Президент Владимир Путин потребовал от кабинета министров «не просто вернуть ключевые макроэкономические показатели на докризисный уровень, а выйти на устойчивую траекторию развития». Для этого нужны дополнительные шаги. Среди них — изменение качества производственного капитала и рабочих мест, поддержание доходов населения, увеличение инвестиций в основной капитал, вложений в «экономику знаний», развитие жилищного строительства и отечественного экспорта, полагают эксперты научного форума «Стратегия для России», организованного Вольным экономическим обществом России и Международным Союзом экономистов.
Перспективы российской экономики
Негативная динамика российского ВВП по итогам 2020 года будет менее драматичной, чем ожидалось. Падение замедлили устойчивая финансовая система страны и большая доля в экономике государственных предприятий, которые менее подвержены влиянию кризиса.
По словам главного экономиста ВЭБ РФ, члена Правления ВЭО России Андрея Клепача, на конец 2020 года сокращение ВВП РФ составит 3,8–4%. К активному восстановительному росту экономика вернется уже во втором квартале 2021 года, но на докризисный уровень выйдет только в 2022 году.
«Можно сказать, что это трудная дорога вверх. ВВП будет расти, доходы населения — оживать (в 2021 году их рост составит 1,8%, и дальше — от 2 до 3%), будут оживать услуги, которые сейчас серьезно провалились. Но, учитывая слабый инвестиционный спрос, подъем ВВП будет умеренный. По нашей оценке, 2%, может быть, чуть больше. На трехпроцентный экономический рост мы вряд ли сможем выйти в 2021 году при сложившейся ситуации», — рассказал Андрей Клепач.
Вице-президент ВЭО России, президент ИМЭМО имени Примакова РАН Александр Дынкин согласился с тем, что траектория посткризисного восстановления российской экономики «не вполне прочерчена».
«Полагаю, что фискальное пространство уменьшения ставки Центрального банка почти исчерпано. Риски дальнейшей сверхмягкой политики очевидны, это переток банковских вкладов на фондовый рынок, что мы уже видим сегодня, и угроза возникновения ипотечного пузыря, — пояснил Дынкин. — Конечно, в арсенале Центрального банка остается смягчение банковского регулирования. Эти меры уже используются: реструктурированы кредиты физическим и юридическим лицам на сумму 6,6 трлн рублей. Кроме того, уход рублевых активов в валюту парируется сегодня золотовалютными интервенциями».
Эксперт также поднял вопрос о рисках длительных посттравматических эффектов, которые связаны с закрытием предприятий, перебоями в инвестиционном процессе, деградацией человеческого капитала из-за нарушения работы образовательных учреждений и вынужденной социальной изоляцией. «Эти посттравматические эффекты мы оцениваем в 0,5–1% упущенного роста ВВП в 2021 году», — рассказал Дынкин.
Народнохозяйственное планирование
Абел Аганбегян, академик РАН
Планирование как драйвер развития экономики взят на вооружение в 39 странах. Китай выполняет 13-ю пятилетку, и его последний Пленум ЦК компартии принял задание на 14-ю пятилетку. Индия несколько лет назад завершила 12-ю пятилетку, Турция выполняет 11-ю пятилетку. Благодаря пятилетним планам в 1970-е годы быстро развивалась Япония. Южная Корея из отсталой страны с помощью планов стала передовой. Сегодня растущая экономика Малайзии использует планирование. В послевоенный период, как известно, Франция быстро восстановила и развила экономику под руководством комиссариата по пятилетнему планированию.
Поддержать доходы населения
В сравнении с уровнем 2012–2013 годов реальные располагаемые доходы населения сократились на 10,4%.
По оценкам Андрея Клепача, меры, которые приняло российское правительство, уменьшили масштабы спада ВВП в 2020 году на 1,8% и добавили к реальным доходам населения более 3%. Таким образом, их падение составило около 5% против возможных 7–8%. Тем не менее, по словам эксперта, при текущей экономической динамике к 2024 году полностью восстановить доходы населения и выйти на уровень 2013 года невозможно.
«Ситуация с доходами населения в течение последних семи лет является болевой точкой, социальным вызовом и ограничением для экономического роста, — убежден Андрей Клепач. — Нужны серьезные меры для поддержания доходов населения, и не только по линии многодетных семей. Нужен более динамичный рост зарплат бюджетников — у нас зарплаты, в том числе и в частном секторе, ориентируются на динамику зарплат бюджетников».
Член правления ВЭО России, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв согласился, что главная проблема России — в социальной сфере.
«Наша экономика на 50% — это потребительский спрос. Очевидно, что ни уровень, ни качество жизни, ни оплата труда, которую получает большая часть работников, нас устроить не могут. Безусловно, требуется изменить качество производственного капитала и рабочих мест, потому что 30% из них являются низкотехнологичными и малооплачиваемыми. Трудно ожидать высокий уровень зарплат в этих секторах», — напомнил эксперт.
