Владимир Иванов,
заместитель президента РАН, член-корреспондент РАН, член Правления ВЭО России, д.э.н.
– Итак, что происходит сегодня. Мы можем смело говорить о том, что мы вступаем в эпоху глобализации 4.0. Основу этого этапа глобализации будут составлять наука, технологии, инновации и страны, которые будут иметь наиболее развитый научно-технологический потенциал, займут здесь лидирующие позиции. Если мы будем говорить про глобальные вызовы, это формирование нового мирового уклада как результат гуманитарно-технологической революции, трансформация среды обитания, которую у нас сейчас надо рассматривать как систему «природа — технология — информация — культура». И это, наконец, качественные изменения социально-экономической парадигмы, когда мы уже начинаем говорить не «человек для экономики», а «экономика для человека».
Но сейчас мы можем четко выделить две конкурирующих теории. Это теория неокапитализма, которую провозгласил нам господин Шваб с идеей Четвертой промышленной революции. Если демократия и глобализация будут расширяться, то национальному государству места не останется. Вот это, по его мнению, основной итог Четвертой промышленной революции.
И вторая. Постиндустриальное общество — это на самом деле то же самое, что и индустрия 2.0, о которой здесь уже говорилось, общество, в котором человек будет заниматься интеллектуальным трудом, а не физическим. Условно говоря, мы его отставим от станка и ставим его к компьютеру.
И здесь я хотел бы в силу ситуации процитировать Сергея Юревича Глазьева, который сказал: «В период технологических сдвигов у отстающих стран возникает возможность для экономического рывка к уровню передовых стран». Вот именно в этой ситуации мы сейчас находимся, и нам надо принять те самые решения, которые бы нам позволили сделать этот рывок.
По мере социально-экономического развития ценность результатов фундаментальных научных исследований постоянно возрастает. Приведу самый простой пример: законы Ньютона — фундаментальные законы, законы механики. На них построены все наши здания, летают наши самолеты, космические корабли. Стоимость этого открытия постоянно возрастает. А если посмотреть на современную технику, то мы видим, что она постоянно дешевеет. В основе всего лежат фундаментальная наука и знание. Именно они дают начало образованию, технологиям, культуре. Это вопрос принципиальный, но про него забывают. А культура сейчас становится одним из самых важных аспектов, потому что, не обладая современной культурой, нельзя обладать современными технологиями. Это чревато очень большими последствиями.
Теперь переходим к нашей практике. Не так давно была проведена оценка инновационного развития, составлен Глобальный инновационный индекс. Он проводился на основе анализа 123 стран по 80 показателям. Россия находится на 45-й позиции. Институты РФ — 67-е место, человеческий капитал и исследования — 29-е, инфраструктура — 63-е, выход знаний и технологий — 28-е. Очевидно, что при такой ситуации говорить о каких-то существенных достижениях без изменения существующей политики невозможно в принципе. Мы можем сколько угодно инвестировать, но при такой ситуации эти деньги уйдут на ветер. Нам надо принципиально менять научно-технологическую политику.
В Стратегии национальной безопасности первая цель — сбережение народонаселения. Национальные цели развития до 2030 года также начинаются с сохранения населения, здоровья людей, на первое место выходит качество жизни. И я обращу внимание на последнюю по списку цель — цифровую трансформацию. Вокруг этого идет очень много разговоров, но надо сказать, что здесь есть очень большие риски. Если вернуться к книгам Шваба, то именно четвертая промышленная революция нас приведет к тоталитарной системе управления, которой мы еще не видели, по одной простой причине: всё будет контролируемо. Но ключи у кого будут? У разработчиков программного обеспечения или у тех, кто к ним имеет доступ.
Но если мы говорим о сути цифровой трансформации, надо иметь в виду, что на самом деле это переход просто на новую технологическую платформу управления. Робот — это есть не замена человека, а исполнитель его воли. Только при одном условии робот может заменить человека: когда человек ему сам эти возможность отдаст. К сожалению, мы сейчас идем этим путем. Внедряя цифровизацию бездумно в систему образования, мы как раз приводим к такой ситуации. Компьютер — это средство передачи нашей команды роботу, а цифра — это язык общения. Абсолютизация цифры несет очень большие риски не только для страны, но и вообще для будущего человечества.
Теперь проблемы, которые требуют решения.
Разработка единой государственной научно-технической политики. Я хочу сказать, что у нас сейчас нет единого документа, который регламентировал бы государственную научно-техническую политику. Действие последнего документа закончилось 31 декабря 2020 года. В докладе Российская академия наук неоднократно этот вопрос поднимала. Пока этот вопрос на верхнем уровне не решен. Тем не менее сейчас идет разработка вот этих основных подходов. И что здесь необходимо сделать? Необходимо создание новой системы управления, восстановление целостной системы проведения фундаментальных научных исследований под руководством РАН. Эта система сейчас разрушена. Директора институтов, наверное, по себе очень хорошо чувствуют, как изменилась ситуация не только после 2013-го, но и после 2020 года особенно. Также необходимо создание национальной инновационной системы. Мы должны создать современный научно- технологический комплекс, который, во-первых, был бы ориентирован на вхождение России в число глобальных лидеров и, во-вторых, обеспечивал высокие темпы социально-экономического развития. Очевидно, что идти стандартными путями здесь нельзя, поэтому мы должны придумать свои технологии или, как говорил Курчатов, обогнать не догоняя. Если мы будем идти по пути догоняющего развития, то будем обречены на отставание навсегда.
