Черная дыра финансового капитала

«Теория глупости» финансовой номенклатуры

Руслан Гринберг,
научный руководитель Института экономики РАН, член-корреспондент РАН

Феномен финансового капитала настолько широко распространился по всему миру, что даже можно говорить о появлении и укреплении такой структуры, как мировая финансовая номенклатура. От США до Китая существуют силы, которые заинтересованы в сохранении статус-кво, в господстве и доминировании финансового капитала. Я вообще очень не люблю конспирологические теории. По-английски заговор — это conspiracy, а есть еще слово stupidity — теория глупости. Она, мне кажется, больше пригодна для объяснения тех феноменов, которые происходят и в мире, и в России.

Это отдельная тема, но необходимо отдавать себе отчет в том, что совершенно естественным образом возникла эта номенклатура, и это очень важно, потому что очень сложно даже начать борьбу против нее. Казалось бы, кризис 2008–2009 явно показал, что культура безответственного кредитования, кризис, который начался с кризиса ипотеки в США, полностью доказал абсолютную бесперспективность вот этого господства финансового капитала. Но почему-то ничего не произошло. Ну, кого-то в тюрьму посадили, кто-то сильно нажился на этом кризисе, но в остальном все продолжается. И многие левые, и правые, и центристы считают, что опять надувается финансовый пузырь. И похоже, система стимулов, приводящая к надуванию этого финансового пузыря, продолжает успешно жить. Есть всякие предложения, чтобы это ограничить, — но это предложения академических ученых, которые имеют малое значение в современном мире.

Из слуги индустрии — в хозяина

Сергей Бодрунов,
президент ВЭО России, президент Международного союза экономистов, директор ИНИР им. С.Ю. Витте, эксперт РАН, д. э. н., профессор

– Финансовый капитал, развиваясь исторически, из слуги индустрии (и технологического прогресса!) превратился в его хозяина, сеньора, сюзерена. Как таковой он — финансовый капитал, — имея двойственную природу, с одной стороны, вынужденно способствовал технологическому прогрессу, а с другой — превращался во все большей степени в его тормоз. В исторической перспективе это противоречие должно разрешиться таким образом, что он вновь станет слугой развития производства и общества — на весь, что называется, оставшийся ему век, вплоть до его ликвидации. Причина — в базовой стратегеме НТР, которая состоит в опережающем развитии технологий по сравнению со всеми иными аспектами развития, причем с «ускорением ускорения», что должно неизбежно привести к переходу к неэкономическим формам хозяйствования (и удовлетвлорения потребностей!) и исчезновению (гибели!) финансового капитала!

В настоящее время инновационная функция капитала еще не изжила себя и может быть поставлена на службу рациональному цивилизационному развитию. Опыт многих стран в предыдущие десятилетия показывает высокую эффективность «финансового форсажа» (термин Я. Миркина), когда за счет форсированных финансовых вливаний в реальный сектор экономики ряда стран наблюдался мощный экономический рост — именно по той причине, что в результате создавались новые инновационные продукты, новые реальные потребности и дополнительные рынки. Для России этот опыт, подтверждающий сохранившуюся на данном историческом отрезке развития цивилизации инновационную функцию финансового капитала, бесценен. Нам необходим как воздух этот самый финансовый форсаж — но не просто накачка экономики деньгами, а целенаправленные вливания в инновационные прорывные направления технологического развития.

О роли денег в современном мире мне больше всего нравится такой афоризм: «Деньги — корень всякого зла, то же самое можно сказать и о безденежье». И мне еще нравится такой — я не помню, сам придумал или у кого-то списал: «Деньги не приносят счастья, но очень помогают, когда счастья нет». И еще есть такой афоризм, Гете принадлежит: «Здоровье — далеко не все. Но без здоровья все — ничто». То же самое про деньги можно сказать. Они не дают счастья, но, конечно, без них тоже очень сложно жить. Когда хороши деньги, когда они плохи?

Считается, что деньги и колесо — два великих изобретения человечества. Это так и есть. Чем хороши деньги? В первую очередь тем, что они облегчают обмен, но люди, которые придумали деньги, никогда не думали, что эти деньги из вспомогательного средства станут господствующим инструментом вообще и главным благом, к которому надо стремиться. Второй важный момент — это функция перераспределения денег. Когда они нужны в одной сфере, но там их нет, существует кредит. Это удивительное достижение человечества, и рост экономики XX века в значительной мере был определен развитием кредитования.

