотрудничестве, есть четыре вопроса, на которые мы должны обратить внимание на несколько вещей.
Американцы говорят, что тот, кто контролирует евразийский континент, контролирует мир. Поэтому они с большой гордостью утверждают, что контролируют Евразию и без там ничего не сделать. Это очень четкая точка зрения американских ученых, и ее нужно иметь в виду. Европа плюс Азия плюс Южно-Тихоокеанский регион. На мой взгляд, это общая евразийская концепция. Россия исключает из евразийского пространства Западную Европу, но сама Россия — это Европа и Азия. Так что все зависит от того, какую основу мы берем.
Китай предлагает миру сообщество с общим будущим для человечества. Эта идея является глобальной. Мы предлагаем мировую платформу, которая выражается также в инициативе «Один пояс, один путь». Китай строит «Один пояс, один путь» в прилегающих к нему районах и строит сообщество с общим будущим для человечества. Когда он налаживает отношения с соседями, то включает сюда и Россию. Таковы наши мысли.
Еще одним важным моментом, если смотреть на него с широкой точки зрения, является ключевое сотрудничество между странами АСЕАН и Китаем. Это очень важный аспект китайской инициативы «Один пояс, один путь». В рамках АСЕАН, ВРЭП (Всестороннее региональное экономическое партнерство) мы серьезно углубляем сотрудничество. Это также аспект, который беспокоит США с экономической точки зрения.
У нас — глубокое сотрудничество с Европой, которое заключается в том, чтобы сломать разные меры, введенные США и Европой в отношении Китая. Если она не будет идти в ногу с Соединенными Штатами или дистанцируется от них, у Китая появится очень большая стратегическая возможность для подъема. Поэтому наш «Один пояс, один путь» и углубленное партнерство с ЕС имеют стратегическое значение. С этой точки зрения Европа также готова сотрудничать с нами, я имею в виду и недавний визит президента Макрона в Китай. Когда мы сейчас говорим об этом, нам особенно необходимо обсудить с нашими российскими друзьями то, что ваш план сотрудничества в рамках Большого Евразийского партнерства очень хорош, а как отношения с Европой? Ведь Россия и Европа находятся в состоянии конфликта. На ваш взгляд, это состояние временное или долгосрочное? Если проблема не будет решена, отношения между Россией и странами Запада или Россией и странами Европы все равно будут полномасштабной конфронтацией.
На мой взгляд, Большое Евразийское партнерство, которое хочет построить Россия, состоит в том, чтобы исключить Западную Европу, то есть развитую часть.
Есть и другая проблема: если Китай и Россия будут сотрудничать, Россия и Запад еще больше разойдутся по украинскому вопросу. И даже если Россия будет напрямую конфликтовать с Европой и НАТО, США и Европа еще более ожесточенно заставят некоторые евразийские страны выбирать чью-то сторону. Двусторонние отношения между Китаем и Россией сильно пострадают, и сейчас они уже испытывают негативное влияние. Это — не вопрос конфронтации между Россией и Западом, это вопрос гегемонии Запада, особенно США, которые требуют принятия какой-либо стороны. Этот вопрос очень неопределенный, который нам нужно изучить.
Есть еще вопрос: сможет ли Россия вернуться на Восток? Как насчет скорости и масштаба этого поворота? Я не думаю, что он произойдет в ближайшее время. Дело не в лозунгах: Россия очень слаба в Сибири и в кадровом, и в технологическом, и в рыночном плане. Думаю, российские ученые тоже очень подробно исследовали Дальний Восток и Сибирь, которые выполняют миссию дальнейшего подъема вашей страны. Но это как раз слабое звено России. Она не может изменить свои многовековые связи, я думаю, это очень сложно и связано с построением отношений между Россией и Западом.
Если Россия действительно хочет реализовать свои стратегические интересы в незападном мире, в пространстве Евразии, я думаю, нам нужно решить важные проблемы с системным сотрудничеством. Первое — России нужно помочь Китаю вместе прорвать российскую блокаду со стороны Западной Европы, то есть использовать мощь Востока: не только Китая, но и Южной Кореи и Юго-Восточной Азии. Очень важно, чтобы мы продолжали сохранять пространство России, Азии и Европы, особенно Западной Европы, его транспортные каналы или трубопроводы должны быть разблокированными. Это очень реалистичный аспект прорыва блокады России. Это необходимо сделать, сейчас это нарушено. Система «Восток — Запад» должна быть создана, и то, что мы называем взаимосвязью, должно продолжаться.