Приоритеты. Прежде всего — это энергетика. Не будет энергетики, обо всем остальном можно забыть.
Материалы — принципиально новая вещь, и не надо забывать, что материалы — понятие достаточно широкое, начиная от парфюмерии и духов, кончая конструкционными материалами.
Информационное пространство — это наша новая среда обитания.
Экология, включая экологию технологий. Нам надо научиться безопасно жить в этой среде.
Науки о жизни.
Гуманитарные исследования и культура. Сейчас на первое место должны выйти именно эти исследования, потому что от того, как мы воспитаем следующее поколение, зависит всё остальное.
И наконец, комплексная безопасность. То, что сегодня происходит, говорит о том, что на научном уровне не были проработаны вопросы комплексной безопасности и мы оказались в этой ситуации, которой, наверное, можно было если не избежать, то предвидеть и лучше к ней подготовиться.
Мы уже неоднократно говорили о том, что необходимо создать надведомственный федеральный орган исполнительной власти, который бы курировал вопросы, приведенные выше. Такого органа нет. Созданная комиссия по научно-техническому развитию — это половинчатое решение, поскольку федеральным органом власти она не является и управлять системно не может.
Привлечение специалистов в сферу управления наукой — один из самых больных вопросов. Приведу только один пример. За последние десять лет среди министров науки и образования не было ни одного человека, который бы имел опыт управления научными коллективами и научными организациями. Были вузовские администраторы, чиновники, но из науки не было никого. Если посмотреть, что творится на более низком уровне, это тема отдельного разговора.
Восстановление диалога власти и научного сообщества — тоже больная проблема. К сожалению, сейчас такого диалога, который был даже 20 лет назад, мы не наблюдаем. С 2002 года ни одного стратегического документа касаемо развития науки выполнено не было. Если бы они были выполнены, доля науки уже составляла бы 3% ВВП. Именно так было записано в стратегии инновационного развития, которая закончилась в 2020 году. Напомню, майским указом президента 2012 года было предусмотрено, что мы к 2015 году должны дойти до 1,66%. Опущу подробности, но с начала века до сегодняшнего дня доля науки в структуре ВВП — около 1%.
Здесь много говорилось про импорт, но, не имея собственной приборной промышленности, мы обречены на отставание, потому что мы будем покупать, во-первых, не новую технику, а уже устаревшую (новую никто не продаст), во-вторых, будем покупать ее по повышенным ценам — и не за процент ВВП, а за реальные живые деньги. Не воссоздав собственную приборную базу, мы не сможем создать и собственную элементную базу для электроники. Отсюда дальше можно делать выводы.
Нам нужно перейти от концепции квалифицированного потребителя к подготовке творцов. Концепция квалифицированного потребителя, как мы помним, была провозглашена в 2004 году. Она была абсолютно логичной с той точки зрения, потому что страна ориентировалась на ресурсное развитие. При этом нужна не системная фундаментальная наука, а нужны квалифицированные потребители, то есть люди, которые умеют использовать технологии, но не умеют их создавать. И мы уверенно идем по этому пути. Об этом говорит даже сегодняшняя дискуссия, которая развернулась вокруг Болонского соглашения. Проблема там в том, что мы взяли Болонское соглашение как единственно возможное, а во всем мире, кроме болонской, есть и другие системы подготовки.
Наконец, аспирантура. В логике ресурсной парадигмы развития страны мы пришли к тому, что фактически потеряли научную аспирантуру, превратив ее в ступень образования.
Очень коротко скажу об интеграции, о важности восстановления триады «академия — университет — гимназия», потому что в мире ничего лучше этого не придумали. Еще в 2012 году президент Путин дал добро на создание такого академического университета в структуре Академии наук, к этой теме надо вернуться.
В том, что касается научного обеспечения комплексной безопасности, я бы на первое место поставил то, о чем сегодня весь день мы говорим, — создание новой теории социально-экономического развития в условиях формирования нового уклада. По-моему, на это сейчас должны быть направлены основные силы. Не создав такую теорию, мы не сможем дальше понять, как же нам идти и куда нам двигаться.
Основной показатель, который характеризует состояние научно-технического потенциала, — это доля на мировом и внутреннем рынках. Главный показатель — не количество молодых ученых, не количество созданных научно-образовательных центров мирового уровня, а именно вот это. Сейчас у нас, по-моему, около 1%. Можно оценить, где мы находимся.
По материалам VII Санкт-Петербургского экономического конгресса (СПЭК-2022) на тему: «Новое индустриальное общество второго поколения (НИО.2): проблемы, факторы и перспективы развития в современной геоэкономической реальности», 31 марта – 1 апреля 2022 г.
