Как меняется структура экономики.
Абсолютное большинство сайтов, которые так или иначе связаны с темой Национальной технологической инициативы (НТИ), начинаются с цитаты президента России Владимира Путина из послания Федеральному Собранию от 2014 года: «На основе долгосрочного прогнозирования необходимо понять, с какими задачами столкнется Россия через 10–15 лет, какие передовые решения потребуются для того, чтобы обеспечить национальную безопасность, высокое качество жизни людей, развитие отраслей нового технологического уклада».
А вот как заглянуть в будущее технологий и как технологический уклад меняется уже сегодня? Где в России есть спрос на перспективные технологии? Как воспитать молодое поколение, которое будет не только пользоваться, но и создавать инновации? На эти вопросы тоже есть ответы.
Максим Шерейкин
Генеральный директор Агентства по технологическому развитию
Об этом «Вольная экономика» поговорила с руководителем Агентства по технологическому развитию Максимом Шерейкиным.
НТИ и другие ответственные
«Вольная экономика»: Максим Леонидович, Национальной технологической инициативе уже не первый год, но далеко не каждому известно — что же это такое и чем грозит нашей экономике?
Максим Шерейкин: Уже не первый год наше государство последовательно занимается вопросами, связанными с развитием отечественных технологий. НТИ — очень важный, но не единственный ключ. Есть государственные финансовые, венчурные институты, развитием технологий занимаются холдинги с государственным участием, в прошлом году создано Агентство по технологическому развитию. В целом создается полноценная экосистема, которая должна и может двигать нашу экономику вперед, формируя и закрепляя наше технологическое лидерство в тех или иных отраслях. Основная задача НТИ — «заглянуть за горизонт», в 2035 год. Подготовить себя к будущему, увидеть, казалось бы, самые невероятные сценарии. Видя зарождающиеся технологические тренды в России и в мире, НТИ пытается их схватить, продлить в будущее. Кстати, не случайно одним из критериев дорожных карт в рамках инициативы было отсутствие существующих промышленных стандартов — по беспилотным автомобилям, по будущему питания. А отсутствие стандартов — это возможность застолбить на этой поляне место для России.
ВЭ: Звучит красиво, но удастся ли все это реализовать?
МШ: Если не пытаться, то не удастся точно. Поэтому в направлении развития технологий будущего обязательно надо работать. И работать уже сейчас, сегодня, совершая первые шаги — разрабатывая, внедряя современные технологические решения, формируя ниши, делая инвестиции в технологии выгодными, перспективными и интересными. Да, в Агентство по технологическому развитию сейчас не приходят за технологиями из 2035 года — просто потому, что их пока не существует. Но наша логика работы с клиентами как раз заключается в том, что, вкладываясь сейчас в модернизацию и развитие, нужно в том числе ориентироваться на форсайт-видение отрасли через несколько лет.
ВЭ: И мы тогда будем жить совсем в другой стране?
МШ: Знаете, есть такая поговорка: бизнес-планы реализуются не для того, чтобы их исполнять, а для того, чтобы анализировать отклонения. И, не имея этой точки в виде 2035 года, невозможно будет прийти в будущее.
Да, что будет в 2035 году, мы не знаем. Но НТИ — ведь это не только технологии! Это в первую очередь новые бизнес-модели, которые позволяют создавать новые бизнесы. В логистике, в системе здравоохранения, в сборочном производстве.
Не двигаясь в этом направлении, не пытаясь угадать, что за горизонтом, мы к этому будущему так и не придем.
«Технет», «Хэлснет» и другие
ВЭ: Хорошо, а каких-то результатов уже сегодня удалось достичь?
МШ: Расскажу с позиций Агентства по технологическому развитию, которое сегодня является, скорее, пользователем тех наработок, которые возникают в рамках НТИ.
У нас есть однозначно позитивные результаты, связанные с дорожной картой «Технет», которая является сквозной и касающейся всех «переделов». Ее результаты направлены в первую очередь на изменение систем проектирования, производства и эксплуатации продукции. И в этом смысле пилотные фабрики будущего, например, на базе НПО «Сатурн», уже можно транслировать и передавать по цепочке дальше, тем, кому нужны такие современные решения.
ВЭ: А другие дорожные карты в рамках НТИ?
МШ: Они в большей степени носят отраслевой характер, например, «Хэлснет», направленная на развитие медицинских технологий. И она тоже является для Агентства по технологическому развитию значимым ориентиром, так как мы сейчас ведем ряд проектов по трансферу технологий в сфере фармацевтики, которые востребованы в России.
Тяжёлая гонка
ВЭ: Но доля инновационной продукции в общем выпуске составляет всего 8–9% и последние три года не растет. А почему? Что-то не сделано? Или просто еще рано, и мы замерли перед прыжком?
МШ: Инновационная продукция имеет достаточно хитрый учетный характер. Она появляется и исчезает со временем.
ВЭ: Так, может быть, Росстату необходимо поменять систему учета такой продукции, чтобы отражать ее более качественно?
МШ: Это не самоцель. На мой взгляд, лучше было бы чаще слышать о российских компаниях, которые прорываются в абсолютно новые сегменты современного рынка. Чем их больше будет на слуху, тем больше это будет свидетельствовать о том, что инновационная экосистема заработала.
ВЭ: Но ведь для того, чтобы создавать эти проекты, чтобы результатами этих проектов могли пользоваться обычные граждане, необходима современная образовательная основа. Воспитание умов — процесс небыстрый. Мы успеем или снова будем в очередной раз «догонять и перегонять» мир?
МШ: Стоит признать, что в определенных сегментах рынка нам, конечно же, придется догонять этот мир.
ВЭ: В критичных?
МШ: Да, к сожалению, в критичных. Микроэлектроника и приборостроение, например. Но зато в сегменте «больших данных» у нас есть реальные шансы обогнать. И не в последнюю очередь потому, что в России сильная математическая школа, а факультет вычислительной математики и кибернетики в МГУ был создан в 50-х годах XX века.
ВЭ: Законодательная помощь для этого потребуется? Или нормативная база сегодня вполне устраивает?
Результаты
Дорожная карта «Технет», которая является сквозной и касается всех «переделов» (уровней переработки в промышленности).
МШ: Потребуется, конечно. Приведу пример — мы работали над темой взимания платежей на платных автомобильных дорогах. Сегодня это барьерная система со шлагбаумами. Но можно сделать ее «свободной» — через систему оптического распознавания номеров. При этом сегодня в КоАПе штрафа за бесплатный проезд по платной автомобильной дороге нет. В результате инвестор не верит, что с помощью интеллектуальной системы он сможет собрать платежи, и не инвестирует в эту технологию. Потому что для ее реализации он должен получить право на доступ к нашим персональным данным — базе данных ГИБДД по номерам.
А ведь в результате проезд по платной дороге может стать дешевле в несколько раз. Почему? Потому что снижаются капитальные и операционные затраты — не надо расширять дороги, создавать карманы на трассе, делать шлагбаумы, нанимать операторов-кассиров, пропускная способность увеличивается в итоге — больше доход с участка трассы.
ВЭ: И в итоге — что может НТИ дать нашей, обычной, сегодняшней экономике?
МШ: На этот вопрос вам лучше ответят коллеги из НТИ. Но, по моему личному мнению, речь идет об изменении структуры экономики как таковой. Тем более что дорожные карты Национальной технологической инициативы отбирались для перспективных рынков, объем которых должен к 2035 году составлять не менее 100 млрд долларов.
Беседовал: Тарас Фомченков
