Современные технологии приходят в сельское хозяйство не менее уверенно, чем в любую другую отрасль, может быть, местами даже — более. Цифровизация, искусственный интеллект, дроны уже сейчас могут повышать продуктивность агросектора.
Собеседники:
Надежда Орлова,
Заведующая отделом экономики инноваций в сельском хозяйстве Института аграрных исследований НИУ ВШЭ, член Экспертного совета Минсельхоза России по Федеральной научно-технической программе развития сельского хозяйства
Александр Труфанов,
Технический директор компании «АгроДронГрупп»
Сергей Митин,
Первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, член Правления ВЭО России, д.э.н., профессор
Яков Лобачевский,
Первый заместитель директора Федерального научного агроинженерного центра ВИМ, член Президиума РАН, член-корреспондент РАН, д.т.н.
Сергей Бодрунов,
Президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов, директор Института нового индустриального развития им. С.Ю.Витте, д.э.н., профессор
Бодрунов: Уважаемые коллеги, как ни странно покажется, но известная исследовательская компания McKinsey & Company, которая исследовала ситуацию с цифровизацией, с автоматизацией сельского хозяйства в мире, и мы посмотрели, на каком месте там Россия. Как вы думаете, на каком месте Россия?
Орлова: Где-то в серединке.
Бодрунов: А вы, как думаете?
Труфанов: Я думаю, ближе к концу.
Бодрунов: Вот, вы неправы. Сельское хозяйство – у нас на четвёртом месте по потенциалу автоматизации.
Труфанов: По потенциалу, может быть.
Орлова: Мы о текущем состоянии.
Бодрунов: Я поэтому и обратил внимание на это исследование: потенциал и сегодняшняя ситуация — очень разные вещи. Скажите, пожалуйста, какие глобальные цифровые тренды будут влиять на российский аграрный сектор в ближайшем будущем? Что сделать так, чтобы мы этот потенциал смогли использовать?
Труфанов: Для того, чтобы внедрять цифру в сельское хозяйство, нам нужна соответствующая техника. Я не зря сказал, что мы находимся ближе к концу списка по развитию на данный момент. Да, потенциал у нас из-за этого намного выше, чем у кого-то другого, кто уже давно использует технику точного земледелия в сельском хозяйстве, например. Так вот, недостаток техники точного земледелия и является тем самым потенциалом.
Бодрунов: То есть, радоваться нам рано?
Труфанов: Как раз этому можно радоваться, потому что есть потенциал. Да и сегодняшний уровень сельского хозяйства совсем неплох.
Бодрунов: То есть, это немножко выглядит так, что я в школе двоечник, но потенциал, что я буду получать четвёрки, пятёрки.
Труфанов: Я сказал бы, не двоечник, троечник.
Бодрунов: А как вы полагаете, какие тренды к нам придут?
Орлова: Здесь, в общем-то, Россия не сильно отличается от мира. И надо понимать, что в нынешнем состоянии сельское хозяйство в России – это очень современная отрасль. И она развивается год от года. Судя по тому, какое количество продукции мы производим на внутреннем рынке, поставляем на экспорт, можно судить, что мы создали одну из очень успешных отраслей в российской экономике. Естественно, как любая конкурентоспособная отрасль, она будет внедрять инновации, самые разные, в том числе всё, что касается цифровых технологий, если это будет добавлять какие-то преимущества, например, контроля, экономии, быстроты или ещё чего-то. Это не только касается умного гектара и оцифровки земель.
Бодрунов: Об этом мы поговорим сегодня.
Орлова: Это очень важная программа. Мы, в общем-то, наверное, впервые за много лет понимаем, что у нас реально происходит с землёй, как она управляется, кто ей владеет, как она обрабатывается. Это уже за собой повлекло целый набор мер, связанных с эксплуатацией земли, с оценкой её стоимости. Это касается и всех технологических этапов производства продукции, начиная с того, что есть проекты по оцифровке профессии, когда камеры, искусственный интеллект контролирует, что происходит на агрокомплексе. Это очень удобно, потому что можно снижать количество контроля, заканчивая продажей продукции в России и в мире. На то же направлены так называемые маркетплейсы. Это электронная система, доставляющая продукцию от производителя до конечного продавца.
