Академик Аганбегян: какова реальная ситуация в стране?

Абел Аганбегян,

Заведующий кафедрой экономической теории и политики РАНХиГС, академик РАН

Вот первый слайд. Что произошло между 2013 и 2015 годом? Почему мы оказались в стагнации?

Ведь не поставив диагноз этой болезни, нельзя излечиться, если ты не знаешь, как она появилась. Ни разу ни Правительство, никакой другой научный форум не поставили вопрос: как мы вдруг без видимых причин, при прекрасном преодолении кризиса за полтора-два года — мы же в 12 году превзошли показатели 2008-го года по всем основным параметрам. У нас ключевая ставка была 5 с половиной, у нас инфляция была 5,1, у нас на 52 миллиарда увеличился экспорт в связи с рекордно высокой ценой нефти. Ничего плохого в стране не было. По 8–10% мы разогнали инвестиции. И вдруг с 2013-го года наши темпы упали катастрофически, и мы оказались в стагнации. При этом в эти годы перед стагнацией наши предприятия и организации заняли 270 миллиардов долларов за рубежом. Мы же были допущены на мировой рынок. То есть они были переполнены деньгами. И вдруг с 2013-го года промышленность – ноль, инвестиции – минус 0,3 и так далее. И мы оказываемся в стагнации. Общий темп – 1,3 %. Ряд ключевых показателей начал падать, а с первого квартала 2014-го года началось — это все, заметьте, до присоединения Крыма, до санкций, до снижения цен на нефть — мы оказалась в стагнации. Как это возможно без видимых причин? А потому что была неправильная политика, и виноваты в этой стагнации прежде всего 3 министерства – Минэкономразвития, Минфин и Центральный банк.

Что показано на этом слайде? По всем государственным линиям с 2013-го года у нас начался обвал инвестиций. Государственные инвестиции (здесь приведены конкретные цифры со ссылкой на Росстат) за 3 года снизились на 31 %, а они – половина всех инвестиций. Если вы половину инвестиций снижаете на 31 %, что будет в любой стране? Конечно, обвал. Но это надо уметь на 30% снизить на пустом месте. До этого они повышались 8–10 %. Бюджет снизил. Сергей Глазьев справедливо говорил: банк вдвое снизил, государственные корпорации во главе с Газпромом на 700 миллиардов рублей снизили инвестиции в эти годы. Что произошло? Почему они снизили? Каждый имеет свои оправдания. Никакого внятного инвестиционного плана, никакой экономической политики, никто не собирал этих людей и не ставил задачу. Задача состояла, видимо, в том, чтобы на 25–30% снизить инвестиции.

То есть это рукотворная стагнация, потому что совпали два обстоятельства: первое – нет ввода основных фондов, потому что инвестиции на 15% упали в 9-м году, а их ввод должен был быть в 2013-м году, его не было, и поэтому не было произведено товаров и услуг на этих фондах. Но могло бы не быть нулевого фонда, если бы инвестиции продолжали рост, потому что инвестиции крутят экономику, как мы все понимаем, речь идет – в основной капитал. Но они тоже снизились. Одновременно начали снижаться затраты на вложение в человеческий капитал. С 2008-го года каждый день (никто про это не говорит) снижается расход на образование в валовом продукте. Посмотрите спецсчета Центрального банка, там все это показано. На 15% снизились! Ну какие результаты могут быть, если вы ведете сознательно или бессознательно вот такую политику?

Если бы Правительство было заменено в 2013-м, 2014-м году, можно было бы довольно легко из этого выйти, из этой стагнации. Принять определенные меры, совершенно понятно, какие, и так далее. Сейчас сделать это неизмеримо сложнее по одной причине: седьмой год – идет стагнация, и в рамках стагнации развились негативные тренды, которых тогда не было и которые тянут экономику вниз. Тогда не было ни отрицательных демографических трендов, ни снижения цен на нефть тогда не было и так далее.

