Виктор Полтерович
Заведующий лабораторией математической экономики Центрального экономико-математического института РАН, академик РАН, д.э.н., профессор
– Почему не получается? Мой ответ состоит из двух пунктов. Дело не только в Правительстве, а в неверной постановке задачи, в самой идеологии развития. Следствие этого – отсутствие институтов, которые должны помогать этому развитию. В чем неверность идеологии? Мы по-прежнему исповедуем идеологию большого скачка. Мы догоняющая страна. Здесь приводились цифры, я мог бы привести еще десяток. Мы очень сильно отстаем от передовых стран.
Для того чтобы догонять, нужно прежде всего заимствовать технологии. Об этом говорит соответствующая теория, об этом говорит опыт тех стран, которые добились успеха. Один из наиболее известных теоретиков догоняющего развития Александр Гершенкрон в 1952 году ввел понятие «преимущество отсталости» – это возможность заимствовать технологии и методы хозяйствования, уже разработанные, доказавшие свою эффективность в передовых странах. Еще одна цитата известного историка японского развития труда Хаями Акиры: «В период ускоренного экономического роста середины 50-х гг. до начала 70-х был по существу процессом быстрых технологических заимствований». До тех пор, пока мы рассчитываем на то, что создание нанотеха или Сколково позволит нам совершить этот большой скачок, мы будем терпеть неудачи.
Промышленная политика должна быть направлена в первую очередь на эффективное заимствование технологий. Да, конечно, с постепенным переходом к инновационному развитию при всяческой поддержке тех небольших производственных отраслей, которые способны сейчас уже работать на передовых технологиях. Все-таки основой должно быть именно заимствование. Для этого нужно иметь развитые институты, инновационную систему, нацеленную на заимствование, а не отдавать эту задачу на откуп отдельных фирм. Многие фирмы довольно активно заимствуют, но их возможности ограничены, потому что внедрение новых технологий часто требует не локального подхода, а рассмотрения целого спектра технологических связей. Скажем, у нас низкая глубина переработки нефти. Чтобы увеличить глубину переработки, нужны специальные виды крекинга. В принципе, отдельные фирмы могут заимствовать их, кое-какие уже приняли на вооружение.
Дальше возникает вопрос, что делать с легкими фракциями? Куда продавать бензин? Занят рынок. Следующая мысль в том, что, может, давайте развивать нефтехимию, будем продавать полипропилены, которые производит нефтехимия? Оказывается, что у нас нет достаточного спроса на полипропилены по сравнению с западными странами, потому что у нас другие технологии строительства, где эти полипропилены не используются. Значит, технологии строительства надо менять. Рынок это либо не может сделать, либо будет делать в течение 100 лет. А вот правильная промышленная политика может действительно работать именно комплексным образом, осуществляя заимствование.
У нас создано невероятное количество институтов развития. Они, как правило, не работают, прежде всего потому что им дана неверная задача. От них требуют принципиально новой технологии для рынка. Такие технологии у нас не востребованы. Тогда задача переключается на совсем другую: надо делать что-нибудь или делать что-нибудь, но не совсем честно и т.д. Все проверки показывают, что стратегия именно такая, в лучшем случае эти институты развития занимаются заимствованием технологий, делают вид, что они создают новые.
Кстати говоря, у нас определенное понимание этой задачи на самом деле есть. 31 мая 2016 года создано Агентство технологического развития. Ему поставлена специальная задача как-то управлять заимствованием технологий, но масштабы деятельности недостаточны, финансирование недостаточное. Ясно, что эта задача должна быть поставлена на государственном уровне. Дальше, когда мы думаем, как развивать инновационную систему, у нас возникает целый ряд более конкретных задач. Скажем, нельзя делать ставки на то, что наши университеты будут одновременно внедрять новые технологии. Такое происходит в Америке, но там очень специальные условия. Достаточно сказать, что там средняя нагрузка преподавателя в университетах высокого уровня 4-6 часов в неделю, а у нас до 30, иногда еще больше. Какие научные исследования может проводить такой преподаватель?
Есть другая система, которая работает в Северной Европе, которая гораздо больше подходит для нас. Цепочка там такая: университеты, производство кадров – это академические институты, фундаментальная наука – это отраслевые научно-исследовательские институты. Очень важное звено, которое у нас совершенно разрушено. Это исследовательские отделы крупных фирм и институты развития. Если выстроить эту цепочку, а для этого нужны специальные усилия, новые законодательства и т.д., тогда можно рассчитывать на то, что процесс развития пойдет по позитивному пути.
Я еще раз хочу подчеркнуть, что идея отраслевых научно-исследовательских институтов – это отнюдь не пережиток социализма, это то, что происходит реально сейчас в Швеции, в Норвегии, Дании и Германии. У нас есть зачатки отраслевых научно-исследовательских институтов. Например, мало кто знает, есть Ассоциация научных центров «Наука» под руководством академика Каблова – 48 центров, 50 тысяч человек. Они претендуют на полный цикл, на то, что могут решать все сразу от фундаментальных проблем до внедрения, но это, конечно, делает их неэффективными.
Нам нужна масштабная программа совершенствования человеческого капитала, у нас острый дефицит высококвалифицированных кадров, усугубляемый утечкой мозгов. Проводимые реформы образования и науки не только не способствуют решению этой проблемы, но и ухудшают положение.