Во-вторых, я хотел бы предложить следующее: Россия и Китай должны построить стратегический канал «Север — Юг»г: во-первых, по побережью России, от Владивостока через Корейский полуостров, Ляонин на северо-востоке Китая, до Юго-Восточной Азии. Второй путь проходит по середине России: это Сибирь в России, Синьцзян в Китае и Средняя Азия. С помощью существующего китайско-пакистанского экономического коридора он выходит к Индийскому океану, который может привести в Индию. Таким образом, у нас есть два стратегических канала с севера на юг, которые являются двумя очень важными аспектами для прорыва российской осады со стороны Запада. Хочет ли Россия рассматривать этот вопрос? Если да, Россия и Китай, Россия и Индия, а также Юго-Восточная Азия сформировали бы единую сеть «Восток — Запад» и «Север — Юг». Если так, то в ближайшие десять-двадцать лет провалится стратегический замысел осады России.
Это может быть очень полезно для развития Евразийского региона. Мы должны внимательно изучить эти вопросы, чтобы увидеть не только нашу неоднородность, но и реальные возможности. Должны ли мы использовать сейчас различные инструменты, такие как Большое Евразийское партнерство, «Один пояс, один путь» в Китае и других странах, а особенно сотрудничество между Россией, Китаем и прибрежными районами Юго-Восточной Азии. Это очень активное направление, и российская сторона должна его учитывать. Если китайско-пакистанский экономический коридор будет продлен на север, я хотел бы предложить своим российским друзьям использовать западную часть Китая, наш Синьцзян, Казахстан и Западную Сибирь как каналы экономического сотрудничества через порты. Россия, Казахстан и китайский Синьцзян находятся близко друг к другу и лучше связаны с китайско-пакистанским экономическим коридором.
Глазьев: Выступление профессора Син Гуанчэна для меня — взгляд на восток. Это уже далеко от плакатности и лозунговости, такой разворот уже совершился, товарооборот между Евразийским экономическим союзом и Китаем растет. И я верю, что эта тенденция будет неуклонно развиваться. Начиная с 2015 года происходившие события сильно ускорили эту торговлю, и можно не сомневаться, что эта тенденция сохранится. Китай является нашим крупнейшим торговым партнером, и постепенно структура внешней торговли также диверсифицируется. Давайте посмотрим на кардинальные изменения, которые произошли в прошлом году: товарооборот России со странами Запада и Японией сократился, это одна сторона, а другая сторона — это объемы торговли с нашими партнерами. Если вы посмотрите на весь ЕАЭС — объем торговли с Китаем составляет 260 млрд долларов. Вес недружественных стран уменьшился на 13%, зато с дружественными — увеличился симметрично — на 13%. Китай уже является крупнейшим торговым партнером России, и эта тенденция будет нарастать.
Далее я представлю вам концепцию, наше долгосрочное видение и взгляды. Сейчас мы переживаем технологическую революцию. Согласно теории, они всегда происходят через депрессию. Пытаясь сохранить свое господство и ослабить своих конкурентов так же, как англичане, которые спровоцировали Первую мировую войну между Россией и Германией 100 лет назад, американцы спровоцировали войну сейчас. Западная геополитика в своем самом примитивном изводе успешно повторяется: они действительно считают, что ключ к управлению миром лежит через Евразию.
Стратегия США по ослаблению своих геополитических конкурентов проходит через несколько этапов: этап развязывания войны в Европе уже пройден. И здесь поправлю коллег: война на Украине — это не война между Россией и Украиной, а война между Западом и Россией. Украинский национализм культивируется американцами на протяжении многих лет. Украинцев использовали как пушечное мясо в этой войне. Я понимаю всю сложность этого процесса: на Запад в первую очередь ложится бремя того, что Соединенные Штаты должны сохранить свою глобальную гегемонию. Они следуют многоступенчатой концепции — отделить Европу от России, подчинить Россию, уничтожить Иран и, наконец, изолировать Китай как главного геоэкономического противника. Им это не удастся. На этот раз США проиграют, поскольку они потеряли свое главное преимущество — эмиссии мировой резервной валюты. По нашему прогнозу, мы достигнем важного поворотного момента в гибридной войне в 2024 году, потому что, хотя военный бюджет Запада — в 10 раз больше, чем России, они не могут достичь своей цели сохранения мировой гегемонии: поскольку они уже проиграли экономическую войну, мы считаем, что мир перешел в новую форму управления.
Я не буду подробно останавливаться на разнице между либерализацией и глобализацией, но это означает, что в новом мирохозяйственном укладе задача государства — концентрация всех ресурсов для повышения уровня и качества жизни людей.
