У каждого государства есть свой запас прочности, который позволит с той или иной скоростью и количеством негативных последствий выйти из кризиса, вызванного пандемией коронавируса. Какие страны справятся с этим лучше, а какие хуже? От чего зависит скорость выхода из кризиса и качество этого выхода? На какие отрасли экономики надо обратить внимание, чтобы минимизировать негативные последствия?
По материалам программы «Промышленный клуб» на телеканале «Санкт-Петербург» от 15 сентября 2020 года
Петр Владимирович Арефьев,
доцент Департамента экономической теории Финансового университета при Правительстве РФ(Москва), к. э. н.
Сергей Дмитриевич Бодрунов,
президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов,директор Института нового индустриального развития им. С. Ю. Витте, д. э. н., профессор
Бодрунов: 2020 год наполнен разными событиями, связанными не только с коронавирусом, но и с проблемами в мировой энергетике, с ценами, которые упали, с волатильностью валют… Если касаться коронакризиса, то летом показалось, что ситуация стала получше, тем не менее пошел разговор о новом витке и о том, что этот кризис ста-новится мировым и возможна длительная рецессия. Какие факторы, по вашему мнению, указывают на мировой кризис?
Арефьев: Одним из первых факторов, оказавшим деструктивное воздействие, и стало постепенное охлаждение между полюсами силы, такими как США и союзники, с одной стороны, и Россия, Китай — с другой стороны. Как следствие — спад экономической активности, переход в отдельных случаях к жесткой санкционной политике. После развала СССР в мире снова начали появляться два противоборствующих полюса силы, что не может положительно сказываться на существующей экономической системе, и возвращение к равновесному положению потребует достаточно много времени. При самых благоприятных оценках это пять, ну это может быть более там 7–10 лет.
Бодрунов: Это большой срок!
Арефьев: При пессимистических оценках это может затянуться и на 10, и на 15 лет. Это обуславливается второй глобальной проблемой, обрушившейся на человечество, —пандемия коронавируса, эта угроза нанесла колоссальный ущерб мировой экономике, который еще только предстоит подсчитать. Так, Великобритания стала одним из лидеров Европы по уровню смертности от коронавируса, ВВП снизился примерно на 30%, а начавшаяся в этой стране эпидемия показала, что англичане все-таки не готовы к такой ситуации.
Если говорить о Германии, там также есть крупные финансовые центры, скажем, Гамбург. В то же время основное — это все-таки развитое промышленное производство. Когда финансовая сфера обслуживает интересы реального сектора экономики, то экономическая система более устойчива, соответственно, она не так страдает во время кризисов и восстанавливается гораздо быстрее. Если посмотреть ситуацию в США, там на данный момент немного лучше, конечно, выглядит ситуация, чем в Британии, но не намного. По той причине, что угроза коронавируса была недооценена.
Бодрунов: То есть пожертвовали и людьми, и экономикой?
Арефьев: Да, и видим, что иммунитет, в США вырабатывается слабо, а количество жертв растет из изо дня в день. Россия при этом смогла научиться на чужих ошибках, поскольку наша страна не первая, по которой ударила пандемия. Да, по предварительным данным потеря ВВП страны составляет, конечно, огромную сумму, но сопряжено это не только с пандемией и почти тремя месяцами вынужденного простоя большинства предприятий, еще наложилась санкционная политика в отношении нас, спекуляции со стороны стран Персидского залива, когда Саудовская Аравия начала ценовую войну.
Тем не менее Россия вышла из карантина по сравнению со многими странами относительно в лучшем состоянии, хотя, конечно, целый ряд наших предприятий оказался на грани банкротства, многие были признаны банкротами, многие домохозяйства лишились своих сбережений.
Бодрунов: Доходы населения снизились больше чем на 8%, это очень большая сумма.
Арефьев: Конечно, если мы смотрим в процентном отношении, то можно сказать, что катастрофы нет, но с учетом того, что США и Великобритания гораздо более богатые страны, чем РФ, конечно, в нашей стране это падение гораздо более ощутимо.
При этом самые мрачные прогнозы, которые рисовали эксперты еще в марте 2020 года, оказались далеки от реальности, и преодоление экономического кризиса еще впереди. Тем более что сколько еще продлятся карантинные меры, непонятно.
В условиях неопределенности самое страшное для бизнеса — инвестировать. Если говорить еще и об экономическом противоборстве между странами Запада, Китаем и Россией и колебании цен на энергоносители, то все это тоже не добавляет оптимизма инвесторов. Следует отдельно упомянуть ситуацию в США, где огромный государственный долг. А если что-то случается в США, то они тянут за собой и Китай, и все остальные национальные экономики.
И если этот кризис усугубится, то в целом может еще больше обрушить финансовые рынки и полностью изменить глобальную экономику.
Бодрунов: Поведение биржевых индексов, финансовые рынки — это яркий индикатор того, что происходит в экономике, а тем более в кризис. Но мне кажется, есть еще один. В отличие от прошлых кризисов, мы в период пандемии можем наблюдать, как некоторые компании показывают практически взрывной рост. И все эти компании так или иначе связаны с IT-технологиями.