Экономического роста не может быть, если не восстановить реальные доходы населения, поддержал коллег академик Абел Аганбегян. По мнению ученого, следует поднять уровень минимальной зарплаты с 12 тыс. до 20 тыс. руб. в месяц и увеличить пособие по безработице с 4,5– 12,1 тыс. до 12,1–30 тыс. руб. в месяц, продлить сроки погашения задолженности населению и мелкому бизнесу по кредитам до двух-трех лет, установив сниженный размер годовой процентной ставки и будущих кредитов в размере не выше 8% годовых, увеличить средний размер пенсий в 2021 году с 15 тыс. до 20–25 тыс. руб.
«В 2022 году можно провести реформу подоходного налога, отменив его для семей с душевым доходом менее 20 тысяч рублей и установив плавную повышенную шкалу для семей с душевым доходом свыше 100 тысяч рублей, причем налог повышается с части доходов после этой суммы», — полагает академик.
Нарастить расходы
Серьезный вызов связан с качеством человеческого капитала, образованием и здравоохранением, отметил Андрей Клепач. Из-за пандемии госрасходы на медицину в 2020 году выросли с 3,5 до 4,1% ВВП. По данным Федерального казначейства и Минфина, в 2021 году ожидается их сокращение до 3,8% ВВП. Как считает Клепач, это не те цифры, которые позволят нам быть конкурентоспособными. По госрасходам на медицину Россия занимает 65-е место в мире, уступая многим странам. Например, в 2018 году расходы на медицину в США составляли 14,3% ВВП, а в Германии — 9,5%.
Александр Дынкин обратил внимание на то, что соотношение федеральных расходов на здравоохранение и образование к оборонным в 2018 году в России составляло 2,3. Медианное значение по большинству стран — 7,3 (это показатель Франции. — Прим. ред.). В Японии расходы на образование и здравоохранение превышают оборонные расходы в 15 раз. «Инновационная экономика должна решать задачи обороноспособности и безопасности, и здесь мы неплохо справляемся, но уроки СССР заставляют держать в фокусе невоенные параметры безопасности, а они у нас близки к пределу», — отметил академик.
«Большая проблема — вопрос инвестиций в оборудование клиник, высших учебных заведений и экспериментальную научную базу. Мы катастрофически отстаем от той же Литвы, я уже не говорю про развитые страны, — рассказал Андрей Клепач. — По идее, это (увеличение инвестиций в оборудование клиник. — Прим. ред.) даст снижение заболеваемости, хотя понятно, не одни деньги или количество коек все решают». Эксперт также поднял вопрос об оплате труда врачей: «Нам еще предстоит приблизиться к стандартам соотношения зарплаты врачей, специалистов, терапевтов со средней зарплатой в экономике, которые есть в развитых странах. Особенно это касается младшего и среднего медицинского персонала, где наибольший дисбаланс и дефицит, который выявила та же пандемия».
Отстали от технологий
Кроме того, Андрей Клепач затронул вопрос важности технологического и инновационного развития. «Тиражирование инноваций означает способность создавать на своей таможенной территории высокую добавленную стоимость. Если это происходит, значит, доля высококвалифицированного труда в национальной экономике растет, и, соответственно, растет уровень жизни», — пояснил Александр Дынкин.
«Двенадцать лет мы имеем стагнацию и даже некоторое снижение расходов на НИОКР в процентах к ВВП. Они составляют около 1%. Китай с 2008 года увеличил расходы на НИОКР с 1,08 до чуть более 2% и ставит задачу выйти на позиции научного и технологического лидера к 2030 году, — напомнил Клепач. — Мы тоже ставим задачу лидерства, но за эти 12 лет не совершили рывка, несмотря на отдельные достижения. Ставилась задача увеличения доли инновационно активных предприятий до 25–30%, в стратегии инновационного развития — до 40%, но по факту после изменения методологии счета их число составило всего 21% с лишним, а по старой методологии — 7–8%».
По словам академика Дынкина, развитию инновационной экономики в России мешает в том числе высокая доля госсобственности в экономике. «В странах — инновационных лидерах госсобственность составляет 5–10% экономики. Китай демонстрирует блестящие инновационные достижения при доле госпредприятий в выпуске ВВП порядка 30%. У нас, по скромным оценкам, доля государственной собственности — 45–50%. Тем самым мы институционально ограничиваем пространство инновационной конкуренции в экономике. Там, где эта конкуренция существует, скажем, в мобильной связи, на цифровых платформах, в банковском секторе — ситуация лучше.
Если идти глубже, нельзя не видеть в инновационных стратегиях ориентацию на технократические результаты, а не на общественную потребность или платежеспособный спрос. У нас слабы институты защиты интеллектуальной собственности, высоки риски венчурных инвестиций; мы по-прежнему ориентируемся на линейные вертикально интегрированные инновационные модели, в то время как весь мир давно уже перешел к нелинейным плоским оргструктурам», — добавил эксперт.
Что вытянет российскую экономику?
По словам академика Абела Аганбегяна, риск перехода к стагнации после восстановления российской экономики велик. «В отличие от кризиса, стагнация не имеет встроенного механизма отскока от дна. У нас есть уникальный шанс подхватить этот отскок, перепрыгнуть через стагнацию, и с 2022–2023 годов перейти к трехпроцентному, а потом к четырехпроцентному устойчивому росту», — считает эксперт.