Мы используем национальные валюты для расчетов вместо долларов США. Это уже показывает, что США потеряли свое доминирование.
Таким образом, на смену глобализации придет сотрудничество между различными странами, а не либерализация торговли. Именно сотрудничество на основе совместных инвестиций позволит странам реализовать комбинацию преимуществ. Государство регулирует цены, осуществляет промышленную политику, заботится о росте трудовых доходов, активно охраняет окружающую среду, словом, стремится к достижению социальной гармонии и защиты всех слоев общества. Этот новый тип производственных отношений находится в Китае. Поэтому Китай становится мировым лидером.
В этой новой системе управления государство получает наивысший морально-этический приоритет. В этот период под его целеполагание должна подводиться строгая система ценностей. Государства сохранят свою социальную функцию, восстановят суверенитет, поймут ответственность за поддержание мира, защиту цивилизации. КНР сегодня, осмыслив и приняв выверенную систему нравственных императивов социально-экономического развития, реализуют именно такую политику, стремясь гармонизировать государственные и частные интересы во имя роста общественного благосостояния.
Все прогнозы показывают, что значение Китая и азиатского центра мирового развития будет расти. Продукция, производимая государствами Юго-Восточной Азии, теперь лежит в основе мировой экономики. Китай, Индия и другие страны, в том числе страны Юго-Восточной Азии, будут полностью доминировать в мировой экономике и мировой торговле.
Таким образом, США пытаются сохранить свою гегемонию и заниматься гибридными войнами, как это делала в свое время Великобритания. Но у них ничего не получится — не потому что у них нет силы, а потому что у них все строится на старой парадигме мышления, игре с нулевой суммой, получении выгоды через чужие интересы, эксплуатацию других стран, навязывание своих интересов. Но она уже не действует: США разрушили международное право и не являются больше эмитентами мировой резервной валюты. Мир стремительно уходит от этой имперской системы.
В то же время в мире происходит технологическая революция. Современная научно-техническая парадигма базируется на нано-, био- и информационно-коммуникационных технологиях. Это точка роста. Мы считаем, что после того, как кривая Кондратьева поднималась более десяти лет, Китай и Индия смогли создать ядро новой технологии у себя, Россия по ряду технологий скоро вырастет до 5–6% в мировой доле, а другие страны могут внедрить передовые технологии нового уклада за 20 лет. В результате страны Юго-Восточной Азии на фоне уходящего мирового порядка продолжат расти.
С возвышением Китая будет установлена новая глобальная парадигма и американской гегемонии придет конец. В этой новой экономической парадигме президент Владимир Путин выдвинул идею «Большого Евразийского партнерства». Конечно, нужно согласиться с тем, что сказал Син Гуанчэн: в Большом Евразийском партнерстве нет ни Европы, ни Японии, но войну в Европе затеяли американцы, что вернет европейцев к разуму. В кондратьевском цикле к власти придут демократические люди, они будут рациональны и прагматичны, они будут формировать товарищества.
Взаимная выгода — очень важный фактор. Мы видели, что инициатива Китая «Один пояс, один путь» очень интересна и в рамках этой концепции будут производиться инвестиции в будущее. Учитывая сравнительные преимущества конкуренции в разных странах, проекты «Одного пояса, одного пути» должны быть адаптивными, чтобы позволить нам двигаться вперед.
Наконец, я хотел бы ответить на еще один вопрос академика Син Гуанчэна: мы готовы соединить Евразийский экономический союз и «Один пояс, один путь», чтобы сделать их надежной, устойчивой и решающей платформой и инициативой на ближайшие несколько десятилетий. Для нас стабильность и устойчивость, приверженность новой экономической парадигме состоит в том, чтобы соединить эти два проекта, включая перевод расчетов на национальные валюты, создание совместных институтов развития, а также интеграцию финансовых рынков. Очень интересно организовать единое цифровое пространство для обращения валюты, что в итоге приведет к единой международной расчетной валюте, выгодной и Евразии, и всему миру.
И наконец, о сетевой безопасности: американцы пытаются использовать свое господство для злоупотребления долларом в валютно-финансовой сфере, включая информационные технологии, запрещают экспорт современных технологий и активно занимаются кибертерроризмом. У Китая уже есть прочная технологическая база в этом контексте. Уместно с ее использованием поставить вопрос ребром: либо США отказываются от кибертерроризма, прекращают кибератаки, либо мы оставляем за собой право контролировать продукты, товары и технологии, поступающие из Соединенных Штатов. Пока США не подпишут международную конвенцию о кибербезопасности, чтобы сделать свою систему более справедливой и прозрачной. Я думаю, что это будет сильно способствовать нашему сотрудничеству и развитию наших передовых технологий.