Вот так снижались темпы валового внутреннего продукта. За 2012-й год они снизились в 7 раз. Вы видали какую-нибудь страну, у которой с первого квартала по четвертый в 7 раз снизились темпы? С 4,7 до 0,7 — и мы оказались в стагнации. Если нарочно поставить задачу «давайте со следующего года в 7 раз снизим темпы», не удастся, даже если вы сознательно будете пытаться это сделать. А тут это получилось бессознательно, и мы оказались в стагнации. А дальше эти минусовые показатели – это уже рецессия, потому что мы настолько набрали этот негативный тренд, что он привел к рецессии. Если бы и санкций не было, была бы рецессия. Только она была бы, конечно, не 3%, а меньше. И реальные доходы упали бы не на 10%, а меньше. Конечное потребление домашних хозяйств упало бы не на 10, а меньше; товарооборот упал бы не на 14, а меньше. Но она была просто более смягченной. А тут прибавились санкции – раз, снижение цен на нефть – два. Россия — первая страна, которая в два раза девальвировала свою валюту, имея долю нефти и газа в валовом продукте 15%. Разве это причина в два раза всю валюту, для всей страны девальвировать? Вы представьте, что значит в два раза валюту сразу. И ведь все нефтедобывающие страны имеют долю нефти и газа больше, и никто в таких размерах не девальвировал в то время.

Потом мы вышли из этой рецессии благодаря заморозке цен на нефть и благодаря тому, что она на 30% поднялась. Если на 30% поднимается продукт, который 70% составляет в вашем экспорте, нефть и газ, то, естественно, это дает на 1–2 % рост валового продукта, если вы больше ничего не делаете и если это составляет 40–50 % вашего бюджета к тому же.

Мы седьмой год находимся в рецессии. Средний темп роста валового продукта – 0,5 % за 7 лет, если 19-й год вы разделите на 12-й год и возьмете среднегодовой показатель,  то промышленность растет темпами 1%, инвестиции – минус, розничная торговля – минус, реальные доходы – процент минус каждый год в среднем, потому что 6 лет падало, в этот год – 0,8 у нас рост, 19-й, а до 19-го года 6 лет непрерывно падало. 55% инфляция. При такой рецессии, когда нет ни спроса, инфляция накопленная — 55% за это время.

Самое плохое – стагнация намного хуже любого самого глубокого кризиса по одной причине: кризис в своем механизме имеет предпосылки для выхода из кризиса, он создает эти предпосылки. Поэтому мудрые китайцы изображают кризис двумя иероглифами: один – беда, а второй – шанс. Поэтому после кризиса всегда послекризисный подъем. Стагнация не имеет никакого встроенного механизма какого-либо отыгрыша. Наоборот, механизм стагнации таков, что он тянет ее вниз к рецессии. И стагнации выйти неизмеримо труднее.

Америка была в стагнации 10 лет, с 70 по 82-й год. Первый президент Форд пришел со своей программой. Очень хотел, конечно, улучшить, чтобы быть переизбранным на второй год. Ничего не получилось, его не переизбрали, он только ухудшил. Картер победил его со своей программой, причем эту программу составлял не кто-нибудь, а лучший финансист мира Волкер. Программа была очень жесткая. Огромные, колоссальные деньги. Ничего не получилось, он тоже не был избран на второй год, потому что программа была антикризисная, а стагнация – не кризис, ее не выведешь мерами, с которыми мы выходим из кризиса, это совсем другой процесс.

