Елена Панина,
директор Института международных политических и экономических исследований — Русстрат, член Президиума ВЭО России, вице-президент РСПП, д.э.н., профессор
Комплекс угроз, который начал вырисовываться перед Россией еще до специальной военной операции, с ее началом встал в полный рост. Политика безоговорочного доверия к международным финансовым институтам, контролируемым Западом, опора на так называемое международное разделение труда, когда в обмен на сырьевые ресурсы мы готовы были получить все необходимое для нашей страны, оказалась полностью несостоятельной. Не буду останавливаться на том, как дорого Россия заплатила и платит за подобные иллюзии. Сейчас важнее другое — как в короткие сроки коренным образом поменять ситуацию. Не только не проиграть войну, но и сохранить нашу страну в качестве суверенной державы, одного из политико-экономических центров мира в новом, идущем на смену старому миропорядку. Именно это является геополитической целью России до 2050 года.
Для того чтобы достичь этой геополитической цели, необходимо решение следующих долгосрочных задач.
В первую очередь, конечно, не проиграть коллективному Западу в военном противостоянии. Во-вторых, вывести Россию на уровень одного из геополитических центров силы. И в-третьих, обеспечить формирование блока стран, способных эффективно противостоять коллективному Западу.
Всего этого невозможно достичь без кратного роста в сфере ряда отраслей экономики. Это, в первую очередь, машиностроение, станкостроение, электроника, микроэлектроника — все то, что связано с высокотехнологичными сферами. Иными словами, то, чего добивался и добился Советский Союз ценой десятилетий самоотверженного труда советских граждан, России предстоит проделать в ближайшие максимум 5 лет. Я не могу говорить о том, что поэтапно. Нам не дадут возможности поэтапно куда-то двигаться. Максимум — 5 лет. А в военно-технической сфере — 1-2 года.
Очевидно, что система стратегического планирования Российской Федерации должна в полной мере учитывать геополитические аспекты сегодняшнего дня, особенно долгосрочные.
Остановимся на основных геополитических аспектах, которые влияют на наше стратегическое планирование. Первое — трансформация мирового порядка и перераспределение влияния в пользу не входящих в коллективный Запад стран. Для нас это необходимость учета переориентации товаропотоков экономического и технологического сотрудничества на другие регионы и учета стратегии развития дружественных стран, как мы теперь говорим. Или, во всяком случае, стран, с которыми мы сегодня в большей степени развиваем и ориентируемся на развитие экономического сотрудничества. И необходимость учитывать в нашем стратегическом планировании переход на геоэкономические стратегии.
Сдвиг мировых экономических центров начался гораздо ранее. Если посмотреть динамику доли ведущих экономик в номинальном выражении в мировом ВВП, то мы видим, что с 1970 по 2021 годы сильно снизилась доля США — с 31% до 23,9%, Германии, Франции. Зато в пятерку лидеров вырвались Китай, Индия. Причем, по номинальному ВВП Китай занял второе место в мире, а по ППС — еще в 2014 году опередил США. К 2030 году, согласно прогнозу Лондонского центра For Economics and Business Research уже Индия выйдет на 3-е место, обойдя Германию. Я назвала только эти страны, но понятно, что сегодня есть большие потенциалы экономического развития у Индонезии, Вьетнама, исламского мира. Турция становится важнейшим игроком в западной и центральной Азии.
Мир также движется и к многополярному валютному режиму. Так, доля мировой торговли в долларах США в 2000 году составляла 75%, а в текущем году уже 43%. Доля доллара США в международных валютных резервах все еще велика, но тоже заметно сократилась. 72% в 2000 году и 54% в текущем году.
И конечно, очень показательны объемы промышленного производства. Здесь тоже идет многолетняя трансформация, поскольку в погоне за высокими нормами прибыли Соединенные штаты Америки деиндустриализировали свою страну, выведя производство в другие страны. Сегодня 25% мирового промышленного производства — это Китай, который опережает США где-то в 2,5 раза. И хотя Россия находится на 4-м месте, но с очень большим кратным отрывом от лидеров — и Китая, и США — в 2 с лишним раза.
Эти изменения мировой экономики налицо, и соответственно, наша система стратегического планирования должна осуществить переориентацию в сторону других регионов мира.
Второй геополитический аспект для нашего стратегического планирования — это необходимость учета нами в долгосрочном периоде значительных изменений в страновой структуре. Он вытекает из первого аспекта и как следствие той санкционной войны, которая ведется в мире. Поэтому стратегический вектор России в международном экономическом взаимодействии задан новой концепцией внешней политики. А это укрепление партнерства, прежде всего, в рамках СНГ, союзного государства СНГ, ЕАЭС, а также ШОС, АСЕАН, БРИКС. Расширение партнерства со странами Латинской Америки, Карибского бассейна.
Мы видим, как поменялась внешняя торговля. Только за прошлый год товарооборот с Китаем вырос на 29,3%, увеличила в 2 раза свою долю Турция. Конечно, здесь очень серьезно влияет параллельный импорт, который идет через нее и другие страны. Но не только он. У нас серьезно начали развиваться совместные логистические проекты, инвестиционные проекты.
Теперь давайте посмотрим, готова ли наша логистика, наша транспортная инфраструктура к такой переориентации торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества.