В завершение я бы хотел ответить на вопрос Син Гуанчэна в отношении того, может ли Россия полностью изменить сложившееся в истории мышление. Насколько я понимаю, имелись в виду отношения Европы с Россией, отношения с Западом. Президент Путин говорил о традиционных ценностях, и, если сравнивать российские ценности с европейскими, Китай гораздо ближе к нам. В этом нет никаких сомнений, и мы надеемся, что здоровые силы в Европе поддержат нас, в том числе в интеграции с Китаем.
Крюков: Только что представленный доклад коллеги Сергея Глазьева был очень обстоятельным. Я лишь вкратце его дополню. Мы часто говорим о проблемах регионального сотрудничества, которые заключаются прежде всего в необходимости создавать инфраструктуру, транспортную, информационную и коммуникационную, для делового сотрудничества.
В основе нашего взаимодействия не могут не лежать пространственно связанные проекты. Важно создать эффективный подход к их реализации. Нельзя не согласиться с тем, что в числе перспективных направлений нашего сотрудничества — недропользование и освоение природных ресурсов, поскольку Россия — страна, богатая природными ресурсами, а Китай является одним из их крупнейших потребителей в мире. Однако рамки подобных проектов должны быть современными. Я имею в виду, в частности, совместную работу над созданием материалов и технологий по обе стороны нашей общей границы.
Модель, основанная только на добыче природных ресурсов и их продаже на внешних рынках, не отвечает ни интересам России, ни интересам Китая. Благодаря сотрудничеству в области высоких технологий, связанных с освоением природных ресурсов, мы можем продвигать наше сотрудничество со всех сторон на более высокий уровень.
Прежде всего это касается высокотехнологичных сервисных услуг. К сожалению, в России в 1990-х годах развитие этого сектора не получило должной поддержки со стороны новых частных собственников активов в горнодобывающей отрасли. Сейчас ситуация стремительно меняется. Мы можем создать комплекс компаний, предоставляющих совместно сервисные услуги. Это позволит учиться друг у друга, а также получать новые знания, развивать уникальные навыки и компетенции. Конечной целью развития экономики наших стран является обеспечение достойных условий жизнедеятельности и благосостояния граждан России и Китая. Развивая сотрудничество, мы способствуем решению и социальных, и профессиональных, и культурных проблем.
У нас уже есть ряд успешных совместных проектов — таких как «Ямал СПГ». Россия активно развивает, например, «Восточный полигон» — сеть железных дорог и портовой инфраструктуры на Дальнем Востоке. Проблемы во многом связаны с тем, что строительство трансграничной инфраструктуры требует времени. Здесь важно выстроить систему приоритетов и согласованных шагов. Мы считаем, что было бы целесообразно чаще встречаться и обсуждать возникающие вопросы. Один из них — стыковка транспортной инфраструктуры востока России с китайскими решениями в рамках проекта «Один пояс, один путь». Было бы правильно сформировать рабочую группу для обмена мнениями.
Ли Динсинь: Позвольте мне кратко остановиться на нескольких точках зрения.
Ученые из России и Китая пришли к единому мнению: в нынешней новой международной обстановке Китаю и России необходимо дальнейшее укрепление сотрудничества в рамках консенсуса глав государств. В этом нет никаких сомнений. Уже более 100 лет, как говорят российские друзья, коллективный Запад доминирует над ситуацией, не позволяя более активно двигаться вперед евразийскому континенту или евразийской группе стран. Стратегическая логика Соединенных Штатов заключается в двойном сдерживании и подавлении Китая и России.
Генеральный секретарь Си Цзиньпин заявил, что масштабные изменения, невиданные за столетие, ускоряются. С одной стороны, трехлетняя пандемия и украинский кризис продолжают бродить, вызывая изменение или фрагментацию евразийского континента, с другой — страны евразийского континента и страны среднего размера, такие как Турция и государства Центральной Азии, обособляют группу тюркоязычных стран. Индия и большинство государств Южной и Юго-Восточной Азии не последовали за США в установлении санкций против России. Вместо этого они поддержали Россию через торговое сотрудничество, особенно это касается Ирана, крупной державы на Ближнем Востоке. Недавно Иран и Саудовская Аравия достигли исторического примирения при посредничестве Китая. Все это означает, что новая геополитическая структура евразийского континента формируется ускоренными темпами.
