Как России изменить технологический уклад
Из приложения ВЭО России «Экономика» к «Российской газете» от 24.03.2017
Этот разговор состоялся, когда основные программы экономического развития, которые готовились в 2017 году — Столыпинского клуба под руководством Бориса Титова и Центра стратегических разработок — Алексея Кудрина, — ещё находились на стадии разработки. Президент ВЭО России поделился личным взглядом эксперта — ученого и практика на то, как он видит путь прорыва российской экономики.
Собеседники:
Алексей Андреевич Савин, заместитель главного редактора «Российской газеты»
Сергей Дмитриевич Бодрунов, президент ВЭО России, директор Института нового индустриального развития им. С.Ю. Витте, д. э. н., профессор
Устойчивого развития нет
Савин: Сергей Дмитриевич, в этом году у нас наблюдает ся впервые за годы кризиса некоторый рост, насколько устойчивым он окажется?
Бодрунов: Россия пока не может похвастаться устойчивым экономическим развитием ни в самом простом пони мании этого термина, ни в том смысле, который вкладывается в него в документах ООН: развитие, обеспечивающее устойчивые результаты как для нынешних, так и для будущих поколений и как минимум не разрушающее окружающую среду. Россия же за последние 25 лет испытывает сильнейшие колебания в темпах экономического роста, из-за этого мы не смогли сколько-нибудь заметно вырваться за пределы дореформенного уровня экономики. За это время только усилилась её зависимость от сырьевых ресурсов.
Савин: Почему? Ведь цели все время ставились правильные.
Бодрунов: Да, у экономической политики формально верные стратегические цели, но средства их достижения выбирались неадекватные. Практика это показала. «Рыночный фундаментализм» уживался с теневым рынком и вынужденным «ручным» госуправлением со всеми вытекающими… Это привело не просто к упадку многих отраслей, происходила в целом глубокая деиндустриализация экономики. Отсюда — и повышение зависимости от иностранных капиталов, технологий, машин и оборудования, потребительских товаров и т. п. В какой-то момент все это достигло, как, кстати, и президент страны отмечал, уровня прямой угрозы национальной безопасности. Что мы сегодня имеем? Производство в основных, базовых отраслях за 15 лет сократилось в разы, при этом доля импорта в станкостроении, ряде других отраслей превышает 90%, в тяжелом машиностроении, радиоэлектронике, медицинском оборудовании — 80%, и т. д. По данным Всемирного банка, за период с 2003 по 2013 год доля высокотехнологичной продукции в экспорте российской промышленности сократилась более чем вдвое: с 18,3 до 8,4%, и это падение стало наиболее сильным среди всех развитых и развивающихся стран.
Неспособны расти без «допинга»
Савин: Тем не менее экономика росла, и достаточно быстро, доходы росли.
Бодрунов: Да, но, как только рост цен на нефть замедлился, а затем и прекратился, это 2011–2012 годы, сразу же оказалось, что мы неспособны расти без этого «допинга». Уже тогда экономика вплотную подошла к рецессии, стало очевидно полное исчерпание той модели. Замечу, об этом я говорю не постфактум, а говорил еще в марте 2013 года в Совете Федерации, мы тогда представили — наш Институт нового индустриального развития и Институт экономики РАН — в Совфед специальный доклад по этому поводу, то есть до санкций и обвала нефтяных цен. И вот теперь смотрите: у нас деиндустриализация, утрата целых секторов производства, а в мире все с точностью до наоборот: значение индустриального ядра только растет, и именно его выход на качественно новый технологический уровень будет определять лицо экономики будущего. Обратите внимание, что Трамп отменяет многие решения Обамы — многие, но только не те, которые стимулировали возврат в Штаты крупных производств из Азии и Латинской Америки. Более того, эти меры сейчас резко усиливаются, причем с первых же шагов Трампа. Он то, в отличие от многих, понимает, как устроена реальная мировая экономика! Мир вступает в эпоху очередной, четвертой индустриально-технологической революции, в новый технологический уклад. Очевидно, что в будущем конкурентоспособны будут те экономики, которые сумеют занять лидирующие позиции не в сфере добычи и продажи природных ресурсов, а в сфере высоких технологий, и которые смогут обеспечить качество человеческого капитала, способного их реализовать. Экономические лидеры будущего — лидеры технологические. Поиском новой модели роста заняты несколько конкурирующих экспертных групп.
Как совершить технологическую революцию
Савин: Действительно, все эти группы говорят о технологиях, о том, что еще немного — и отставание России станет необратимым. Весь вопрос в том, как эту отсталость преодолеть, как совершить теологическую революцию?
Бодрунов: Вывод наших экспертов заключается в том, что нужна реиндустриализация экономики, или «новая индустриализация», как хотите. Это набор конкретных мер, чтобы восстановить роль промышленности как базовой компоненты экономики, причем — качественно иной промышленности, на основе передового технологического уклада. С экономической точки зрения это значит, что все большую долю в добавлен ной стоимости занимает научное знание, имплементированное в производственный процесс и в его результат — индустриальный продукт. Отсюда, собственно, и термин «инновация», означающий не просто новшество, а новшество, созданное путем прикладного освоения научного знания.