Тогда пришел Рейган. Надо сказать, что советники Рейгана, я хорошо знаком с каждым из них, я в это время ездил и обсуждал с ними все эти вопросы. Это выдающиеся профессора. У президента не один советник, как у нас, а целый совет. Причем это самые выдающиеся профессора Гарварда и других ведущих университетов США. Они предложили фантастическую программу, которая вошла в историю под названием «рейганомика». Это крупное снижение налогов, это сокращение амортизации в два раза, это новый закон об ускоренной амортизации и меры, чтобы вы выкинули старое оборудование, вынуждены его выкинуть, иначе будет хуже. Это резкое сокращение капитального налога, то есть такого налога, который люди платят, если они получают дивиденды за ценные бумаги, вклады, если они вкладывают в производство. Вообще производственный налог намного ниже личного налога, поэтому богатые, когда им снизили налог, не купили новых яхт, самолетов, домов, они все это вложили в производство новой техники, на которую был огромный спрос, и цены выросли из-за амортизации. И Америка сделала огромный рывок в инновации именно в это время, в инвестициях, и 25 лет до седьмого года у них улучшался в целом уровень жизни при отдельных обрывах. Вот что такое была «рейганомика». Но это коренные меры, это полное изменение политики.

Мы же хотим выйти из стагнации просто так, продолжая старую политику, немножко улучшая, сделав национальные проекты и так далее. Не выйдет, потому что у нас есть негативные тренды. Один тренд: отток капитала. Идет 11-й год. Уже 780 миллиардов утекло. За январь – октябрь 32 миллиарда ушло в этом году, в прошлом году – 63. Второй негативный тренд – это сокращение инвестиций и ухудшение общей обстановки вложения средств в страну. Вы знаете, что прибыль промышленности в условиях стагнации, в условиях рецессии резко растет каждый год на 40%? Еще резче растет прибыль банков. Но эта прибыль не вкладывается в инвестиции. Почему? Вкладывается в счета. На счетах предприятий сейчас колоссальные средства, но они не вкладываются в российскую экономику. И огромные средства идут в офшор. Россия заняла почетное место среди четырех стран, где вложения в офшор превышают 40 % валового внутреннего продукта. У России в офшоре 700 миллиардов долларов; столько же, сколько у Саудовской Аравии, у Объединенных Арабских Эмиратах и у Венесуэле. Ни одна страна даже близко не имеет таких цифр в офшоре, как Россия.

Мне очень понравилось выступление Александра Александровича Дынкина. Он занимается внешними делами, и справедливо критиковал Трампа. Но надо признать, что Трамп действует в интересах Америки. Китай имеет профицит 500 миллиардов долларов в год. Если бы вас поставить во главе Америки, вы можете смириться, что у вас уводят такие деньги? Конечно, он пытается как-то это улучшить. Он снизил налоги, в том числе производственные, и поэтому деньги вернулись из офшора. В Америке из офшора вернулось более триллиона долларов. Apple все свои активы, 285 миллиардов долларов накопленных денег — вы понимаете, что значит 285 миллиардов долларов? — из офшоров перевел в Америку. Это факт. Почему не поучиться, не посмотреть, как это делается? Отток капитала, ухудшение условий, демографический тренд. Видите, сколько мы заняли с 10 года до 1 января 14-го года – 270 миллиардов. А когда ввели меры против России, то доступ на финансовый рынок нам прикрыли, и мы отдавали деньги за эти долги 130 миллиардов в год и ни копейки не могли перекредитоваться. В 14-м году резко пошли вниз по объемам долгов. Но это негосударственный долг. Государственный долг у нас мелочь — 3% валового продукта. А это все корпоративные долги — долг Газпрома и долг Роснефти больше, чем весь государственный долг России, между прочим. Мы сейчас мало должны по общемировым порядкам и являемся одной из самых благополучных стран с точки зрения долгов.

А вот это статистика. Все думают, что у нас снижается рождаемость из-за поло-возрастных проблем, из-за того, что в фертильный возраст вступает меньше женщин. Этот фактор есть, и он очень существенный. Но пока в полной мере он еще себя не проявил. И он сейчас занимает меньше половины причин снижения рождаемости.