И третий момент, на котором я хотел бы особо остановиться (и выступить с легкой критикой позиции, в том числе наших коллег — Якова Миркина и Сергея Бодрунова, финансового форсажа). Деньги — это очень хорошее средство для того, чтобы оживить экономику, и все указывает на то, что для нашей любимой Родины сегодня как раз такой момент настал. А в чем дело, почему это так? Экономика 10 лет находится в неподвижном состоянии. Она и раньше, если в среднем посмотреть, вычесть годы бурного роста цен на нефть, росла примерно на 0,8% в год на протяжении последней четверти века. Если бы в свое время россиянам сказали, когда они отказывались от противного социализма, что вот, ребята, пройдет 25 лет, но темпы роста будут меньше 1% в год, конечно, это был бы большой скандал для политиков, которые вели нас в хорошие места.

Деньги в российской экономике

Сегодня мы наблюдаем картину, очень позорную для развитой страны, когда почти 20 миллионов человек не учтены в статистических данных. Они работают, получают зарплату, детей учат как-то, воспитывают, но про них никто не знает. Если умножить эти 20 млн на три (жена или муж и дети), сколько человек получается? Где-то 60 миллионов. Это вообще поразительно. Возникает вопрос, а почему так получается? Почему нельзя перевести их из тени на свет? А потому что все боятся, что вообще тогда экономика встанет полностью и окончательно, ведь это они не от хорошей жизни не работают в нормальном, светлом секторе. Значит, для того чтобы они работали в нормальном и вышли из тени, нужно сделать инвестиционный климат, который бы им указывал на то, что нужно работать здесь.

Насчет финансового форсажа. Кажется, что это легко, как в развитых странах, что если сейчас начинать бросать деньги с вертолета, то начнется экономический рост, ну, даже если не с вертолета бросать, а просто уменьшать процентную ставку. Так вот я — противник денежно-кредитной политики и считаю, что они правильно боятся того, что может быть. Что произошло на нашей любимой родине? Если, например, в Америке или Германии, когда нужно ускорить рост экономики, то эта система накачивания деньгами работает всегда, у нас она не работает, потому что у нас — слишком открытая экономика, раз, слишком недиверсифицированная, два, и абсолютно гарантированный результат — перевод денег либо в импортные товары, либо в валюту, три. Поэтому страна не решается ничего сделать с валютными ограничениями, не делает диверсификацию экономики, и получается вот такая патовая ситуация.

Чем деньги плохи

ГДЕ ВЗЯТЬ ДЕНЬГИ НА НТР

Кайсын Хубиев,
д. э. н., профессор МГУ им. М.В. Ломоносова

В чем состоит драматичность ситуации при поиске ответа на этот вопрос? Четверть века назад руководством страны было взято на вооружение положение о том, что в нашей стране существует неэффективная государственная экономика, и стоит нам государственные ресурсы передать частным лицам, как появятся индивидуальный интерес, который возбудит конкуренцию, появится предпринимательская состязательность, наперебой будут создаваться инновации, ибо конкурентное преимущество обеспечивается прежде всего инновациями. И вот этот негосударственный сектор, «заведенный» силами частного интереса, двинет технологии вперед, и мы окажемся в научно-техническом шоколаде. Так рисовалась картина, когда государственную собственность превращали в негосударственную. Прошла четверть века, а репа не растет. Теперь обратимся к основной сути последних майских указов Президента РФ. Основная суть и цель: научно-технологический прорыв! А за счет чего? Государство, не надеясь на частный сектор, на себя берет функцию технологического прорыва. Но оно уже лишилось основной доли ресурсов. Поэтому возникает очень большой вопрос о реализуемости этих указов. Но поставленные цели и задачи являются жизненно важными для судьбы страны, поэтому источники, ресурсы надо изыскивать. Раз частный капитал, которому отданы государственные ресурсы четверть века назад, не справился с проблемой технологического прогресса, государство должно набраться политической воли и совершить другую акцию в том же масштабе, как проводилась приватизация, а именно — приватизированные прежде предприятия объявить объектами открытого инвестиционного конкурса с конкретными научно-техническими заданиями и с учетом отраслевой специфики. Дополнительные инвестиции инновационного характера должны быть критерием конкурсного состязания претендентов, каковыми могут быть прежние хозяева, новые отечественные и зарубежные субъекты, а также и государство. Если этот форсаж и возможен, он должен быть более точечный, он должен быть целенаправленный, но для этого должен быть выбор приоритетов, которые нужно последовательно финансировать. Сегодня же мы видим, что раздают всем сестрам по серьгам. Это, конечно, намного лучше для сохранения статус-кво: все более-менее счастливы, все более-менее получают какие-то деньги и молчат. Но при этом нет никакого аппетита к финансам. Здесь я хочу привести самый циничный экономический афоризм всех времен и народов за последнее время, это наше русское изобретение: «Что такое инвестиция? Инвестиция — это неудавшаяся спекуляция». В этом очень много смысла. И это краткое выражение господства денег.

