Абел Аганбегян,
заведующий кафедрой экономической теории и политики РАНХиГС, академик РАН
— В кризис 2008–2009 года условия нашего социально-экономического развития коренным образом изменились, и мы перестали развиваться в значительной мере за счет повышения цен на нефть, как развивались десятилетие до этого, когда цена на нефть выросла, как вы знаете, в восемь раз с 1998 по 2008 год. А налоговая система осталась ориентированной на старые условия, и поэтому в современных условиях она несостоятельна, с моей точки зрения, и не выполняет ни одной функции, которые должна выполнять налоговая система. Налоговая система прежде всего выполняет известную фискальную функцию, она должна обеспечивать бюджет. У нас растет валовой продукт, а сумма налогов сокращается: с 2012 года в ценах 2016-го она сокращается. В 2012 году расходы были 18,4 трлн. в ценах 2016 года, в 2016 году — 16,4 трлн. Между тем за эти годы валовой продукт не снизился. Сейчас до 2020 года бюджет в рублях не растет, а с учетом инфляции он сокращается, а валовой продукт растет процента на 4 минимум до 2020 года. А что значит «сокращается бюджет»? Он тянет экономику вниз. Значит, налог даже не выполняет фискальную функцию. И понятно почему. Нельзя сделать эффективной налоговую систему, где 40% налогов с одного продукта — с нефти. Тогда вы полностью зависите в бюджете от того, как цена на нефть идет — валовой продукт растет, естественно, не только за счет нефти, доля нефти в валовом продукте ведь совсем другая, чем в налоговой системе.
Вторая функция налоговой системы — стимулирующая. Понятно, что если вы поручаете сделать налоговую систему фискальному ведомству, то какое может быть стимулирование? Это все равно что Уголовный кодекс попросить сделать милицию. Ни в одной стране Минфин никогда не разрабатывал налоговую систему. Налоговая система — это основа экономики страны, и ее должна разрабатывать, как разрабатывает Уголовный кодекс, общественность, разные представители разных течений, специалисты из разных вещей. И налоговая система — это очень важная вещь, и она должна разрабатываться какой-то общегосударственной комиссией.
Итак, стимулирование. Вы помните, что до 2002 года включительно, если вы брали налог с прибыли, то эта прибыль не налогооблагалась. Потом мы ввели налогообложение прибыли. Какое в этом стимулирование? Как менялись инвестиции, когда сменили налог? Не освободили прибыль от налога в части инвестиций. В 2002 году инвестиции выросли до 17,4%, в 2001 году — 10%, а в 2002-м, когда изменились правила игры, — 2,8%! И резко сократилась, естественно, прибыль, внезапно. Почему она сократилась, понятно: она ушла в тень.
Инвестиции — главный фактор экономического роста. Инвестиции невозможно увеличивать, если государство берет с сумм инвестиций налог. Оно тем самым показывает мнение государства: «Не инвестируй». И мы довели долю инвестиций валового внутреннего продукта сейчас до самого низкого уровня в мире — 17%. Развитые страны — 20%. Как должна развиваться страна, у которой доля инвестиций 17%, а доля вложений в человеческий капитал — 13%? Ясно, что при таких параметрах, если цена на нефть не будет расти, мы будем развиваться с нулевым ростом. Если мы хотим развиваться, то два главных источника развития — это вложение в инвестиции в основной капитал и вложение средств в человеческий капитал. Это 80% всех источников развития.
Мы немножко облегчили налогообложение с информационных технологий. В годы рецессии экспорт информационных технологий из России вырос в два раза, с 3,5 триллиона до 7,6. Но что такое 7,6?
Я был в городе Дальнем недавно в Китае. Это центр областного подчинения. Даже не центр области. Там одна зона развития из трех. Построили за восемь лет. Она дает экспорт интернет-услуг и программного обеспечения в 10 миллиардов долларов! Больше, чем вся великая Россия, где математика выше. Что они хотят? Они хотят у нас учиться. Вы себе не представляете: они предлагают нам зарплату 500 000 в месяц в рублях, приезжай и получи их. Но мы не умеем коммерциализировать свои знания. А почему мы не умеем коммерциализировать? Потому что ни льгот, ни условий для этого, естественно, нет.
35% у нас налоговая нагрузка. В США — здесь упоминалось, что одинаково — к сожалению, нет. В США она — 29%. Выше нагрузка только в Италии, Германии и Франции, в трех странах. А в США, Японии нагрузка ниже, а мы же хотим их когда-то догонять, поэтому нам нужна нагрузка, как у развивающихся стран. А в развивающихся странах она — 25–30%, и нам нужна такая.
Нагрузка везде делится пополам между бизнесом и населением. Население половину платит, учитывая взносы на пенсии, страховка за здравоохранение, подоходный налог — 25–30%. Я говорю среднее по развитым странам. Налог на недвижимость — 1% от рыночной цены. А у нас 13%, фактически нет налога на недвижимость и так далее. Попытки содержать всех пенсионеров за счет денег предприятий, содержать бесплатную медицину за счет денег предприятий в принципе невозможно на достойном уровне, поэтому у нас по уровню жизни пенсионеры 98-е, а реальный доход — у нас 50-е место, уровень экономического развития — 45-е, образование — 33-е.
Нам нужно коренное изменение налоговой системы, и налоговая система должна играть распределительную роль. Она должна сокращать разрыв между бедными и богатыми. У нас этот разрыв сейчас 15,7, в Европе — от 8 до 10, в странах социал-демократической ориентации — 6, в Японии — 5. Нужно прогрессивное налогообложение, естественно. Нужно обложение дорогих товаров, организаций, которые дорого строят жилье, выпускают дорогую продукцию, торгуют с высокими ценами, пятизвездочные отели — они все должны платить налоги больше.