Для США еще больше усложнился контроль над евразийским континентом, а их способность формировать и влиять на мир будет снижаться.
Мы не должны игнорировать тот факт, что Соединенные Штаты в данный момент доминируют в одиночку. Академики Глазьев и Бодрунов подчеркивали, что США все еще имеют значительные силы в Евразии. Ряд экономических показателей прямо сейчас указывает на то, что в обозримом будущем Соединенные Штаты останутся одной из самых могущественных и доминирующих держав в мире. В этой связи к сотрудничеству между Китаем и Россией нельзя относиться легкомысленно, учитывая, что важной стратегией англосаксонских стран во главе с США и Великобританией является система сдержек и противовесов и они никогда не отказывались от провокации отчуждения по отношению к странам евразийского континента.
Я лично хотел бы высказать некоторые общие мысли и предложения.
Во-первых, мы должны следовать консенсусу, достигнутому на предыдущих встречах глав двух государств, в качестве фундаментальной основы для вывода китайско-российского сотрудничества на новый уровень. Только что академик Бодрунов предложил углубить отношения на высоком уровне между двумя сторонами. Китайско-российские отношения политически — «горячие», а экономически — «холодные». Эта проблема до конца не решена. Сейчас, когда мы находимся в очень хорошей политической обстановке, беспрецедентно укрепив статус сотрудничества, особенно когда генеральный секретарь КПК посетил Россию и главы двух государств подписали Совместное заявление Президента Российской Федерации и Председателя Китайской Народной Республики о плане развития ключевых направлений российско-китайского экономического сотрудничества до 2030 года.
Что касается проектов практического сотрудничества, то они должны быть реализованы в первую очередь. Следует сказать, что усилиями обеих сторон у нас больше не должно быть ситуаций, как с мостами Хэйхэ и Тунцзян, которые строились много лет, но так и не были соединены. Кому выгодна эта ситуация? Мы должны думать вместе, особенно в том, что касается Дальнего Востока и Сибири, где географически Китай и Россия наиболее близки. Мы должны укреплять обе стороны: не только приграничные, но и межрегиональные обмены. У нас так много возможных точек сопряжения: с российской стороны — Поволжье, Сибирь, с китайской — среднее и нижнее течение реки Янцзы, некоторые другие провинции, не говоря уже о Северо-Восточном регионе, где такое тесное соседство и рамочные договоренности, что нам остается только их реализовать.
Мы в Китае должны отказаться от исторически сложившейся традиции в отношении России. Хотя некоторые факторы недостаточного взаимного доверия постепенно уменьшаются, они все же существуют. Я думаю, что элитам в стратегических и идеологических кругах здесь необходимо работать вместе, чтобы свести к минимуму разногласия между двумя сторонами. Это должен быть стратегический вопрос. Как уменьшить масштаб разногласий? Мы можем укрепить доверие между двумя странами посредством тесного сотрудничества наших стратегических, деловых, информационных акторов, включая новостные и коммуникационные, а также путем общения официальных лиц разного уровня, неправительственных и государственных организаций, чтобы создать атмосферу взаимовыгодного и дружественного сотрудничества и не допустить, чтобы США спровоцировали и разделили Китай, Россию и страны Евразии, вопользовавшись каким-то удобным случаем.
Генеральный секретарь Си Цзиньпин во многих выступлениях, беседах и встречах излагал наши взгляды на украинский кризис. Мы придерживаемся принципа мирного убеждения и содействия переговорам и надеемся, что на Земле настанет мир. В нашем распоряжении есть много инструментов, в том числе политических и институциональных, таких как платформа Шанхайской организации сотрудничества, где мы можем использовать соответствующие преимущества Китая и России для содействия в формировании более прочного стратегического взаимного доверия, регионального консенсуса. Состав ШОС значительно расширился. Мы должны способствовать большему консенсусу между государствами-членами, чтобы создать больше синергетических сил.
Россия может в полной мере использовать свои преимущества. Традиционные дружеские отношения между Россией и Индией способствовали тому, чтобы трехсторонние отношения между Китаем, Россией и Индией были более гармоничными, и очень важно, чтобы евразийская континентальная интеграция или Большое Евразийское партнерство образовывали более твердые гармоничные тектонические плиты, а не трещины.
Есть еще Монголия. Китай и Россия являются двумя наиболее важными соседями Монголии, обе стороны могут сотрудничать в этом отношении. Вместе мы вовлечем наши соседние страны в исторический процесс установления мира в Евразии.