Бодрунов: И отслеживающая все этапы.
Орлова: Да, и отслеживающая всё её происхождение, хранение, условия и так далее. Это одни из самых востребованных сервисов и, в общем-то, крупнейших проектов, которые есть сейчас, включающих какие-то узкие специфические сектора, связанные с исследованиями, генетикой, с учётом генетики поголовья. Нельзя представить себе систему без очень больших информационных цифровых систем, которые всё это хранят, учитывают, рассчитывают и так далее. И поэтому, наверное, в какой бы сегмент сельского хозяйства, на первый взгляд, очень консервативной отрасли, мы бы ни посмотрели, мы везде будем видеть эту самую цифру.
Бодрунов: То есть, цифровизация, на самом деле, это, в общем, наиболее глобальный, важный тренд автоматизации процессов в сельском хозяйстве, повышения его эффективности на сегодняшний момент. Но мне сегодня всё-таки хочется сказать немножко ещё и о другом. Вот я не зря пригласил на сегодняшнюю нашу беседу руководителя компании АгроДронГрупп. Поясните суть названия для начала.
Труфанов: Мы используем беспилотные летательные аппараты для того, чтобы мониторить и оценить реальную ситуацию на поле. Поэтому мы АгроДрон. Используем мы различные беспилотные летательные аппараты – летающее крыло, коптеры, в последнее время, конвертопланы. Но основное, что является поставщиком информации – это, конечно, та полезная нагрузка, которую можно поставить на беспилотный летательный аппарат. Как правило, это камеры, вот они являются поставщиком той информации, которую можно проанализировать и потом уже принять определённое решение, которое каким-то образом может повлиять на эффективность дальнейших действий в сельском хозяйстве.
Бодрунов: Получается, если помечтать, вместо агронома — электронный агроном, который получает электронную информацию с носителя.
Труфанов: В общем-то, да…
Бодрунов: Вы говорите о сложных системах передачи и анализа, там, получения, передачи, обработки данных. Эти данные могут дальше обрабатываться в компьютерах…
Труфанов: Это искусственный интеллект, совершенно верно.
Бодрунов: Искусственный интеллект, который дальше выходит на инфраструктуру обработки поля того же самого и так далее. То есть, вот, сегодняшнее сельское хозяйство – это его перспектива…
Труфанов: Обработка образов…
Бодрунов: Пшеница пожухла или ещё зелёненькая стоит?
Труфанов: Примерно так, но ещё…
Бодрунов: Конечно, я утрирую, но для общего понимания картины.
Труфанов: Но ещё есть и спектральные образы тех растений, которые находятся на полях. Вот как раз эти образы и говорят о том состоянии, в котором находятся растения.
Бодрунов: Созрела пшеница или нет…
Труфанов: Это к концу уже, да. Но перед этим есть более важные этапы, которые должны привести к созреванию этой самой пшеницы.
Бодрунов: И это тоже спектральный анализ позволяет…
Труфанов: Конечно…
Бодрунов: Это очень важно, на самом деле. Можно относиться к этому делу с некоторой долей юмора, но это, на самом деле, вовсе не юмор. Это очень серьёзная агротехническая задача, которая решается средствами современных технологий.
Труфанов: Да. Но мы являемся поставщиками информации и всё. Всё, что происходит дальше, мы на это повлиять никак не можем.
Бодрунов: Это специализация не вашей уже компании.
Труфанов: Нет. Совершенно верно, это уже не наше. Мы делаем экспертное заключение, предоставляем его потребителю, и он уже сам принимает решение, что ему делать. Он может ничего не делать и оставить как есть. А вот, если он использует эту информацию, ну, тогда у него есть потенциал, повысить свою производительность.
Бодрунов: Уважаемые коллеги, на Экспертной сессии Вольного экономического общества обсуждалось создание первого в России Агробиотехнопарка для содействия развитию инноваций в сельском хозяйстве. И там также прозвучало немало мыслей о технологическом развитии агропрома. Хотел бы предложить вашему вниманию небольшой сюжет.