Савин: Пожалуй, сейчас уже многие с этим согласятся. Но с учетом наших стартовых позиций возникает вопрос: можно ли нам продвинуться в этой гонке?
Бодрунов: Это сложно, если посмотреть, насколько у нас устарели основные фонды и в каком состоянии оказалось машино строение, особенно станкостроение. Но эти же трудности открывают и окно возможностей: массовая замена устаревшего оборудования, которая сейчас должна, хочешь не хочешь, произойти, может служить катализатором спроса на отечественное оборудование и, соответственно, может вызвать рост расходов на связанные научноисследовательские и конструкторские работы. Наше мнение по этому вопросу: у нас нет выбора, нам необходимо, образно говоря, «перемахнуть» через этап — через пятый уклад, сделать серьезный технологический скачок. Скачок возможен. Точнее, пока еще возможен, пока не упущено время и мир только начинает переход к перспективному укладу.
Сегодня особенно важна тенденция к ускорению технологических изменений, «ускорение ускорения», как мы это называем, это уже становится характерной чертой грядущего общества — нового индустриального общества второй генерации. Поэтому принципиальное значение приобретает темп перевода научных достижений в непосредственное индустриальное производство, в его компоненты, в индустриальный продукт. Очевидно, что из-за этого индустриальное производство должно приобрести, и в ряде случаев уже приобретает, характер непрерывной инновации. А значит, перспективы устойчивого развития экономики неразрывно связаны с высокими темпами, широтой охвата и непрерывностью инновационных процессов.
Савин: И что теперь — отказаться от нашего традиционного преимущества — сырьевых богатств? Нефть и газ в новую экономику не слишком вписываются?
Бодрунов: Зачем же отказываться-то? То, что сейчас приносит доход, надо делать. И нефть, и газ, и другие ресурсы — это «проклятие» для ленивых и недалеких. Другое дело — есть две важные позиции. Первая — как использовать результат. Можно — проесть, копить бесконечно на «черный день». А можно — пустить на развитие экономики. На перспективу. А второе — надо четко понять, что впереди, в ближайшие десятилетия — не рост, а снижение спроса на традиционные материалы, сырье, энергию, то есть на то, на чем до сих пор стоит российская экономика. Это неизбежно при резком возрастании роли индустриальных знаний, технологий, темпов их получения, освоения, имплементации в реальный сектор, развития и т. п. Обвал цен на нефть, который мы наблюдаем почти три года, это не что иное, как провозвестник этой новой эры в смысле значимости углеводородов. Природные ресурсы будут значить гораздо меньше. Именно изменение соотношения материалоемкости и, если позволите, «знаниеемкости» конечного продукта в пользу последней и позволяет надеяться, что мы оставим следующим поколениям страну не с истощенными природными ресурсами и разрастающимися, как раковая опухоль, свалками отходов. Но для этого Россия должна овладеть передовыми технологиями. Вот в это и надо инвестировать. Плюс — в людей, которые должны быть готовыми это освоить — точнее, сильнее: смогут в этом освоить ся! Я сказал, что у нас нет выбора. Точнее, он есть, но выглядит довольно жестко: либо мы вырвемся в число технологических лидеров, либо превратимся в периферию. Которая будет подносить «ко рту» более развитых стран плоды производства, созданного за счет варварской эксплуатации наших собственных при родных и человеческих ресурсов.
Савин: И как же должен выглядеть конкретный набор мер, чтобы экономика России не превратилась в страну третьего мира?
Бодрунов: Об этом нами говорено-переговорено. Это — изменения системного свойства. Существенные. Переход к управлению экономикой на основе долгосрочной стратегии, средне срочных индикативных планов и программ на базе научного прогнозирования. Активная промышленная политика. Государство должно гарантировать бизнесу патернализм в отношении долгосрочных инвестиций в НИОКР и технологическое перевооружение. Оно должно обеспечить стабильное поддерживающее налогообложение и условия доступного и комфортного кредитования реального сектора, особенно высокотехнологичного. При этом такая система может обеспечивать умеренный уровень социальной дифференциации, все-таки доходы граждан должны зависеть главным образом от их реального вклада в экономику. Все эти идеи и многие на их основе предложения в предельно конкретном виде мы после серьезного обсуждения в Экспертном совете Совфеда ровно четыре года назад направили в Минэкономразвития. И когда позже, в декабре 2014 года, на парламентских слушаниях, посвященных этому же вопросу, Валентина Ивановна Матвиенко спросила меня, какие конкретно меры надо бы принять, я сказал: реализовать то, что было предложено нашим же Экспертным советом.
Савин: Сегодня ответили бы так же? Принципиально ничего не изменилось?
Бодрунов: Да. Базовым требованием новой модели устойчивого роста экономики, учитывающей тренды цивилизационной эволюции, должно стать возвращение к приоритету развития — качественно нового! — индустриального сектора. И я предложил бы обратить в связи с этим серьезное внимание на направленные недавно в Минэкономразвития «предложения четырех» (РСПП, Торгово-промышленной палаты, «Деловой России» и «Опоры России»), которые вобрали в себя практически все, на чем мы всегда настаивали. Там около полутора сотен пунктов!
