Центробанк начал тестирование цифрового рубля — дополнительного средства платежа к наличным и безналичным деньгам. Россияне смогут хранить сбережения в цифровых рублях, рассчитываться ими в магазине, а бизнес — заплатить налоги или перевести средства поставщику, в том числе через систему быстрых платежей. Новый вид денег открывает новые возможности. Какие и кому это выгодно, обсудили президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов Сергей Бодрунов, директор Банковского института НИУ ВШЭ Василий Солодков и руководитель направления исследований Центра исследования финансовых технологий и цифровой экономики московской школы управления «Сколково» Егор Кривошея.
По материалам программы «Дом Э», телеканал «Общественное телевидение России»
Бодрунов: Для начала я бы хотел, чтобы вы, уважаемые коллеги, пояснили, чем отличается цифровой рубль от рублей не цифровых.
Кривошея: Я бы сказал, что это третья форма денег. По сути, смесь наличных и безналичных.
Бодрунов: И те, и другие функции как-то сочетаются?
Кривошея: Частично — да, но, конечно, добавляются и новые функции. Наверное, самое главное — то, что это прямое обязательство от Центрального банка, которое предоставляется в цифровом виде. Соответственно, вы получаете и преимущество цифровых денег, и прямое обязательство от Центробанка, как это, например, случается с наличными деньгами. Получается, вы можете оплачивать всё, как наличными, но с преимуществами цифровых каналов, то есть, например, в интернете. Предполагается, что это будет доступно и офлайн. И таким образом получаются более прозрачные финансовые потоки. Соответственно, Центральный банк может придумывать новые инновации вплоть до новой инфраструктуры, продуктов и так далее.
Бодрунов: Василий Михайлович, но ведь и сейчас можно, наверное, в интернете по безналу оплатить, возможны мобильные платежи. Чем всё-таки это будет отличаться, скажем, от сегодняшней системы быстрых платежей?
Солодков: Ну я не называл бы цифровой рубль деньгами.
Бодрунов: То есть это уже не совсем деньги?
Солодков: Это не совсем деньги. Почему? Потому что у денег есть функции. Функций много. Мы с вами — экономисты, мы понимаем: то, о чем сейчас мы говорим, — это средство платежа, но при этом не средство накопления.
Бодрунов: Да, конечно.
Солодков: То есть деньги должны приносить процент, и для того, чтобы не убить банковскую систему, ЦБ изначально сказал, что процента у цифрового рубля не будет. Раз процента не будет, значит, это, наверное, какое-то средство расчета, средство платежа. Это не совсем деньги, это некий эрзац. Это первое.
Второе. Да, сейчас можно совершенно спокойно, используя механизм корсчетов, расплатиться через интернет с телефона и абсолютно любого девайса. С этой точки зрения, как мне кажется, цифровой рубль ничего нового не вносит, за тем исключением, что, как гарантирует Центральный банк, данные платежи будут: а) бесплатны б) эмитентом цифрового рубля будет Центральный банк. Насколько это будет бесплатно — тоже большой вопрос, потому что современные криптовалюты, к которым должен относиться цифровой рубль, основаны на системе распреде- ленного реестра. Центральный банк отказался от этой идеи.
Бодрунов: Там централизовано всё?
Солодков: Да, цифровой рубль — централизованный. А это подразумевает риски. Мы с вами знаем, что были случаи, когда у банков снимали огромные суммы денег со счетов в Центральном банке. Поэтому здесь вопросов на самом деле значительно больше, чем ответов.
Бодрунов: Так что здесь всё не так просто?
Солодков: Абсолютно верно.
Бодрунов: Вы знаете, я думаю, что не зря в Центральном банке начали с эксперимента сначала, чтобы попытаться на каких-то стратах, экономических сообществах прокрутить этот цифровой рубль, посмотреть, как это работает. Я знаю, что существуют две партии, придерживающиеся разной финансово-экономической идеологии. Одна партия резко выступает за быстрое введение цифрового рубля. Мы ездили как-то в Китай с Сергеем Юрьевичем Глазьевым, академиком, который возглавляет экономическую комиссию ЕАЭС, является министром по интеграции. Там очень интенсивно используют цифровой юань. И он говорил о том, что были переговоры с определенными технологическими компаниями о том, что у нас это надо продвигать, но есть люди, которые очень скептически относятся к этому. Есть другая партия, которая говорит: «Нам это особенно не нужно». Но в мире-то тренд — на цифровизацию валюты.
Солодков: Китай этим занимается по одной простой причине — хочет довести до оптимума контроль над личностью. Мы с вами знаем эксперименты в Ухане, когда надо показать свое оцифрованное лицо при переходе из одного квартала в другой, и сюда вот эта концепция цифровых денег хорошо ложится.
Бодрунов: Мне кажется, что нам от этого тренда сокращения приватности никуда не уйти.