Россия в разы отстает по урожайности
Научная площадка для сельхозпроизводителей
Бодрунов: Вот, уважаемые коллеги, как раз там шло обсуждение нового проекта Минсельхоза «Цифровое сельское хозяйство». Вы начали упоминать сегодня элементы этого проекта в разговоре. Я бы хотел сказать, там три принципиальных решения есть: это умная ферма, умное поле и умная теплица, что красиво звучит, но, на самом деле…
Орлова: Она действительно умная, да.
Бодрунов: Что вы можете по этому поводу нам рассказать? Как эта программа, в принципе, работает и к чему приведёт внедрение интернета, интернета вещей, больших данных в отрасль…
Орлова: Это приведёт к тому, что, во-первых, будет понятно происхождение продукта от и до, и потребитель будет иметь более качественную информацию обо всем, что касается этого продукта. Это приведёт к оптимизации экономики производства — выращивания, селекции, генетики, оценки урожайности, обработки и так далее. То есть, это будет сокращать издержки на каждом цикле производства и, естественно, приводить к увеличению экономического эффекта. Коллеги справедливо упомянули такую вещь, что сейчас мы №1 в экспорте пшеницы, но при этом фактически не экспортируем продукцию перерабатывающей промышленности. Ответ на этот вопрос очень простой…
Бодрунов: В экспорте нет продуктов переработки этого зерна.
Орлова: Переработки не только зерна, но и всех остальных видов продукции сельского хозяйства. Сейчас это уже не совсем так, потому что мы постепенно начинаем экспортировать, например, мясо птицы. И я думаю, что эта тенденция экспорта будет расти, например, по индейке. Я знаю, что первые такие поставки за рубеж уже происходят. Я уверена, что в ближайшее время значительно вырастет экспорт продукции так называемого органического земледелия, потому что принят соответствующий закон. И, соответственно, в силу того, что у нас, в общем-то, очень большая территория и достаточно экологически чисто, мы можем стать хорошим поставщиком такой продукции на европейский рынок, на рынок Азии. И, естественно, в том числе и здесь нужно будет постоянно отслеживать на каждом этапе, что происходит с этой продукцией. А то, что сказали коллеги про Агротехнопарк, это очень правильная инициатива, потому что это касается и цифровизации любых других научных разработок для сельского хозяйства. У нас существует, в настоящее время, разрыв между наукой и конечным потребителем. Очень часто мы делаем очень неплохие технологии на уровне лабораторий института…
Бодрунов: Да, а массового внедрения…
Орлова: А вот дальше у нас нет возможности апробировать и доказать производителю, что эта технология действительно эффективна. Поэтому нужны такие зоны, которые государство будет поддерживать, для промышленных испытаний: у производителя задача — массово производить экономически выгодную продукцию…
Бодрунов: На эксперименты времени у него нет…
Орлова: Да, он не может на себя просто брать эти риски. Хотя многие крупные компании сейчас это делают.
Бодрунов: Очень верное замечание, мне кажется. Должна быть создана такая инфраструктурная точка, где вот интересы тех, кто разрабатывает, тех, кто внедряет, сходятся.
Орлова: Конечно.
Бодрунов: Риски, связанные с этим, должны быть как-то интегрированы. И кто должен разрубить гордиев узел? Тот, кто должен поддержать — в первую очередь, государство.
Орлова: Конечно. Во всех странах – это кооперация между государственными программами и бизнесом. И, собственно говоря, наше государство, наверное, в первый раз за постсоветскую историю предпринимает очень значимые усилия в этой области.
Бодрунов: И это очень разумные усилия.
Орлова: Да. Они очень разумные. Потому что программа цифровизации сельского хозяйства – гигантская программа. Первый раз сделали умный гектар, оцифровку земель, в общем-то, впервые поняли, что у нас происходит на полях. Дальше пошли умные фермы, умная теплица. Дальше пошли программы, в частности, Федеральная научно-техническая программа развития сельского хозяйства…
Бодрунов: Напомню коллегам, что вы эксперт этой программы.