Главная причина снижения рождаемости – снижение так называемого суммарного коэффициента рождаемости, о чем мы говорили справедливо. Он был 1,777 в 2015 году, к 19-му году он 1,503. Это количество детей, рожденных женщинами в фертильном возрасте. Это 11% снижение. Поэтому 150 000 детей не родилось из-за резкого сокращения суммарного коэффициента, который до этого рос. Он ведь в 90е годы дошел до 1,15, подняли до 1,777. Последний большой рывок был в связи с материнским капиталом. Но почему он стал снижаться? Потому что шестой год снижаются реальные доходы, потому что не видно будущего, семьи просто перестали рожать детей столько, сколько рожали, как здесь говорили, первенцев. Если перестали рожать первенцев, понятно, и вторые дети откладываются.

Еще один негативный тренд: у нас странная налоговая система. Я считаю, что хорошо бы, если бы Правительство было снято раньше, потому что кроме того, что они привели страну к стагнации, меня очень волнует и беспокоит то, что Правительство совершенно не выполняет указания Президента.

С 13-го года началось вопиющее игнорирование всего, что говорит Президент. Президент в 14-м году сказал: «В период кризиса факторы нашего экономического роста коренным образом изменились. Если мы будем делать ставку на те же факторы, у нас будет нулевой рост». Я цитирую Путина: «У нас будет нулевой рост. Нам нужны новые источники роста». Кто-то поискал новые источники роста? Где главный денежный мешок страны? Это активы банков. Активы банков в 2 с половиной раза больше всех государственных денег. Если сложить все виды бюджета, все виды внебюджетных государственных фондов, и пенсии туда, и здравоохранение, и социальные – это все 40 триллионов. А активы банков были 92 с половиной в прошлом году, а сейчас сколько? Наверно, уже за 100.

Я полностью согласен с Сергеем Глазьевым. Он сказал, что это — главный источник инвестиций, но не под 10%, а если вы хотите, чтобы они использовались как инвестиции, их нужно давать под 5 % тем, кто технологически перевооружает действующие производства, срок окупаемости в среднем 5–7 лет. Хотя бы под 4 % тем, кто строит новые мощности, там окупаемость 10–12 лет. И процента под 3 тем, кто делает современную инфраструктуру, типа скоростной железной дороги, где окупаемость 20–25 лет. Но окупаемые проекты должны быть, и это главный источник новых средств. Источником новых средств может быть часть золотовалютных средств нам совершенно не нужно сейчас 555 миллиардов долларов, 250 миллиардов вполне под 30 миллиардов на окупаемые проекты. Не проесть их, а вращать. Вполне можно взять, оставив 300 миллиардов для финансовой безопасности. 300 миллиардов – это больше. 555 – это больше, чем резервы Германии, Великобритании, Франции, Италии, и Испании вместе взятых. Ну зачем сидеть на сундуке с золотом, небывалом у нас? Вы знаете, сколько у нас золота? Больше 100 миллиардов уже накупили. По данным Сбербанка, 20–25 миллиардов долларов каждый год обесцениваются. Это понятно. Не используются. Те, которые используются — это американские бумаги в основном.

Огромные возможности у предприятий. Ну освободите ту часть прибыли, из которой вы черпаете инвестиции, от налога. Сразу предприятии будут заинтересованы в налогообложении, в том, чтобы показать реальную прибыль. Сократите инвестиции. Это увеличит инвестиционный фонд, вы можете получить еще триллион налогов. Придумайте облигационный заем в получении со скидкой с цены квартиры, машины, если вы будете финансировать их деньги за счет облигационного заема. Можно придумать взаимовыгодные условия от имени государства: людей облагодетельствуете и получите деньги. Я не буду говорить обо всех источниках. Источники есть, но желания нет их использовать.

Из-за того, что у нас неправильная система налогов, у нас нефть и газ — 15% в валовом продукте, а в налогах — 40–50%. И из-за этого у нас, когда цены на нефть растут, у нас бюджет растет быстрее. И у нас, если вы помните, с 2000 по 2008 год доля бюджета была 20% (я говорю о консолидированном бюджете), а стала 40, потому что бюджет рос быстрей. А сейчас цены снижаются. Если цены снижаются, то у вас валовый продукт не падает, а бюджет падает. С 13-го года в реальном выражении наш бюджет все время сокращается. А что значит «сокращается бюджет»? Это сокращаются расходы на здравоохранение, образование, и так маленькие, науку. Нет денег. И это тоже негативный тренд.