Теперь три плохих свойства денег.

Первое, о чем я уже говорил, когда деньги — хозяин положения — это вред.

Второе — это углубление материального неравенства, очень важный момент. До кризиса 2008–2009 годов мир занимался безответственным кредитованием. Барак Обама назвал это культурой безответственности — когда финансовые институты давали деньги кому попало. Все знали, что этому придет конец, но никто не знал, когда будет «без пяти двенадцать». Когда вода кипит, примерно знаешь по температуре, когда она закипит, а в финансовой сфере мы не знаем, когда вода закипит. Мы знаем, что надувается пузырь, но мы не знаем, когда он лопнет, — каждый думает, что как-нибудь проскочит, поэтому сложно этот процесс ограничить, а с другой стороны СМИ заняты этим делом, и все кому-то принадлежат из финансовой номенклатуры, и поэтому никто не хочет задумываться особенно над тем, что нужно делать.

Третий пункт, который самый плохой морально и очень важный политически — гипертрофированная роль денег. Я считаю, что крен в сторону неолиберальной доктрины, когда — только деньги, когда ты должен думать только о себе, — это абсолютно контрпродуктивная для человечества вещь. В советское время для нас, когда мы были молодыми, было неудобно о деньгах говорить и даже опасно как-то, нельзя было показывать, что ты их хочешь иметь, хотя 90% людей хотели, было принято презирать деньги. И это была, конечно, большая глупость. Но не обязательно было бросаться в другую крайность, когда деньги — это все, эгоизм чистый, без всякого альтруизма: ты не должен думать об общественном благе, ты должен лично о себе думать, о своих деньгах, о заработке, и к этому ты должен стремиться любой ценой. Здесь даже хорошее воспитание, если ты получил его от своих родителей, обесценивается, потому что приходится в этом мире жить. И это, я считаю, самая серьезная издержка, которую русская неолиберальная трансформация имеет.

Ну, и последнее — что делать? Во-первых, надо ввести налоги на краткосрочные финансовые операции. Лауреат Нобелевской премии Джеймс Тобин это предлагал, я думаю, это по-прежнему остается актуальным. Это уже было бы шагом к тому, чтобы финансы были в узде. Самое ужасное, что произошло, — это распространение офшорных операций. Если мы хотим финансы сделать вспомогательным средством для роста реальной экономики, то, конечно, офшоры должны быть запрещены в принципе, потому что налоговая база государства резко ослабляется именно в связи с тем, что они существуют.

Цифровизация не поднимает темпы роста

Давид Эпштейн,
главный научный сотрудник Северо- Западного научно-исследовательского института экономики и организации сельского хозяйства РАСН, профессор, д. э. н.

Чем выше уровень цифровизации, тем ниже оказываются темпы роста. И причина, на мой взгляд, не только в том, что в развитых странах дело упирается в отсутствие, скажем, таких возможностей, как у Китая, то есть в отсутствие избыточных трудовых ресурсов в сельском хозяйстве и широких возможностей сбыта за рубеж. А в том, что сам научно-технический прогресс становится все дороже. Растет капиталоемкость каждого процента роста, плюс рост упирается в экологические границы.

И получается, что не надо рассчитывать на очень высокие темпы роста в будущем от этой самой цифровизации, так как она «сама себя поедает» в том смысле, что на одного высвобождаемого требует 2–3 человека в смежные отрасли, в алгоритмизацию возникающих новых задач, в программирование, во ввод и обработку информации, в создание новых устройств, реализующих новые цифровые функции, в том числе рабочих устройств. И к тому же используется в социальной сфере далеко не всегда на пользу обществу.

Посмотрите примеры цифровизации в медицине: в каждой поликлинике теперь появились десятки и сотни компьютеров, значит, требуются администраторы баз данных, ремонтники и т. п. А скорости работы и удобств посетителям это прибавило маловато. Наоборот. Теперь врачи не с пациентом беседуют, а с компьютером, заполняя заранее заготовленные шаблоны и вписывая туда процедуры осмотра и обслуживания пациентов, которые они якобы делали, а на самом деле и не думали делать. А чтобы пациенты не могли увидеть это и пожаловаться, ликвидируются бумажные медицинские карты пациентов. Они теперь не могут увидеть, что написал врач об их здоровье и принятых мерах.

