Александр Широв,
директор Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, член Президиума ВЭО России, член-корреспондент РАН
Широв: Cейчас, в условиях, когда для российской экономики нарастают все виды долгосрочных ограничений экономического развития, мы хотим сформировать новую активную экономическую политику. Мы видим ограничения и по труду, и по капиталу, и по первичным ресурсам (конечно, Россия – огромная страна, в которой масса ресурсов, но, например, редкоземельные металлы для нас являются определенной проблемой), и, наконец, ограничение емкости рынков в результате санкций. Возникает вопрос: а можно ли вообще проводить активную или эффективную экономическую политику в таких условиях?
Конечно, да, потому что мы имеем возможность сформировать довольно большой диапазон новых доходов для нашей экономики: это и рента за счет роста производительности труда, и технологическая рента за счет развития научно-технологического комплекса с нашей стороны, увеличения затрат на исследования и разработки, это, безусловно, природная и пространственная рента, которую мы пока очень мало (особенно пространственную ренту) используем. Наши территории слабо развиты, и у нас есть здесь огромный потенциал, который требует очень серьезных действий в области экономической политики. Интеграционные процессы, которые происходят на евразийском пространстве – это тоже направление, на котором мы можем сформировать дополнительные доходы. И, наконец, рента в области безопасности: мы можем предложить миру альтернативные подходы по обеспечению этой самой безопасности и в конечном счете все эти направления, о которых я говорю, позволяют нам сформировать долгосрочный потенциал экономического роста. В среднесрочной перспективе среднегодовые темпы могут быть в районе 4–5%.
Возникает вопрос высокой демографической нагрузки, которая будет давить на нас в ближайшей перспективе. Есть возможности, которые позволяют нам снижать значимость этого фактора для формирования экономической динамики. И в первую очередь – это борьба со смертностью, а, значит, возникают требования к увеличению затрат на систему здравоохранение. Второе – рождаемость, и это не столько экономическая проблема, хотя экономика здесь тоже, безусловно, имеет серьезное значение, но и вопрос социальный, психологический.
Институт семьи должен быть поднят в иерархии ценностей, и в этом случае мы сможем говорить о повышении рождаемости. Но при этом нужно понимать эффективность мер. Если смертность будет снижена до уровней, характерных для ведущих стран Восточной Европы и даже части западных европейских стран, то мы сможем повысить численность населения, но, к сожалению, спада, который намечается, преодолеть не удастся. Если же получится повысить рождаемость на женщину до уровня 1,8–2 – это максимальный уровень, который был достигнут в постсоветском периоде – тогда примерно 2 млн человек будет плюс к 2050 году, но все равно демографический тренд будет отрицательный. И отсюда следует необходимость роста социальных расходов и затрат, связанных с эффективностью использования труда.
Понятно, что когда мы говорим об уровне качества жизни населения и производительности труда, то мы смотрим на уровень его оплаты, и здесь в последние десятилетия мы видим консервацию структуры потребления домашних хозяйств, когда расходы на продовольствие стабильно превышают уровень 25%. А если мы туда добавим расходы на ЖКХ и расходы на поездки на общественном транспорте, то мы получим, что для половины российских домашних хозяйств 50% – это обязательные платежи. Конечно, в этих условиях любой бизнес, ориентированный на потребительский спрос, причем именно высокоэффективный, высокотехнологичный бизнес, будет иметь проблемы со спросом.
Что можно сделать? Конечно, мы видим форсированный структурный сдвиг, который привел к росту спроса на квалифицированный труд и занятости, но одновременно показатель, который наиболее явно демонстрирует эффективность использования трудовых ресурсов, а именно издержки на труд, в нашей экономике не растет в течение последних 10–15 лет. Это и проблема и определенная возможность, которая выражается в том, что предпосылки к увеличению доли зарплаты в структуре цены конечной продукции существуют, и этот потенциал нужно использовать.
В долгосрочной перспективе императив связан с тем, что структурные сдвиги в нашей экономике произойдут независимо от того, желаем мы этого или не желаем, будет государство это стимулировать или не будет. О чем идет речь? Снижение численности населения, в том числе в трудоспособном возрасте, увеличение продолжительности жизни наших граждан, безусловно, при всех возможных вариантах экономической политики будут приводить к увеличению доли таких секторов, как образование и здравоохранение, в структуре российского ВВП. Рост этих секторов будет сопровождаться увеличением затрат на исследования и разработки. Это вещи взаимосвязаны, и иначе не может быть. В какой степени за счет мер экономической политики мы эту тенденцию можем превратить в важный элемент развития человеческого капитала? Будут нарастать затраты на здравоохранение естественно, но вопрос – в каком направлении. Нужно смотреть, какие параметры смертности, например, с точки зрения поддержания численности населения являются наиболее важными.
С другой стороны, у нас резко возрастают требования к росту эффективности производства. Производительность труда, про которую все так много говорят – это не что иное, как конкретные технологии. И запрос на них будет приводить к постепенному снижению потребности в трудовых ресурсах. По нашим оценкам, даже при росте производительности труда в 1% до 2050-го года уровень нагрузки на работающих граждан со стороны неработающих практически не вырастет. А у нас в последние годы производительность труда росла примерно на 3%. Это, возможно, означает, что мы жесткость демографического ограничения развития снимем. Такие возможности с точки зрения экономической политики точно есть. И в таком случае – никакая это не драма, не ловушка, не крах и так далее. Но, безусловно, приоритет задач по сохранению численности населения, развитию здравоохранения, социальной политики является абсолютным.
Что бы я хотел сказать еще? Мы опережаем крупнейшие экономики мира в потреблении первичных ресурсов, металлов, транспорта, электроэнергии и так далее. Это наше конкурентное преимущество. С другой стороны, здесь есть потенциал роста эффективности. Отстаем мы в машинном, электрическом оборудовании, в компьютерной технике, в IT-услугах, в науке, производстве автомобилей, финансовых услугах. Собственно, задача ближайших десятилетий состоит в том, чтобы преодолеть это отставание. Это требует серьезнейших изменений и в производстве, и в науке, и в технике, но если мы это сделаем, то мы получим другую экономику с другими нормой накопления и темпами экономического роста и со структурными сдвигами, которые сделают нашу экономику устойчивой в долгосрочной перспективе.
(Из выступления на Всероссийском экономическом собрании 2023)