В нашем сотрудничестве нам по-прежнему необходимо придерживаться ориентации на стабильность и эффективность. Наши коллеги в идеологических и стратегических кругах должны в первую очередь укреплять взаимное доверие и повышать роль коммуникации. Чунъянский институт финансовых исследований Китайского народного университета уже проделал очень важную работу, которая заключается в продвижении такого неофициальногго обмена. Это также демонстирует, что университеты и институты социальных исследований наших двух сторон становятся все более заметными и важными, играют роль коммуникационного моста между двумя великими народами. Эта ситуация очень хорошо показывает, что власть общества возросла. Это также в большей степени способствует развитию связи между гражданами двух стран.
Сейчас многие ученые упомянули, что возникают ситуации, когда люди недостаточно понимают друг друга. Нам нужно больше двусторонних встреч, подобных нашей сегодня, и больше неправительственных обменов. Сегодня здесь присутствуют коллеги и друзья не только из академических, но и из деловых и общественных кругов, которые могут тесно сотрудничать, чтобы практически продвигать совместные проекты и преодолевать отсутствие взаимного понимания по некоторым вопросам.
Нам нужно формировать стратегическое или тактическое деловое понимание, то есть больше и меньше говорить.
Ломанов: Через десять дней исполнится год со дня важного события в жизни университета, в стенах которого проходит наш семинар. 25 апреля 2022 года генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин посетил Китайский народный университет. Он призвал ускорить строительство системы философии и общественных наук с китайской спецификой, создавать самостоятельную систему знаний. К ученым было обращено пожелание брать свою страну в качестве точки отсчета, принимать во внимание запросы времени, опираться на собственную практику, решая китайские проблемы.
Призыв к исследователям брать свою страну в качестве исходной точки стал концентрированным выражением духа новой эпохи. Прежде наши научные круги исходили из приоритета западной системы знаний. Внешние формы различались, но по сути эта черта была общей для России и Китая в последние несколько десятилетий. Теперь мы прощаемся с вестернизаторской парадигмой, интеллектуальные круги в каждой из стран проходят этот путь по-своему. Настало время задать вопрос о том, можем ли мы вместе взять Евразию в целом в качестве точки отсчета для расширения нашего общего подхода. Обращаясь к выступлению профессора Ли Динсиня, могу сказать, что в этом случае мы сможем сформировать консенсус не только на уровне «верхов», то есть политических элит двух стран, но также среди интеллектуальных элит России и Китая.
Потребность в углублении нашего взаимного понимания обусловлена не возникновением какого-либо конфликта, а важностью и самоценностью совместного и вместе с тем самостоятельного поиска общих ценностей и перспектив.
26 мая 2022 года Президент России Владимир Путин на I Евразийском экономическом форуме пояснил, что возникновение идеи Большого Евразийского партнерства связано не с политической конъюнктурой, а с глобальными экономическими тенденциями и постепенным перемещением центра мирового экономического развития в Азиатско-Тихоокеанский регион. Российский лидер сделал еще одно важное дополнение. Он охарактеризовал Большое Евразийское партнерство, как «большой цивилизационный проект», учитывающий многообразие моделей развития, культур и традиций всех народов Евразии.
На этом фоне обсуждение вопросов соотношения регионализации и глобализации обретает большую актуальность и практическую значимость. Региональное сотрудничество в Евразии — это альтернатива старой модели глобализции или ее дополнение? Если глобализация является необратимой исторической тенденцией, нынешняя волна деглобализации представляет собой лишь временное «отступление» от этой главной тенденции. Но как долго продлится этот период? Как изменится за это время содержание глобализации? Смогут ли Россия и Китай совместно предложить общее видение процессов глобализации и региональной интеграции в Евразии, привлекательное для большого количества стран?
Недавно известные российские исследователи высказали предположение, что Китай считает себя лидером азиатской глобализации. Это «закрытый регионализм», который определяется географическими факторами. На этом фоне становится важным вопрос о ценностях, о способности поставить национальный суверенитет и культурную самобытность выше западной идеологической модели и американского «порядка, основанного на правилах». Может ли «закрытый» азиатский регионализм стать в будущем открытым для стран из других регионов, придерживающихся сходных взглядов на мировое развитие? Многие страны не хотят становиться на чью-то сторону и делать выбор между Россией и Западом, между Китаем и США. Принципиально важно, что евразийское партнерство не направлено против Запада. Оно нацелено на обеспечение нашего собственного развития и создание коллективных конкурентных преимуществ. Вместе с тем становится все труднее говорить об экономике в отрыве от политики и идеологии в ситуации, когда Запад все шире использует экономическое сотрудничество как инструмент политического и идеологического давления на другие страны.