Орлова: В том числе. В каждой подпрограмме есть отдельный блок, который связан с цифровизацией. Нет ни одной подпрограммы, где бы данные технологии не требовались. Естественно, на это предусмотрены меры поддержки. Я надеюсь, что в перспективе 3-5 лет это даст такой хороший рывок, что мы перестанем быть просто экспортёром сырья, мы перейдём к экспорту более сложных продуктов переработки, сложных производных и так далее. Я считаю, что потенциал для этого есть.
Бодрунов: У меня даже возник небольшой такой интеллектуальный спор что ли с одним из участников Экспертной сессии уже после её завершения. Он из такой когорты людей, которые немножко постарше, мне вот за 6 десятков перевалило, а ему несколько больше… Он послушал и сказал, мы не раз уже слышали об экспорте пирожков, там, от кого-то к бабушке через посредство Красной Шапочки. Придёт Серый волк и всё равно всех съест. Мне кажется, на мой взгляд, что для того, чтобы волк не съел, надо быть на уровне тех, кто бегает быстрее волка, кто может сделать передачу информации о том, какая-то продукция, какой-то пирожок, и где находится бабушка, и как это правильно, грамотно сделать.
Орлова: Такая же аллегория: волков бояться, в лес не ходить.
Бодрунов: Молодец.
Орлова: Просто вот коллега сегодня привёл пример по поводу дронов и оцифровки земель. Я знаю очень практический прикладной пример в Ставропольском крае — это один из крупнейших экспортёров пшеницы, как мы знаем. Они очень ориентированы на европейские стандарты технологий. Они очень жёстко соблюдают всю агротехнику. И у них с урожайностью всё, в общем-то, очень хорошо.
Бодрунов: И с качеством продукции.
Орлова: И качество, естественно. Дронами просто облетели поле, сделали схему, как устроен этот участок, и после этого поняли, что система орошения должна быть немножко по-другому устроена. Потому что здесь у нас склон, здесь у нас водичка затекает. И просто переставили вот эти вот самые оросительные системы, получив экономию 30% урожайности после этого. Вот это просто на том, что сделали цифровой макет…
Труфанов: Это называется цифровая модель рельефа. И сделали распределение водотоков, возможно, экспозицию склонов…
Орлова: Да, всё верно.
Труфанов: Именно так, да. Вот как раз наша технология, мы этим и занимаемся.
Бодрунов: Я хотел сказать в связи с этим, что, вообще, проблема цифровизации, это не только проблема компьютерной технологии, так сказать, софта какого-то и искусственного интеллекта. Это ещё и проблема инфраструктуры: как эту информацию добыть, как её обработать, как использовать эту информацию…
Труфанов: Да, именно так.
Бодрунов: В том числе в агротехнических мероприятиях различного рода, например, переставили, как вы говорите, точки полива культуры и всё, пожалуйста, пошёл другой урожай.
Орлова: То же самое касается всех систем. Например, умный агроном. Провели мониторинг, дальше фермер или, там, главный агроном хозяйства на свой телефон получает рекомендации, что надо сделать: у вас здесь не хватает, здесь у вас такой прогноз погоды, в связи с этим просим вас провести такие мероприятия.
Труфанов: Да. Это называется система поддержки принятия решений.
Орлова: Да, принятия решений.
Бодрунов: Это так называемый подсказчик.
Орлова: Только этот подсказчик может интегрироваться с прогнозами погоды, с метеостанциями…
Труфанов: Он обязательно должен интегрироваться.
Орлова: С прогнозами мониторинга…
Бодрунов: Это хорошо. А что же препятствует у нас развитию технологий в сельском хозяйстве? Что тормозит инновационный процесс, как вы представляете?
Труфанов: Я так думаю, что есть всё-таки некоторая консервативность в мышлении. Люди предпочитают работать старыми, дедушкиными методами, проверенными ещё во время доисторического материализма. И очень скептически относятся к внедрению чего-либо нового, пока они не получают наглядного доказательства эффективности использования.
