Кайсын Хубиев,
профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова
Обсуждая проблемы финансиализации, сразу хотелось бы внести категориальное уточнение, поскольку мы используем некоторую емкую фразу на уровне метафоры. Собственно, экономика страдает не от того, что денег много. Она страдает не от навеса денежной массы, а от всякого рода финансовых инструментов, которые сейчас принято называть деривативами. Теоретически и практически следует разделять «нормальные» деньги, долговые или кредитные деньги, ценные бумаги, и всякого рода суррогатные платежные средства. Тогда мы точнее будем определять направление критики финансализации и, соответственно выработки экономической политики ее преодоления. Такое уточнение позволяет определить, что именно в размножении видов и форм ценных бумаг содержится основная проблема финансализации экономики. За каждой формой новой ценной бумаги тянется целый шлейф неприятных вещей.
Во-первых, для обеспечения их оборота отвлекаются деньги, которые могут быть использовании в реальном секторе, в том числе – для целей инновационного развития. Во-вторых, каждый вновь появляющийся вид ценной бумаги «притягивает» новую форму доходов без создания эквивалента реальных благ. И приходится удивляться, сколько еще экономика может выдержать появление ценных бумаг, которые обременяют общество тем, что притягивают к себе все возрастающую часть общественного дохода без эквивалентного встречного потока.
Отечественная статистика определяет финансовый и нефинансовый сектор по ведомственному признаку: банки – финансовый сектор, заводы – нефинансовый сектор. Точнее будет проводить это разграничение на основе кругооборота капитала. Если завод на свою прибыль или оборотные средства приобретает ценные бумаги, в этой части своей деятельности он не может быть отнесен к реальному сектору.
Теперь обратимся к практической части этой проблемы. Когда Трамп, начиная свою деятельность в качестве президента, решил отказаться от транстихоокеанского партнерства, многих это крайне удивило. Ведь этот крупный международный проект создавался его предшественниками для того, чтобы продвигать американские товары на азиатско-тихоокеанский рынок. А в совокупности с другим проектом (трансатлантическим) планировалось создать миропорядок с абсолютной мировой торгово-экономической гегемонией США.
Подумалось даже – неужели новая американская элита вдруг решила отказаться от мирового экономического господства? Оказалось, нет. Выбран просто другой путь и другие средства продвижения к той же цели. Позже выяснилось, что Трамп сделал основную ставку на реальный сектор американской экономики. Это подтвердилось его последующими шагами. Он резко сократил налог на прибыль корпораций, освободил корпорации от давления экологических требований, создал внутренние офшоры, ввел ускоренную амортизацию в важных секторах и т.д. Он просто сделал ставку на мировое экономическое господство через реальный сектор, предоставив ему возможность завалить мир более дешевыми и качественными товарами. Конечно, он решал и внутренние проблемы, и о внешних рынках не забывал. Но основной акцент был направлен на поддержку реального сектора.
Это – хороший урок для российского руководства, у которого приоритеты имели иное направление. Годами и даже десятилетиями на уровне фронтовых сводок проявлялся интерес к трем основным проблемам: фондовый рынок, денежный ранок, валютный рынок – вместо того, чтобы очевидно и четко сделать серию правильных шагов в направлении поддержки реального сектора.
У российского руководства был (и есть еще) шанс последовать примеру Трампа. Хотя бы со значительным запозданием опереться на отечественных ученых и практиков для решительного разворота экономической политики в сторону развития реального сектора на инновационной основе.
Проблема финансиализации экономики обсуждается довольно-таки давно. Но появились новые угрозы, которые еще не изучены, и в них тоже надо бы разобраться. Одной из главных претензий к экономическому мейнстриму является упрек в ослаблении его прогностических возможностей. В частности, основное течение критиковалось за то, что его представители не предсказали появление последнего кризиса и возникновение криптовалюты. А она не только появилась, но начинает выполнять все функции денег. Более того, уже претендует на функции капитала в виде ростовщичества, спекулятивных сделок. Это еще совершенно не изученная область, таящая новые вызовы и угрозы по линии финансиализации.
Приходится слышать и читать о том, что за этими криптовалютами стоят только какие-то сложнейшие безымянные компьютерные технологии. Но так быть не может, чтобы за всеобщей формой общественного богатства, каковыми являются деньги в любой их форме, не было конкретных имен без персонифицированных целей и интересов.
Возможны новые угрозы, может быть, даже более серьезные, чем от деривативного размножения ценных бумаг. В этой связи хотелось бы позволить себе небольшой теоретический сюжет для объяснения этой ситуации. Все этапы развития денег подчиняются одной закономерной линии – деньги появились на свет как всеобщая форма общественного богатства. Где в единичном представлено всеобщее. И все этапы развития денег – это есть развитие этой их всеобщей сущности. Сперва они сбрасывали с себя товарную форму, превращаясь в бумажные, потом – в электронные, и т.д. Восходя по ступеням развития, деньги все больше и больше продвигались в доказательстве привилегированного положения своей всеобщности, где в единичном (деньги) представлена всеобщность (прямая обмениваемость на все многообразие благ). Но на этом магистральном пути развития денег происходят и ложные выбросы в виде фальшивомонетничества, суррогатов с функциями денег. В этой связи природу криптовалют еще следует определить, чтобы заранее представлять угрозы и меры их предотвращения.
Возникает вопрос, является ли а)криптовалюта последним этапом в историческом развитии денег в движении к своей сущности, и б)где пределы всеобщности. Представляется, что эти пределы находятся в рамках всеобщих форм существования материи – пространства и времени. То есть, в любом пространстве и в любое время деньги должны иметь способность превратится в любую конкретную форму общественного богатства с абсолютной мобильностью, портативностью, защищенностью, масштабно делимостью и сложимостью, и т.п. Появление криптовалют – это тоже один из этапов движения денег к своей всеобщности, и едва ли последний. Здесь обнаруживается еще одна интересная деталь. Преградой в движении денег к всеобщности в свое время явилось то, что движение денег и даже их функции оседлало государство, которое декретировало деньги.
Так вот, криптовалюта обходит государство и самостоятельно стремится утвердить себя в структуре мировой и национальных экономик. Что за этим следует? С одной стороны, может быть, деньги в виде криптовалют освобождаются от какой-то излишней опеки государства, но, с другой стороны, появляется неконтролируемая сила, которая потом может нанести тяжелые удары по экономике. Вот здесь есть серьезный пункт для теоретических исследований, и мне кажется, мы должны будем к этому приступить.