Государству нужно не рассчитывать на автоматизм «цифровой экономики», а использовать такие пути, которые позволили бы нам действительно, за счет роста образования, науки, прямых государственных инвестиций в инфраструктуру и ведущие отрасли, перейти к более устойчивым и надежным темпам роста. Это должны быть не 1–1,5%, особенно смешные для России после многолетней стагнации. Это действительно должны быть 5–7 и более процентов. И нельзя отмахиваться тем, что важен качественный, а не количественный рост. Количество в этом вопросе тоже имеет значение, причем ключевое.

Фикция мирового капитала

Елена Ткаченко,
д. э. н., профессор Санкт- Петербургского государственного экономического университета

В экономике перекошенной, с которой мы сейчас столкнулись в России, вообще в мире, финансовый сектор непропорционально раздут, насыщен необеспеченными, по сути, обязательствами. Стоит вспомнить о том, что по-английски инвестиции в финансовые активы называются fiction — фикция. Это очень важно для понимания реальной инвестиции против фиктивных инвестиций. Слово «фиктивный» в русском языке имеет резко негативный оттенок, в английском fiction не несет такого негативного оттенка, просто нужно понимать, что если вы вкладываете деньги в фикцию, то, по сути, вы вкладываете их в ничто. И вы принимаете на себя ответственность и риски за операции с этими активами, которые ничем не обеспечены. С этой точки зрения современная экономика все больше и больше в финансовом мире превращается в «фикшен», в то, что оторвано от реальности, то, что не имеет под собой никакого обеспечения.

НЕРАЗВИТАЯ ФИНАНСОВАЯ СИСТЕМА УПРАВЛЯЕТ ЭКОНОМИКОЙ

Виктор Иванов,
заведующий кафедрой «Теории кредита и финансового менеджмента» Санкт-Петербургского государственного университета, д. э. н., профессор

Как обстоят дела с финансиализацией в России? На мой взгляд, в России процесс финансиализации находится в зачаточном состоянии. На чем основаны такие суждения? Прежде всего — это низкий уровень развития финансового рынка. Многие финансовые инструменты, которые активно применяются сегодня на зарубежных финансовых рынках, у нас используются эпизодически. В то же время финансовому сектору в Российской Федерации предоставлены большие полномочия в области макроэкономического регулирования. В первую очередь речь идет о Центральном банке Российской Федерации. Политика Центрального банка слабо учитывает, а зачастую и игнорирует, интересы реального сектора экономики. Есть соображения, что политика сдерживания, проводимая Центральным банком РФ, имеет под собой объективную основу. Я не очень с этим согласен, почему? Мы прекрасно знаем из теории о том, что увеличение на 1% процентной ставки ведет к падению ВВП на 0,3%. Эта статистика — не российская, это статистика мировая. Увеличение и так высокой ключевой ставки, которое осуществлено недавно ЦБ, видимо опять приведет к росту процентных ставок. Понятно, что ничего хорошего для нашей российской экономики это не сулит. Процессы, которые происходят на финансовых рынках РФ, сопровождаются постоянным оттоком финансового капитала за рубеж. Частично он возвращается в виде иностранных инвестиций. Чем же характеризуется современный этап финансиализации российской экономики? Прежде всего, низким уровнем инвестиционной активности. Статистика инвестиций в основ- ной капитал: за последние четыре года объемы инвестиций не превышали 19% ВВП. Это уровень, который не позволяет расти ВВП больше, чем 2% годовых. Для стабильного же роста объемы инвестиций должны составлять как минимум 28%. Для осуществления финансового форсажа объемы инвестиций, по примеру Китая, должны составлять порядка 45–46% ВВП. Есть ли такие ресурсы в России? Сегодня говорили о том, что такие возможности имеются. Я не убежден в этом. Я не могу четко сказать, где либо у кого имеются такие объемы финансовых ресурсов, которые можно было направить на развитие экономики. Те ресурсы, которые появляются, они почему-то убегают на Запад.

Если мы вспомним то обстоятельство, что капитализация компании Илона Маска «Тесла» превзошла в этом году капитализацию компании «Форд», и сопоставим объемы реального производства «Теслы» и «Форда», то станет понятно, что реальных активов за «Фордом» гораздо больше, чем за «Теслой», безусловно, но на рынке фиктивных инвестиций «Тесла» стоит дороже. И вот эти спекулятивные пузыри, которые периодически надуваются на нашем рынке, приводят к таким явлениям, как, допустим, известный крах на рынке доткомов 2000 года, когда произошло обрушение и мировые рынки потеряли 2,5 млрд долларов в течение двух суток.