Поэтому, чтобы преодолеть стагнацию, недостаточно обычных мер. Вот берем национальные проекты. Безусловно, очень важное, хорошее дело, и кроме положительного отношения к тому, что такие национальные проекты есть и сделаны, никто ничего сказать не может. И огромные деньги на демографию, огромные деньги на онкологию – 969 миллиардов, очень интересно – на экологию, огромные-первый раз выделяют такие деньги. Затем транспортные налоги, автомобильные дороги, другие вещи. Безусловно, все одобряют эти национальные проекты. Но, заметьте, эти национальные проекты не затрагивают основных источников экономического роста!

И Правительство полностью игнорирует все указания Президента о том, что мы должны развиваться путем технологического или научно-технологического прорыва, нам нужна научно-технологическая революция. Нет ни одного национального проекта ни по технологическому перевооружению каких-либо отраслей, ни по развитию технологически высоких производств, приборостроения, электроники, авиации, кораблестроения, фармацевтики, космического, атомного машиностроения, современной синтетической химии. Неужели это непонятно? А национальные проекты вокруг этих отраслей, они не касаются этих отраслей. Нет национального проекта по развитию машиностроения. И как, интересно, без машиностроения вы собираетесь что-либо технически развивать? Мы же 70% потребности в машинах удовлетворяем за счет покупок.

Поэтому что сейчас надо делать? Нужно сделать несколько дополнительных национальных проектов по экономическому росту. Затем национальные проекты ориентировались практически почти в основном на государственные деньги, а государственных денег очень мало. Наше государство очень бедное. Бедное оно, потому что с людей-то берет очень маленькие налоги. Основной источник налогообложения людей – во всем мире есть правило «фифти-фифти», половина налогов берется в виде подоходного налога и налога на недвижимость людей, а половина – с бизнеса. А у нас с бизнеса берется 85, а с людей – 15. Бизнес из-за этого не может развиваться, если вы берете с него такие высокие налоги, как у нас, или он должен от них уходить в офшоры и так далее. Почему не показываются реальные доходы внутри страны? Потому что это неподъемные налоги. Тогда надо просто прекращать заниматься бизнесом. У нас рентабельность промышленности — 7%, а без нефти и газа – 5%. А кредит какой? Если вы берете, самое маленькое – 10%. Вы не отдадите кредит, если у вас такая рентабельность. Поэтому огромные банковские активы остаются без дела. Они вкладываются в ценные бумаги, еще куда-то, только не в свою экономику.

Я пытаюсь систематизировать, что надо сделать.

Первичных драйверов экономического роста два – это инвестиции в основной капитал и вложения в человеческий капитал или в экономику знаний. Экономика знаний – это главная составная часть человеческого капитала, это НИОКР, образование, информационно-коммуникационные технологии, биотехнологии, здравоохранение. У нас доля инвестиций в валовом продукте 17%. Если взять по спецсчетам, в статистике есть понятие «накопление основного капитала». Если взять его, то будет 20 %. Но там есть ряд статей, которые не относятся прямо к инвестициям в русском понимании в основные фонды. Поэтому 17%. А вложение в человеческий капитал у нас 14%. Есть прямая зависимость, можно построить табличку, и я ее построил – зависимость темпов роста от соотношений, от доли инвестиций в основной капитал в валовом продукте и доли вложений в человеческий капитал в валовом продукте. Если у вас 17 и 14, у вас экономического роста не должно быть, и мы закономерно находимся в стагнации. Закономерно. При таких параметрах нельзя развиваться, если у вас такие маленькие инвестиции. В развитых странах инвестиции в среднем 21%, но вложения в человеческий капитал – 30. Не 14, как у нас, а 30 — в Европе и 40 — в США. А скоро, как кто-то говорил, будет 50. Кто-то из выступающих говорил, и это соответствует действительности. И развитые страны при 21,35 в среднем вложении в человеческий капитал имеют темпы полтора-три процента. А если вы хотите иметь темпы больше, вам нужны инвестиции в основной капитал иметь гораздо выше. Развивающиеся страны в среднем имеют инвестиции в основной капитал 30–35%, и они развиваются со скоростью 4–5%. А Китай – 6,1% в этом году, до этого развивался 6,5, а до этого – 7. Он имел 45 % инвестиций в основной капитал валового продукта.