Орлова: Это возвращает нас к Агробиотехнопаркам, к промышленным испытаниям, которые они могут прийти и посмотреть…
Труфанов: Я знаю точно, что все химические предприятия, которые занимаются поставкой химии для сельского хозяйства — удобрений, гербицидов, пестицидов — имеют опытные поля, все имеют договора с теми, кто занимается промышленным производством растительной продукции, и они все приходят и, как правило, бесплатно показывают, чего можно добиться с помощью их технологий. Но вот здесь есть как раз и оборотная сторона медали. Вот то, что мы в 2017-м году получили рекордный урожай и экспортировали очень много зерновых. Качество этих зерновых, хоть и говорят, что оно отстаёт от Европы, от Америки, но чистота той продукции, которую мы имеем на наших полях в России, она, наверное, на порядок выше и лучше того, что есть за рубежом. Там пчёлы дохнут…
Бодрунов: Вы интересную вещь заметили…
Труфанов: А у нас к полю подвозят ульи, и пчёлы собирают нектар именно с сельхозполей.
Бодрунов: По роду своей деятельности, я ещё Международный Союз экономистов возглавляю, часто приходится ездить за рубеж, на конференции, встречи с коллегами. Сидишь в каком-нибудь немецком отеле, включаешь канал, реклама идёт германская, немецкая для русскоговорящих. И часто рекламу слышишь, с некоторым удивлением, а потом уже с некоторой гордостью…
Труфанов: Продукция российского производства…
Бодрунов: Да, говорят, экологически чистая продукция из России. И даже я слышал такую рекламу: грибы по старинному русскому рецепту. Очень часто упор делается на то, что чистая продукция. Особенно, что получено из российского чистого сельскохозяйственного сырья с применением передовых немецких технологий обработки.
Труфанов: Переработки, да.
Бодрунов: То есть, я говорю о перспективе, да, когда мы говорим о качестве продукции, то одно из перспективных направлений – вот эту самую переработку, эти самые пирожки печь у себя начинать и давать туда качественный пирожок.
Орлова: И именно поэтому, собственно говоря, Владимир Владимирович у нас в послании, выступая перед Федеральным Собранием, попросил разработать экологический стандарт и дать определение, что такое экологический, что такое био, что такое органик и как эту систему отслеживать. Опять же цифровизация, к ней возвращаемся. И ровно сейчас Росстандарт занимается тем, что совместно с профильными союзами разрабатывает порядок оценки, стандартизации и контроля качества продукции.
Бодрунов: Это очень важный момент, который замечен нашим правительством, нашими властями. Потому что пока бренд России как производителя экологически чистой сельскохозяйственной продукции в мире ценится высоко, нам нельзя этот бренд отпустить.
Статья начиналась в лучших традициях 90-х годов описываемой тенденции » В России слишком много людей — больше, чем нужно для работы в шахтах, обслуживании трубы с качалками и вывоза добытого по железной дороги!»…
Все эти красивые словесные кружева про цифровизацию и контроль разбиваются о 1 довод — а куда деть высвободившихся жителей деревень, ведь даже сейчас видно очевидное — люди на седле не имеют возможности трудоустроится и подаются в города, плодя нищету, на все согласные «трудовые» руки, и криминал во всех его формах? А как быть с известной еще с 19 века тенденцией — жители городов перестают воспроизводить детей и уверенно вымирают?
Номером 2 хотел бы отметить такой же очевидный пассаж с «экологически чистыми» продуктами…. (как бы так назвать этих умников по приличнее) Последователи бесноватой и необразованной Гретты Турнберг верят, что электричество берется из разеток, а элкстрогенерирующие мощности уничтожают планету и потому их нужно закрыть! А это сборище благодушных экономистов-цифровизаторов, видимо не понимает, что мир СТАЛ ТОТАЛЬНО грязен, а любое производство уничтожает где-то локальный биогеоценоз… о каких «чистых» технологиях идет-то речь в таких раскладах? Или под чистотой понимается благостность заповедников для избранных и тотальный убранистический — цифровой концлагерь всем остальным, среди свалок и бетона с асфальтом?