Главные драйверы экономического роста — это наращивание инвестиций в основной капитал и в экономику знаний, жилищное строительство и экспортные отрасли, полагает академик. «Нам нужен финансовый форсаж — следует перейти с 2021 года на 10–14%-ный рост этих драйверов. У нас огромные внутренние резервы. В этом году они впервые перевалили за 600 млрд долларов», — рассказал академик.
По мнению Абела Аганбегяна, переход к стимулированию экономического роста требует изменения бюджетного правила и «распечатывания» резервов. Эти средства, используя долгосрочные низкопроцентные инвестиционные кредиты, следует направить на технологическое перевооружение, создание новой транспортно-логистической инфраструктуры, введение новых мощностей высокотехнологичных отраслей.
Заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН, член Правления ВЭО России Яков Миркин согласился с необходимостью использовать до 30–40% резервов для стимулирования инвестиций внутри страны, в том числе на закупки технологий и оборудования. Ученый привел формулу сверхбыстрого роста экономики, которая включает умеренный финансовый форсаж, рост монетизации, насыщенности кредитами и финансовыми инструментами при значимом сокращении процента и инфляции, регулирование счета капитала рыночными методами, снижение налоговой нагрузки до 31–32% ВВП и введение максимума стимулов для прямых иностранных долгосрочных портфельных инвестиций.
По словам Якова Миркина, необходим взвешенный рост торгового протекционизма, который через торговые и неторговые барьеры стимулировал бы перемещение в Россию производства, а также программа дешевой ипотеки и программа инвестиций для выравнивания уровня жизни для 15–20 регионов, являющихся зонами национального бедствия. Все эти меры, по словам ученого, дадут 4–5% роста российского ВВП и масштабную реструктуризацию экономики, создадут основы для массовых прямых иностранных инвестиций и трансфертов технологий из-за рубежа.
Дополнительным драйвером экономики может послужить восстановление пятилетнего народнохозяйственного планирования, добавил Абел Аганбегян. «Сделаем пятилетний план на 2021–2025 годы с ключевыми показателями до 2030 года и введем обязательность выполнения, ответственность, — предложил академик. — Сейчас ответственность полностью исключена из нашей управленческой работы».
«Мы — страна огромных возможностей и колоссальных финансовых ресурсов. Если не мобилизоваться, нас ждет сценарий, предсказанный Международным валютным фондом. По версии МВФ, если не работать над устранением структурных ограничений в экономике и не нарастить господдержку на фоне второй волны, среднесрочный рост ВВП России не превысит 1,6% в год. Сейчас самое время для нас выделить дополнительные средства и двинуться вверх», — заключил академик.
Как сделать жизнь российского бизнеса лучше
Антон Данилов-Данильян, сопредседатель «Деловой России»
СЛЕДУЕТ СНЯТЬ ВСЕ, ЧТО МЕШАЕТ
Нормальной конкуренции:
– Реализовать принцип «третий лишний», то есть приватизировать те государственные и муниципальные предприятия, где на рынке присутствует уже хотя бы два-три частных рыночных игрока. Переориентировать деятельность антимонопольных органов исключительно на госсектор, который составляет более 70% российской экономики. Государству надо начинать с себя, а не заниматься генерированием десятков тысяч антимонопольных дел против малого и среднего бизнеса (около 42 тысяч за 2019 год. — Прим. эксперта). Важно ограничить права следственных и силовых органов в расследовании коммерческих и корпоративных споров и оспаривании результатов контрольных мероприятий. Если суд присудил участнику соответствующего спора платеж и не увидел очевидных попы- ток к мошенническим действиям, не должно быть передачи дел в следственные органы для дальнейшего расследования.
«Обелению» бизнеса:
– Следует стимулировать тех, кто раскрывает структуру себестоимости и налоговую тайну, проводить процедуры реабилитации рассрочек долгов для тех, кто обелился.
Расширению спроса:
– Нужно снять ограничения на докапитализацию эффективных институтов развития. Прежде всего за счет субсидируемых облигационных займов и долгосрочных займов Центрального рынка. Потребуется реализация схем, стимулирующих рост зарплаты сотрудникам коммерческих организаций по примеру той, что была задействована для единого социального налога: чем выше зарплата у работников, тем меньше платить в фонды.
Инновационной деятельности:
– Следует обеспечить автоматическую передачу авторам интеллектуальной деятельности, созданной на средства бюджетной системы. Ускорить внедрение механизмов, которые обеспечивают безналоговую постановку нематериальных активов на баланс. Потребуется внедрить систему оценки результатов интеллектуальной деятельности, базирующуюся на принципах саморегулирования и независимой экспертизы, для случаев, когда предоставлялись государственные субсидии.
Получению дешевого финансирования для развития:
– Важно расширить практику массового проектного финансирования: государственные институты почти не занимаются финансированием небольших инвестиционных проектов. Надо дать государственным институтам развития право на ошибку. Потребуется внедрить эскроу-счета для всего госсектора, а не только для строительной отрасли. Тогда и ставки кредитов для предприятий, поставщиков государственных заказчиков, снизятся.