Вчера Си Цзиньпин побывал в Гуанчжоу с инспекционным визитом, он высказал целый ряд важных соображений относительно будущего развития Китая в целом. Китайская политика реформ не изменится, страна не намерена «закрывать двери». Вместе с тем Китай как большое государство должно добиться суверенитета по ключевым технологиям, готовить кадры, укреплять собственную научно-техническую базу, не отказываясь при этом от международного сотрудничества. Эти направления не противоречат друг другу, более того, они являются составными компонентами концепции модернизации китайского типа.
Итак, первая проблема, которая заслуживает внимания и изучения, — соотношение между регионализмом и участием в глобализации, и вторая проблема — определение оптимального баланса между открытостью внешнему миру и национальным технологическим суверенитетом. Углубленное обсуждение этих вопросов поможет нам внести вклад в формирование стратегий развития России и Китая, а также в продвижение совместного сотрудничества в Евразии
Квинт: Исследованиями глобальных трендов — регионализации и глобализации — я занимаюсь давно, с середины 1970-х годов, начал еще в Сибирском отделении АН СССР. До сегодняшнего дня не вижу никакого противоречия во взаимодействии этих крупнейших трендов. Я думаю, что в мире есть востребованность взаимосвязанной реализации стратегий, использующих эти тренды.
Мы видели искажение многих экономических трендов во время пандемии. Подобные эффекты наблюдаются в период распространения эпидемий, а также при анализе и учете космических угроз, возникновение которых не имеет ничего общего с деятельностью человека, но последствия и предупреждение их воздействия требуют усилий международного сообщества. За последние 35 лет сложилось глобальное сообщество, взаимодействующее на глобальном экономическом пространстве, закрыть которое невозможно.
В процессах этого сотрудничества каждое государство стремится сохранить свой технологический суверенитет. И это обосновано. Это очень важный вопрос суверенитета любой крупной экономической державы (Россия, Китай и др.), это два современных взаимосвязанных направления человеческого развития. Есть термин «глокализация», который объединяет глобальные, региональные и локальные экономические, технологические системы и платформы. Невозможно покинуть такую платформу, поэтому крупные страны, такие как Китай, Россия и США, активно участвуют в глобальных и региональных процессах экономического взаимодействия.
Более того, я думаю, что глоколизация — это перспективный тренд, который нужно учитывать при разработке и реализации национальных и региональных стратегий.
Лю Сюй: Я хотел бы высказать два пункта: во-первых, мы должны учитывать влияние Запада на отношения между Китаем и Россией или на интеграцию евразийских регионов, которые мы сегодня обсуждаем. Декан Ван Вэнь упомянул очень важный факт, что объем нашей двусторонней торговли значительно увеличился в прошлом году, в то время как объем торговли других регионов соответственно уменьшился. Мы не можем игнорироват ситуацию с конфликтом между Россией и Украиной. Мы видели, что цены на энергоносители растут и многие материалы не могут напрямую поступать на российский рынок из-за санкций, введенных Западом. Поэтому многи рынки — через Среднюю Азию, а другие — через Китай — вышли и на российский рынок. Это особая ситуация, то есть в будущем, когда мы будем больше сотрудничать в торговле и инвестициях, мы также должны учитывать давление со стороны Запада. Насколько мне известно, многие китайские компании придают большое значение фону западных санкций, когда думают о сотрудничестве с Россией, и я считаю, что российские компании также должны учитывать эту ситуацию при таком международном сотрудничестве. Когда мы рассматриваем китайско-российские отношения и упоминаем Запад, у кого-то может сформироваться представление о конфронтации или системе сдержек и противовесов, то есть о том, что Китай и Россия заключат союз против Запада. Но надо понимать, что в условиях огромного политического и экономического давления, оказываемого на Россию всем Западом, проблема отношений с ней касается не только Китая, но и других стран мира, которые стремятся создать и поддержать дружественные связи с Россией.