Кривошея: Я бы разделил разговор о цифровом рубле как о новой форме валюты и, например, об инфраструктуре, которая лежит в ее основе, о продуктах, которые можно создавать. В любом большом государственном проекте, особенно инфраструктурном, сложно отделить эти компоненты. Наверное, если возвращаться к тому же вопросу о Китае, я бы назвал еще одну причину, кроме возможного контроля. Есть другой объективный фактор, который касается, например, проникновения технологических компаний в платежи в Китае. Если мы посмотрим на долю, например, Alipay и т.д., то есть сервисов от таких компаний, как Tencent или Alibaba Financial, они обеспечивают сегодня суммарно более 90% всех транзакций в экономике. И это такой достаточно серьезный риск для государства Китай, потому что эти транзакции проходят вне классической финансовой системы и не регулируются настолько же хорошо, как банковская система.
Бодрунов: Фактически они рискуют тем, что потеряют контроль над финансовой системой страны вообще, и в качестве меры противодействия используют концепцию цифрового юаня?
Кривошея: Помимо контроля это еще и вопрос, например, стабильности финансовой системы, потому что регулирование создавалось годами. И соответственно, без этого регулирования придется строить абсолютно новую систему, в том числе институциональную, социальную и т.д.
Если посмотреть в принципе на сегодняшние концепции цифровых валют, мы определили три основных мотива, почему вообще государства в это лезут, почему им это интересно и почему они начинают изучать эту тему. Это, собственно, как раз политические мотивы, которые мы обсудили достаточно детально. Это экономические мотивы, и здесь как раз всё, что касается снижения стоимости, повышения конкуренции и т.д. И третье — это социальные мотивы, потому что деньги — это один из связующих элементов цепочки всех транзакций и, соответственно, финансовая система — это тоже одна из ключевых систем. И поэтому если у вас не трансформирована и не подходит под современные тренды, например цифровизации, эта система, то становится немного сложнее придумывать инновации, создавать новые продукты, внедрять новые инфраструктуры и т.д.
Бодрунов: Что даст цифровой рубль человеку? Предположим, потребитель хочет что-то купить и имеет деньги на электронном кошельке. Как это работает и какие у него преимущества по сравнению с тем, что у него уже есть? Ну заплатил обычной картой, а многие и наличными всё еще пользуются.
Кривошея: Никто не навязывает сейчас цифровой рубль в текущей парадигме как единственную альтернативу или вообще как альтернативу наличным либо безналичным.
Бодрунов: То есть Вы полагаете, что будет какой-то достаточно длительный период адаптации?
Кривошея: Скорее всего, будет даже не период адаптации, а новая парадигма, в которой мы будем жить. Цифровой рубль будет еще одной общеупотребительной формой валюты.
Бодрунов: Удобно — пользуйся, неудобно — не пользуйся?
Кривошея: Абсолютно верно. И то, что мы видим сейчас, например, по клиентским данным: люди в принципе пользуются одновременно и наличными, и безналичными, просто в разных сценариях. И скорее всего, с цифровым рублем будет точно так же, если, например, он будет предлагать какие-то выгоды в государственных платежах и где-нибудь еще. Вы поставили абсолютно справедливый вопрос по поводу того, что дает новая форма рубля человеку. К сожалению, сейчас на него нет ответа, наверное, ни у кого, потому что во многом будет зависеть от того, как эта система будет выглядеть.
И тут нужно провести такую параллель: цифровой рубль — это в большей степени инфраструктурный проект, который касается той части финансовой системы, которую человек и потребитель очень часто не видит. И здесь критически важно, чтобы государство предоставило такой интерфейс, который будет как минимум конкурентоспособным текущим инструментам, а возможно — даже местами и лучше. И это открывает вопросы, например, про программы лояльности: как они будут спонсироваться, фондироваться? Первое предположение, которое есть сейчас у экспертов, заключается в том, что цифровая валюта будет хорошо интегрирована в государственные платежи, госуслуги и т.д.
И, возвращаясь к опросам клиентов, сейчас мы видим большие ожидания от интерфейсов, удобства, безопасности и скорости проведения платежей. И если цифровой рубль, например, не будет работать бесперебойно оффлайн, иметь пользовательский интерфейс, столь же удобный, как сейчас, например, мобильные приложения банка, скорее всего, клиент останется со своими безналичными и наличными деньгами, если, конечно, не введут обязательное использование. Поэтому, отвечая на Ваш вопрос, я бы сказал, что это даст клиенту еще одну форму платежей, которую он может использовать, а может и нет. И по нашим опросам, около половины россиян готовы дать шанс цифровому рублю и хотя бы попробовать им пользоваться. А дальше всё зависит от этого первого опыта: насколько он будет положительный или отрицательный.
Бодрунов: Часто пишут в прессе о другом преимуществе цифрового рубля: дескать, если у вас есть в кошельке наличные деньги, их у вас украли или вы их потеряли, то навсегда. Безналичные платежи в этом плане можно отследить. А вот цифровой рубль — так вообще помеченный, индивидуальный, у каждого свой. Это действительно будет у цифрового рубля, Василий Михайлович?