Так, территориальное сосредоточение действующей железнодорожной инфраструктуры идет левее Урала. Многие годы мы выстраивали свою политику, ориентируясь на взаимодействие с Западом. Поэтому за Уралом есть лишь ключевые магистрали, которых явно недостаточно для решения стоящих перед нами задач. То же самое — с автомобильными дорогами. Нам предстоит построить и реконструировать транспортные коридоры север-юг, Транссиб, Приморье, участки автодорог Западная Европа — Западный Китай, скоростные магистрали, железнодорожные ветки и транспорт. И то же самое касается трубопроводного транспорта. Новые проекты ориентированы на юг и восток. Но ведь это огромные, масштабные изменения логистики, и не только логистики. Нам предстоит рядом с инфраструктурой выстроить города, потому что предприятиям нужны трудовые ресурсы. Перед нами — огромный комплекс задач, причем взаимосвязанных. Они зачастую решаются в ведомственном направлении по ведомственным стратегиям и программам, которые к сожалению, часто между собой не сопрягаются.
Третий геополитический аспект в стратегическом планировании России — нам необходимо учитывать стратегии развития тех дружественных экономик мира, с которыми мы выстраиваем сейчас новые отношения, нужно выработать механизмы или системы взаимной координации.
Экономическое развитие крупнейших экономик и Запада, не только Китая и Индии, но и западных стран с развитой рыночной экономикой, основано на системах стратегического планирования в них. Очевидно, что укрепление нашего экономического партнерства с тем же Китаем, Индией, Турцией предполагает не только учет нами стратегии развития этих стран, но и выработка механизма сопряжения наших стратегических целей и стратегических целей этих стран, этих экономик. Без этого будет невозможно добиться максимального экономического эффекта.
Например, России и Китаю необходимо развернутое и детальное взаимное планирование двухстороннего сотрудничества в таких ключевых областях, как военно-техническая сфера, атомная энергетика, космос. Подобный потенциал развития есть и по взаимодействию с другими странами. Например, и у Китая, и у Индии есть единая стратегия долгосрочного развития стран, единые для всей страны пятилетние планы. У нас нет до сих пор целостной системы стратегического планирования развития страны, нет единых планов. Есть прогнозы, есть стратегии отраслевые, территориальные. По оценкам Счетной палаты России, 60 000 разных стратегий. Довольно сложно будет сопрягать их со стратегиями развития Китая или Индии.
И здесь возникает вопрос создания у нас надведомственного координирующего органа по стратегическому планированию. Речь не идет о возрождении Госплана. Речь идет о том, что без централизованной координации стратегического планирования в стране, вертикально интегрированного механизма от этой централизованной системы, взаимодействия соответствующими структурами других стран добиться координации во взаимодействии, в решении этих геополитических задач практически невозможно.
Подобные координирующие органы с высоким статусом в системе органов власти есть во всех развитых экономиках, в Соединенных Штатах Америки — это агентство при президенте. Есть они в Китае и Индии. Индия очень активно использует современные механизмы стратегического анализа и планирования. В них сочетается долгосрочное планирование — 20–25 лет, среднесрочное — пятилетнее и текущее — годовое. Они учли и лучший мировой опыт, и советский, конечно. Основную роль играет пятилетка. И поэтому если мы говорим о расширении сотрудничества со странами, надо учитывать то, как сопрягаются наши системы стратегического планирования и находить механизмы взаимодействия, контроля, мониторинга, исполнения поставленных планов, достижения заявленных целей.
И четвертый геополитический аспект в стратегическом планировании России — необходимость учета перехода ведущих экономик мира к наднациональному геоэкономическому стратегическому планированию. Здесь ведущую роль сегодня играет Китай, хотя в других странах тоже есть геоэкономические стратегические проекты. В 2013 году Китай начал глобальный геоэкономический проект «Один пояс, один путь», который состоит из двух проектов: экономический пояс Шелкового пути и морской шелковый путь. Проект «Одного пояса, одного пути» в Китае включен в число стратегических задач, поставленных перед правительством Китая, и учтен в пятилетних планах развития страны. То есть это не какая-то там будущая стратегия, а стратегия, которая трансформирована в текущие планы, в том числе и годовые.
В России таким геоэкономическим стратегическим проектом может стать и становится постепенно программа развития Арктической зоны. Это направление предусмотрено в том числе новой концепцией внешней политики, развитием Северного морского пути в качестве конкурентоспособной национальной транспортной артерии с возможностью ее международного использования для осуществления перевозок между Европой и Азией, которая будет осуществляться в более короткие сроки и станет менее затратна.
У нас есть также и другие возможности для геоэкономического стратегического планирования. Это транспортный коридор, в частности «Север – Юг». И в заключении, подытоживая, хотела бы сказать, что геополитические реалии диктуют новые требования к управлению экономикой нашей страны. Во-первых, потому что масштаб задач является экзистенциально значимым для России. Это требует усиления роли единого центра принятия решений и создания для этого необходимой управленческой и методологической системы, вертикально интегрированной инфраструктуры.
Второе. В системе государственного стратегического планирования уже в масштабе страны надо переходить к цепочке долгосрочных стратегических планов по развитию страны свыше пяти лет. Комплексное планирование, сочетающее как директивные, так и индикативные методы на пять лет и текущие планы на один год.
Третье. Лимит экстенсивного бюджетирования исчерпан. Нужна концентрация ресурсов на диктуемых новыми геополитическими вызовами направлениях. А для этого бюджет должен стать одним из важных инструментов реализации государственных стратегических планов.
И наконец последнее, четвертое. Необходимо обеспечить переход во взаимодействии стратегических планов России с новыми геополитическими партнерами в сторону не столько замещения выпавшего западного импорта на восточный или южный, сколько в сторону реализации совместных, в том числе экономических проектов.