Только что многие профессора и иностранные гости упоминали вопрос регионализма, евразийского регионального сотрудничества. Я предпочитаю говорить о многосторонности, в рамках которой нам нужно рассматривать третьи страны во всем регионе. Например, очень важной стороной является Центральная Азия. В прошлом году мы уделили больше внимания таким вопросам, как отношения между Россией и Западом, однако я обнаружил, что Центральная Азия как очень важная часть евразийского континента претерпела довольно серьезные изменения, например, в январе была проблема с Казахстаном, а в июле и августе — с Таджикистаном и Кыргызстаном, после этого возникают проблемы внутри Узбекистана. В какой-то степени это свидетельствует о том, что Китай и Россия могут укреплять политическое сотрудничество, разрешать региональные споры и лучше обеспечивать благоприятную политическую среду для евразийской интеграции. С другой стороны, страны Центральной Азии также рассматривают возможность дальнейшего развития отношений с Россией и Китаем на фоне западных санкций. Как Китай и Россия могут лучше работать вместе с Центральной Азией, чтобы способствовать ее интеграции? Например, Россия предложила «союз по природному газу». Фактически Китай также может присоединиться к нему. Мы можем использовать диалог между стороной предложения и стороной спроса.
Митяев: Нынешняя международная финансовая система столкнулась с серьезными проблемами и даже с риском краха. Есть ли у нас выбор: мы должны предпринять какие-то активные действия или ждать худшего исхода? Какие общие меры мы должны принять, чтобы перезапустить глобальный финансовый кругооборот и восстановить его нормальную работу? Как использовать поддержку международных финансовых институтов для скорейшего перезапуска международной финансовой системы? В международной торговле есть три центра, одним из которых является Китай, за которым следуют США и Германия.
После пандемии 2020 года возобладала такая логика: большая часть международной торговли осуществляется по морю, и цена морского фрахта выросла в несколько раз, рвутся глобальные цепочки поставок и кооперации. Из-за постоянного возникновения войн и конфликтов в различных местах цена будет продолжать расти и падать в разы, в зависимости от ситуации, что также усугубит дисбаланс в мировой торговле и неравномерное распределение богатства, особенно разрыв между Востоком и Западом, в том числе в технологиях, торговле и производстве. Глобальный центр развития сместился или, скорее, вернулся в Азию (он уже был тут 200 лет назад, перед началом бурного развития капитализма и колониализма), что также является необратимой тенденцией.
Впервые после экономического кризиса 2008 года опасность краха мировой финансовой системы стала вновь реальной, это касается в том числе инфляции. В Китае инфляция — умеренная благодаря гибкой и адекватной экономической политике (в том числе многоканальной целевой денежной эмиссии), а также некоторому охлаждению темпов роста после 30 лет рекордного подъема. Лидирует инфляция в Европе: ее темпы там остаются высокими, иногда выше, чем в США. В финансовой сфере Соединенные Штаты и весь Запад столкнулись с проблемами галопирующего госдолга и «двойного дефицита» (бюджета и торгового баланса, каждый из которых превысил 1 трлн долларов в год) и с тем, как контролировать инфляцию для достижения устойчивого и стабильного экономического развития — инструментов нормальной политики уже не осталось.
У нас в ШОС, БРИКС и ЕАЭС есть ряд эффективных стратегических ресурсов, чтобы изменить эту ситуацию. Китай и Россия — две страны с большими золотовалютными резервами, профицитами торговых балансов (в 2022 году — 400 и 240 млрд долларов соответственно). У нас есть еще один вариант — превратить нашу валюту в резервную, и никто не может нам в этом помешать в рамках стран БРИКС. Мы можем сделать страны БРИКС, в том числе страны БРИКС и Новый банк развития, регионом для развития прототипа мировой резервной валюты для постепенного формирования более эффективной, прозрачной и справедливой мировой финансовой системы.
Какое соглашение в этой сфере является реалистичным в ближайшие годы? Сначала целесообразно сформировать многостороннюю (в рамках БРИКС или ШОС) группу экспертов, которая должна подготовить дорожную карту и разработать пакет документов для международной конференции наподобие Бреттон-Вудской. Большое Евразийское партнерство может создать общие рамки. Для реализации такой идеи необходимо сформировать единое биржевое и торгово-платежное пространство, расширить объемы нашей торговли (что уже происходит) и наше инвестиционное сотрудничество.
Нам нужна не лукавая (так любимая Западом) система двойного стандарта (вот тут — остаемся в старой системе и играем по чужим, колониальным правилам, а тут — подпольно создаем свои правила), а прозрачный
и честный процесс разработки и согласования единых, открытых для всех участников правил глобальной финансовой системы, приходящей на смену долларовой.
У нас сейчас есть родственные системы, которые можно соединить.
Следующая проблема — это проблема стыковки. Нам нужно создать единое гуманитарное пространство. На мой взгляд, надо как можно скорее отменить соответствующие визовые ограничения по примеру уже существующих соглашений КНР с Республикой Беларусь и Республикой Кореей, что принесет нам больше возможностей.