Если мы хотим развиваться, мы не можем при 17,14 развиваться. Есть только один путь развития – перейти к форсированному росту инвестиций и за счет этого поднять их долю и к форсированному росту вложений в человеческий капитал. Что значит форсированный рост? Это — 10 %, с моей точки зрения, инвестиции в основной капитал и более 10 % – в человеческий капитал, который у нас совсем отстает. И тогда мы к году 22-му, 23-му повысим до 22-х% инвестиции в основной капитал и до 20 — инвестиции в человеческий капитал, и 3 % устойчивого роста мы будем иметь. А если продолжить до 25-го года, то будут 25 или даже больше эти показатели, тогда мы можем и 4 % иметь. А если продолжить до 30-го года, то мы будем иметь как развивающиеся страны, по уровню экономически развивающихся стран, 30–35 %, и минимум 35 % нам надо иметь человеческий капитал, тогда мы можем иметь 5–6 % темпы. Это все считается. Можно это на пальцах посчитать конкретно по отраслям, если будут какие-то реальные программы и вложения.

Где взять деньги – я, по-моему, ответил на этот вопрос. Куда вложить – тоже ясно. В первую очередь в технологическое перевооружение действующих производств. Надо поставить задачу за 15 лет перевести на новый технологический уровень все народное хозяйство, выйти на уровень развитых стран по технологиям. 15 лет – это слишком оптимистично. Давайте 20 лет. Надо внимательно посчитать.

Доля высокотехнологических отраслей у нас крайне низкая. Ее нужно повысить хотя бы в 3 раза. Их надо развивать по 15% в год — надо преимущественно финансировать.

Фактором роста является жилищное строительство. У нас самые низкие показатели, доли инвестиций в жилищное строительство среди всех стран, и мы вводим очень мало жилья, и вот это лишение жилья финансирования за счет людей подорвало жилищное строительство. Оно сократилось. В 85-м году оно достигло 85 миллионов квадратных метров, затем упали до 75, в прошлом году, в этом году немножко не дошли до 80. Видимо, через год, то есть в 21-м году, мы достигнем уровня 15-го года. Нам надо достичь 120, как указал Владимир Владимирович в своем Указе на 24-й год, и это нужны огромные средства, конечно. И это на 20% определяет экономический рост, если бы мы развивали жилищное строительство. То же самое – экспорт и так далее.

Полностью проигнорировано одно из очень важных предложений Владимира Владимировича Путина. Он в одном из своих выступлений на Петербургском форуме года 3 назад посвятил стимулам. Просто все выступление – это перечисление, какие стимулы надо ввести конкретно. Проектное финансирование – что мы имеем? Практически близко к нулю. Ничего. А без проектного финансирования под залог сейчас ну кто будет инвестировать? Если вы хотите инвестировать за счет заемных средств, конечно, нужно проектное финансирование, как во всем мире.

Он говорил, что нужно дать льготы при технологическом перевооружении. Ведь что такое технологическое перевооружение? Представьте, что вы директор завода и хотите технологически перевооружиться. Вы же не можете остановить производство. Вы же должны платить зарплату, вы должны изыскать деньги, чтобы купить новое оборудование, чтобы обучить людей, чтобы строительство выкопало и выбросало старое оборудование, чтобы оно смонтировало новое; а вы еще платите налоги.

Если бы освободить от налогов ваши инвестиции, вы бы хоть немножко прикрылись своими инвестициями. Если увеличите амортизацию, у вас были бы больше инвестиции. Почему вам на период технологического перевооружения не предоставить налоговую паузу? Чтобы вы стояли в очередь, чтобы были заинтересованы. Ведь это путь к банкротству, если вы начнете перевооружаться сколь-нибудь быстро. А так надо выбросить один станок, поставить другой, через год выбросить другой станок, поставить другой. Это не развитие.

Нужно перейти на новую технологию, а она требует комплекса нового оборудования. Он там говорил о стимулах, если вы вводите новые производства, производственные отрасли. Там говорилось о больших стимулах, которые нужно ввести для экспорто-ориентированных отраслей, высокотехнологических и так далее. Мало, оттуда, реально исполнено.

Если вы помните, Путин наметил налоговую реформу на 18-й год и говорил: в 19-м году мы будем жить при новой налоговой реформе. Где эта налоговая реформа? У нас ужасающая налоговая система. Она нуждается в коренном улучшении. Мы ее только ухудшили, подняв НДС. Это самое плохое, что можно было сделать. Если спросить, что бы сделать в хозяйстве, чтобы его затормозить, какая мера самая плохая – это повысить НДС. Хуже меры нет в государстве для этого.

Нам нужно, конечно, очень многое делать: перейти к форсированным инвестициям, в основном возвратным, нужно ввести стимулы, и, конечно, мы нуждаемся в крупнейших структурных реформах, в институциональных преобразованиях. Нам нужна реформа собственности. У нас ужасающая финансовая система. Мы 108-е в мире по качеству нашей финансовой системы среди стран, в то время как по уровню экономического развития мы 43-и, по уровню образования – 33-и, но 108-е мы там только по продолжительности жизни мужчин, женщин.

Недавно, на днях, Кудрин очень прямо и резко (честно говоря, я от него даже не ожидал такой резкости) высказался в адрес Центрального банка. Центральный банк – причина нашего слабого экономического роста, сказал он и привел эти цифры, на каком месте мы по финансам, в том числе по такому разделу финансов, по активам банков, по доле кредитов. Мы же 7 лет не увеличиваем кредитную массу для промышленности, для предприятий. Ну как они могут развиваться, если вы не даете им даже кредитов? Я уж не говорю про создание условий. То есть нам нужны очень серьёзные структурные реформы.

И когда мы начнем экономический рост, самое важное, что важно – это бóльшей частью этого роста компенсировать сокращение реальных доходов. Я бы даже пошел на то, чтобы до 24-го года иметь дефицитный бюджет, ничего страшного, если иметь его в размере до 3% ВВП, а это 3 триллиона, и за счет этих триллионов как-то все-таки увеличить платежеспособный спрос. Развития не может быть, если у вас нет спроса. Это все понимают, поэтому это крайне важно.

Наша страна огромных возможностей, безусловно. Я уверен, что новое Правительство, конечно, даст толчок развитию, но не уверен, что они понимают, насколько сложно возобновить экономический рост. Боюсь, что они улучшат эти национальные проекты, улучшат их осуществление, какие-то проекты, может быть, даже подправят, но этого совершенно недостаточно, чтобы иметь экономический рост. Нужны более комплексные меры. Придут ли они к этому выводу, не придут, но наша задача – как-то их на это стимулировать.

В этом отношении огромная роль Академии наук. Мы не отдаем себе отчета в том, что Академия наук – самая уважаемая в нашей стране организация. По социологическим опросам, 48 % нашего населения доверяют Академии наук. Выше только Президент, у него 53 %. Но 29 % против Президента, а против Академии – 19. Остальные воздержались. И выше – вооруженные силы. Академия выше церкви в глазах граждан. Я не говорю про Правительство, про Думу, про Федерацию; те вообще где-то около плинтуса. И поэтому Академия должна выступить инициатором.