Нельзя в этих условиях не поддерживать высокотехнологичный бизнес, высокотехнологичную индустрию, которая может дальше стать драйвером в развитии. В этом плане, я думаю, очень правильные меры были предприняты российским правительством — мощная поддержка IT-сектора. Потому что, с одной стороны, это стабилизация экономики, когда есть сектора, которые растут, станут драйверами, и в то же время это и будущие рабочие места, востребованность молодежи. И, конечно, для этого нужны деньги. В России прошлые кризисы были на фоне недостатка денежных средств, а сейчас у нас удивительная вещь: было и без того полтриллиона долларов в заначках до кризиса, а за время кризиса уже перевалили через 600 миллиардов долларов, то есть резервы подросли. Мне кажется, что можно было бы эту кубышку слегка подраспечатать, больше средств направить на поддержку индустриального сектора, стабилизирующего экономику. Что вы думаете по этому поводу?
Арефьев: Министр финансов РФ считает, что, если мы начинаем тратить резервы, у нас прочность экономики падает, и приходится занимать под больший процент. Когда деньги разбрасываются в сторону потребления, увеличиваются пенсии, пособия, если эти деньги не обеспечены товарами и услугами, они могут вызвать инфляционные всплески. А когда средства отправляются в реальный сектор экономики и там создается добавленная стоимость, эти средства будут обеспечены ростом ВВП. Ничто не тормозит экономический рост так, как изымание денег из экономики и создание различных резервных фондов. И Фонд национального благосостояния неплох с точки зрения подушки безопасности, но очень плох с точки зрения развития.
Бодрунов: Я в этом плане вас поддержу. Вспомним нашего великого поэта: «Злой Кащей над златом чахнет», а Иван-богатырь, который вовремя инвестирует, тратит деньги на свое развитие, он здоровый и имеет хорошие мускулы. Все-таки необходимо разумно относиться к этой подушке безопасности, на ней можно и уснуть на веки вечные, пока другие бегут вперед.
Кстати говоря, у нас в ВЭО России эта проблема неоднократно обсуждалась. Недавно мы с Академией наук направили соответствующее предложение в правительство, чтобы в план мероприятий по дальнейшему восстановлению экономики включили вопрос государственных инвестиций в определенные сектора, в том числе в инфраструктуру, в развитие высокотехнологичной промышленности.
Вы сегодня абсолютно справедливо заметили не только то, что надо правильно использовать финансовую подушку, но и еще одну очень важную вещь, которая не очень видна с ходу. Вот, например, Европа направила в среднем на поддержание своей экономики около 10% от ВВП. Мы дали 5%, но давайте посмотрим на структуру этой поддержки! Европа примерно в пять раз больше дала на самом деле не денег, а государственных гарантий, которые не требуют немедленных денег, но освобождают многие планы инвесторов от нагрузки на будущее. Мы могли бы идти этим путем гораздо более широко, более эффективно, потому что пока такой подход у нас используется мало. Лучше, мне кажется, пойти по пути государственной гарантии, через кредитование, чтобы все сферы экономики — и финансовая сфера, и реальный спектр экономики, — чувствовали единую линию поддержки государства. А потом эта линия могла бы выражаться в конкретных инвестициях.
Арефьев: Надо просто не мешать работать. Льготы давать, позволить расти валовому продукту. Давать рабочие места в стране, потому что крупные сырьевые компании не являются основным работодателем. А дальше уже, когда валовый продукт вырастет, реструктуризация произойдет, и основными нашими статьями в экспорте будут наукоемкие технологии, а не нефтегазовый доход. Кстати, и так в структуре ВВП нефтянка занимает 9,2%, примерно столько же, сколько обрабатывающее производство.
Бодрунов: Да, когда мы говорим о структурной перестройке экономики и о том, что надо слезать с нефтяной иглы, мы, как правило, на эти цифры обращаем мало внимания. Другие сектора, как вы совершенно справедливо сказали, должны развиваться дополнительно, давать свой весомый вклад, а иначе никогда этого мы не добьемся. На ваш взгляд, как будут развиваться события?
Арефьев: Во многом ответ на данный вопрос будет связан с тем, с какой интенсивностью, скоростью в регионах мира смогут преодолеть последствия кризиса. И как события в одних регионах будут влиять на другие регионы.
В первую очередь, говоря о последствиях кризиса в таких масштабах, следует помнить, что он протекает по-разному,каждая страна борется с ним по мере своих сил и возможностей. Если говорить о наихудших сценариях, то, скорее всего, Латинская Америка может оказаться на грани экономической катастрофы, за исключением, вероятно, таких стран, как Аргентина и, возможно, Мексика, а также Куба. Потребуется, безусловно, помощь извне, и наиболее вероятным помощником мог бы стать Китай.
Для России же, думаю, ближайшие 5–10 лет будут решающими. Если удастся восстановить агропромышленный и научный потенциал, то страна быстро выйдет из кризиса, сможет расширить зону своего влияния за счет Центральной Азии, но главное для России на выбранном пути — достичь финансовой независимости, укрепления позиции рубля в качестве мировой валюты. За счет, может быть, обеспечения золотым запасом. Нам было бы неплохо стать спокойной гаванью, которой на сегодняшний день являются США.
Бодрунов: Проанализировав ситуацию с этим кризисом, его уникальность, мы можем сделать вывод, что нам необходимо принимать меры по поддержке собственного реального сектора экономики, более интенсивные, более внушительные меры, ну и, в общем, мы рассчитываем на то, что это понимаем не только мы как специалисты, но и понимают люди, которые принимают государственные решения.