Солодков: Я лично для себя до сих пор не понял, зачем он нужен. Где-то, наверное, лет 15 назад я наблюдал картинку на Филиппинах, где с одного острова на другой добраться — целая история. На каждом острове банк не поставишь, но рассчитываться как-то надо. Местная платежная индустрия пошла в сторону технологии NFC, которая там есть на каждом телефоне. Они поставили приложения, и, для того чтобы рассчитаться, заплатить за мешок картошки либо еще что-то, они соединяют два телефона — происходит платеж, всё. Кто мне расскажет, чем это лучше или чем это хуже, чем цифровой рубль? Правда, здесь возможна какая-то комиссия банка, но мы с вами тоже сейчас не знаем, как цифровой рубль работает.
Бодрунов: Я думаю, что в случае цифрового рубля тоже будет какая-то комиссия, может быть, банка, может быть, оператора.
Солодков: Сейчас Центральный банк провозглашает, что комиссии нет, но в принципе я говорю о том, что существующие механизмы точно так же решают, допустим, проблему потери денег. Я в свое время не понимал, в чем разница между дебетовой и кредитной картой, будучи в США, пока они мне не объяснили, что если у тебя украли дебетовую карту, то с нее спишут всё в ноль, пока ты не придешь в себя, а с кредитной карты могут списать только максимально 50 долларов, а всё остальное тебе вернут. Кто вернет? А та компания, которая страхует данную платежную систему. У нас же понимания инструментария вообще нет.
Бодрунов: Я думаю, что технология цифрового рубля пойдет только тогда, когда она докажет свои преимущества перед традиционными сегодняшними системами. И мне кажется, здесь всё будет зависеть не столько даже от ментальности людей, а от того, насколько удобно, насколько эффективно эта новая система будет замещать старые технологии платежей. Она не может быть, допустим, каким-то средством накопления, как вы говорите. Значит, эта функция отпадает и она должна быть сохранена в предыдущей системе. Жизнь покажет, что необходимо для того, чтобы эта технология пошла.
С другой стороны, мы видим, что в каждой технологии действительно есть плюсы и минусы. Если бы был гигантский плюс от цифровой валюты, то, наверное, многие европейские страны, Соединенные Штаты более активно взялись бы за эту идею. Пока я такого не вижу. Зато это очень популярно, например, в Китае. Некоторые это связывают как раз с тем, что там более тоталитарная конструкция государства. Я не против любой конструкции, если она эффективна, дает человеку безопасность, нормальное экономическое состояние, развитие и т.д. и т.п. Но, с другой стороны, это инструменты, которые так или иначе соответствуют каким-то тенденциям в политической и экономической системах. И если мы видим, что технологический прогресс дает новую возможность финансовой системе, значит, она будет как-то работать на эти тренды. Скажите, пожалуйста, Егор Артемович, думали ли Вы как руководитель направления исследований центра в «Сколково» о том, как сочетаются устройства политико-экономическое, социальное и вот этот тренд на цифровизацию валюты?
Кривошея: Эти вещи, конечно, связаны. И я бы всё же заметил, что западные страны смотрят достаточно пристально на технологию и сейчас порядка 80 стран, а то и больше (на самом деле каждый день список пополняется) заявляют о том, что изучают этот вопрос либо уже экспериментируют с этой технологией. Здесь, возможно, лидерская роль Китая объясняется тем, что там доминируют технологические компании, а в России — проактивной позицией регулятора. Банк России у нас запускает большое количество инструментов впервые в мире. И в этом смысле я бы объяснил такую смену лидерских позиций как раз тем, что, возможно, в России достаточно стремительными темпами развивались цифровые технологии в финансовых услугах, особенно в розничных финансовых услугах, и это следующий логичный шаг.
Политические системы и экономические системы достаточно серьезно влияют на отношение к цифровой валюте. Если мы посмотрим сейчас, например, на позицию европейского ЦБ, он ориентируется больше на межстрановые расчеты. Есть эксперимент с японским центральным банком по международным расчетам в цифровой валюте. То же самое происходит с рядом других стран Латинской Америки, с США. Поэтому политико-экономические системы влияют на ключевую мотивацию к использованию цифровой валюты.
Бодрунов: Спасибо большое, уважаемые коллеги. Я думаю, что, учитывая развитие мировой финансовой системы, расширение рынков, которые требуют гораздо большего объема транзакций, их дробления от мельчайших до крупнейших и т.д., Россия должна, конечно, вписаться в этот глобальный тренд Россия, иначе мы будем отставать и в экономическом развитии. И надо рассчитывать на то, что будут учтены все реальные факторы — как позитивные, так и негативные, чтобы новая форма валюты была удобной для людей и не несла рисков, о которых мы говорили.