Будет ли у нас что-то похожее сейчас? Да, возможно. Аналитики расходятся в сроках. Вот руководитель крупнейшего хедж-фонда (глобальной инвестиционной компании Citadel. — Прим. ред.) Кен Гриффин считает, что 18 месяцев осталось рынкам. К нему можно прислушаться. Но есть аналитики, которые считают, что все начнется в ноябре, потому что сейчас зарождается долларовое цунами, неоправданный рост курса доллара, поддерживаемый определенными процессами, и вот это долларовое цунами может обрушить рынки быстрее, чем мы ожидаем. Поэтому мы находимся в ситуации, когда реальная экономика является единственной основой для дальнейшего нормального экономического функционирования нашей экономической модели.

Полный тупик в реальном секторе

Владимир Евсеев,
д. т. н., президент Союза литейщиков

Мы не прошли модернизацию технологического уровня российских промышленных предприятий, а нам сейчас навязывают «цифровизацию». Друзья, я вас приведу на некоторые из наших заводов, их много, — это Демидовские заводы времен Петра I, и попробуйте там внедрить методы цифровой экономики! Наши руководители опять впадают в крайность. Давайте мы все-таки обратим серьезное внимание на развитие технологического потенциала, на индустриализацию, нам надо строить десятки, сотни, тысячи заводов, современных, автоматизированных, с гибким производством, по отраслям. Иначе что может быть? Я боюсь, что дальше при таком подходе мы упремся в необходимость введения мобилизационной экономики со всеми прелестями. Может получиться, что руководству страны придется поступить именно так. Просьба к Академии наук сформулировать комплекс мер по развитию экономики и промышленности, который уже имеется и обсуждался не один раз на экономических форумах. Давайте мы президенту нашему положим его на стол и скажем: «Ну сколько можно? Иначе никакого технологического прорыва и новой индустриализации не получится!»

Кризис как урок экономики

Александр Бузгалин,
вице-президент ВЭО России, почетный профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, д. э. н., профессор

Во время кризиса 2008–2009 годов во многих странах встал вопрос, что делать, как спасать экономику. И ответом было — «спасать при помощи государства», хотя, если исходить из принципов рыночной экономики, государству надо было бы сказать: «Друзья-финансисты, вы играли в «казино-капитализм» (термин не мой, его ввели американские исследователи). В казино люди не только выигрывают, но и проигрывают. Вы проиграли, значит, разоритесь. В результате вашего разорения не будет многих частных финансовых институтов, но что из этого? Ничего страшного». Но большинство государств вместо такого рода действий (которые я выразил намеренно утрированно, но смысл при этом сохранил полностью в соответствии с принципами свободного рынка) взяли деньги из карманов налогоплательщиков для помощи компаниям, пострадавшим во время кризиса. Дальше же возникла развилка: погасить долги финансовых институтов в надежде на то, что они вернут долги банкам, в надежде на то, что банки за счет этих возвращенных им средств дадут кредиты реальному сектору, реальный сектор эти кредиты использует для расширения производства, при расширении производства рабочим заплатят достойную зарплату, которая позволит рабочим, когда они направят эту зарплату на потребление, создать конечный спрос, и в результате этой длинной цепочки действий, в которую вовлечены все основные акторы экономики, экономика начнет расти. Но в реальности значительная часть денег, направленных на ликвидацию последствий кризиса, уплывет в офшоры. И был второй вариант, абсолютно не рыночный: прямое вложение ресурсов в экономику из государственного бюджета — метод прямого инвестирования в духе гос- плана советских времен. Это метод использовал Китай, в результате обеспечив не 12% роста, как до кризиса, а «всего лишь» 7%, тогда как в России произошел 10% спад экономики. Здесь я поставлю многоточие…

По материалам семинара «Финансовый капитал и стратегемы индустриальной революции» Института нового индустриального развития им. С.Ю. Витте, г. Санкт-Петербург. Руководитель научного семинара — директор ИНИР им. С.Ю. Витте, президент Международного союза экономистов, эксперт РАН, д. э. н., профессор С.Д. Бодрунов, модератор — руководитель Центра современных марксистских исследований МГУ им. М.В. Ломоносова, д. э. н., профессор А.В. Бузгалин

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь