«Промышленная политика России в условиях вызовов глобальной трансформации: задачи теории и практики перехода к новому этапу индустриального развития (НИО.2)»
Сергей Бодрунов,
президент Вольного экономического общества России, президент Международного Союза экономистов, член-корреспондент РАН
(Доклад на VIII Санкт-Петербургском экономическом Конгрессе СПЭК-2023)
Еще до конца не закончившаяся пандемия сменилась резким обострением зревших на протяжении достаточно длительного предыдущего периода геополитэкономических противоречий. Нарастает неопределенность и неустойчивость в мировой экономике. И в мире, и у нас в стране идет перестройка многих институтов экономики и политики, меняются их роль и нарративы. Считавшиеся вчера очевидными приоритеты уходят в прошлое, возрастают в своей значимости и возвращаются многие ценности, которые мы, как казалось еще недавно, утратили.
Все меняется.
Однако парадокс нашего бытия состоит в том, что в этих стремительно меняющихся объективных условиях «субъективный фактор» экономической жизни все еще остается почти неизменным. Мы по-прежнему и в своих исследованиях, и в практических рекомендациях, да и в «живой» экономической практике опираемся в основном на привычные догмы рыночного фундаментализма. Мы – в экономической науке – продолжаем работать в методологическом и теоретическом пространстве монетаризма. Мы – в экономическом образовании и просвещении – даем всё те же идеи «мейнстрима», преподаем всё ту же микро- и макроэкономику, не уделяя должного внимания новым взглядам, предлагаемым гетеродоксальной экономической наукой. Большинство из нас, экономистов (не все, но большинство!) – по инерции, недоуверенности в смене парадигмы мирового экономического развития или по иным причинам – продолжает делать вид, что ничего не изменилось.
Изменилось.
И – сегодня, здесь, на нашем Конгрессе – мы с вами, коллеги, с полным основанием можем констатировать: направление этих изменений во многом оказалось таким, как мы предсказывали, размышляя, споря, ища пути в будущее на наших предыдущих Конгрессах.
Вспомним, как долго и настойчиво мы говорили о том, что действующая парадигма экономического развития в мире, без ее целенаправленной оптимизации, неминуемо приведет к обострению глобальных проблем; о том, что экономисты должны ориентироваться на мир, в котором наблюдаются и развиваются, причем стремительно, описываемые нами тенденции, а не исходить из экстраполяции того, что все находится и будет находиться и дальше в более-менее устойчивом равновесии, лишь периодически прерываемом теми или иными флюктуациями. Коронавирус и геополитические столкновения по всему миру показали, что глобальные проблемы – это главный фактор мирового экономического бытия, а противоречия между базовыми тенденциями цивилизационного развития – стремительным ускорением НТП и мощи технологий, с одной стороны, и ужесточением финансиализации и ростом социальных проблем, с другой, требующее своего разумного и осознанного, солидарного разрешения – это то главное, исходя из чего должны строиться стратегия и тактика социально-экономического развития и взаимоотношения экономических акторов – как в страновом, так и в региональном и мировом масштабах. Мы утверждали (и неоднократно доказывали наши тезисы, в том числе на предыдущих наших Конгрессах и на других научных форумах!), что единственно эффективная стратегия развития экономики в этих условиях – это новая ее реиндустриализация на базе передовых технологий VI уклада, и в целом – движение к новому технологическому базису, лежащему в основе материального и институционального устройства Нового индустриального общества второго поколения, единственно гарантирующего возможность поступательного позитивного развития и экономики, и общества, и человека. Для нас, россиян, сегодня, в условиях, когда технологический суверенитет становится необходимым условием существования страны, этот вывод, наконец, не может не стать общепризнанным императивом практической деятельности.
Не останавливаясь на фундаментальных теоретических исследованиях, мы с вами, коллеги (и, думаю, нелишне сейчас будет подчеркнуть, во многом – единомышленники), напомню, обосновывали на наших Конгрессах, в материалах своих и выступлениях, необходимость развития активной промышленной политики и стратегического планирования, предлагая не только теоретические концепции, но и практические рекомендации. Раз за разом. Год за годом. В статьях и докладах, на экспертных советах и научных коллоквиумах. И т.д. Сейчас движение в этом направлении в стране начинает осуществляться на практике, хотя и не без проблем, о чем мы сегодня поговорим. Но в целом все же – это важный позитивный результат нашей коллективной работы, и мы должны ее продолжать.
Жизнь показывает: наши предвидения – не плод мечтаний или футурологических гаданий. Это – результат большой фундаментальной теоретической работы, подтверждаемой практикой. Это – результат, еще раз доказывающий известную истину, что «нет ничего практичнее хорошей теории».
Но – еще раз подчеркну – нам нельзя останавливаться на достигнутом. Необходимо дальнейшее развитие и полученных теоретических результатов, и выработка дальнейших практических рекомендаций; и именно этим задачам будет посвящен сегодняшний доклад.
Начну с главного: с постановки стратегической цели и конкретизирующих ее задач. Мы исходим из посыла, что цель и высшая ценность развития любого общества, любой экономической системы – это человек, живущий в гармонии с обществом и природой.
Эта постановка, однако, столь же верна, сколь и абстрактна. Мы в работах Института Нового индустриального развития ее конкретизировали, показав, что долгосрочная перспектива развития общества – это движение к ноономике. Понятие ноономики в наших работах получило, однако, конкретное содержательное наполнение, подверглось серьезному обсуждению в научном сообществе в нашей стране и за рубежом, стало предметом изучения и основой образовательных курсов, читаемых во многих ведущих университетах. Нами был обоснован вывод о неизбежном, объективно обусловленном постепенном переходе цивилизационного развития к новому, постэкономическому способу удовлетворения потребностей, в материальной основе которого лежит умное, автономизированное и интеллектуализированное индустриальное производство, к общественному пространству, в котором происходит развитие человека творческого, культурного, неэкономического, к миру «ноо», а не «зоо».
При этом мы, не будучи романтиками, постоянно подчеркивали, что противоречия современной цивилизации глубоки, что мир «зоо» неуступчив, стремится не утерять нынешние позиции, а где возможно – взять реванш. Но такой мир – в сегодняшней практике – это мир агрессии, санкций, острой борьбы в любых, даже порой недопустимых для здравого человека разновидностях, и он стоит и у наших границ, и правит бал во многих других центрах политических и экономических интересов. Мы вступили в период острой фазы перехода к новому мироустройству. И эти новые условия требуют уточнения стратегических ориентиров развития. Последний год показал, что гуманизм должен уметь и защищаться, и наступать, и что без сильной, устойчивой, обладающей высокой степенью независимости экономико-политической системы развитие человека, его традиционных, вечных гуманистических ценностей окажется под угрозой. Для нашей страны в связи с этим встает задача обеспечения развития технологически и экономически независимой национальной системы.
Подчеркну важный момент: независимость не означает автаркии. Необходимо развивать международное технологическое сотрудничество и индустриальную кооперацию. Брать лучшее, объединять усилия. И – наращивать собственный промышленный потенциал на качественно новой основе, замещая технологический ущерб от ухода бывших партнеров и опережая конкурентов за счет развития наиболее передовых областей индустрии. Но независимость технологий и экономики – и мы выражаем уверенность в верности этой позиции, настаиваем на ней! – при этом не может достигаться лишь за счет решения важной, но все же ситуативной задачи импортозамещения. Решение главной проблемы – достижения технологической независимости – может и должно быть обеспечено лишь за счет выхода на такой уровень развития, когда мир окажется в зависимости от тех или иных наших отечественных технологий и развитых экономических институтов. Возможно, нам возразят: такой уровень технологического развития – скорее мечта, чем достижимая реальность. Мы возразим, в свою очередь: у нас, у России, есть опыт подобных прорывов в советское время: в космосе, авиации, в атомной энергетике, химии, физических дисциплинах и технологиях, и т.д. О возможности технологического и, соответственно, экономического рывка говорит и опыт Китая, совершившего гигантский скачок в технологическом развитии за последние 30 лет и поставивший – впрямую скажем – под угрозу технологическое лидерство западных компаний в телекоммуникациях, создании многофункциональных транспортно-логистических систем и многих других технологических зонах экономического развития. Решаема ли такая же задача для нас? Уверен, при рациональной и целенаправленной работе, реализации комплексной промышленной политики с учетом наших интеллектуальных и природных ресурсов – безусловно «да».
Обеспечение подобного технологического прорыва, таким образом, – наша задача номер один.
Далее. Механизмы развития таких технологий и институтов были раскрыты и описаны в рамках концепции Нового индустриального общества второго поколения, показавшей: путь к ноономике лежит через достижение нового качества материального производства.
Это качество заключается в развитии производства, которое будет, во-первых, знаниеемким – производством, в котором главным ресурсом, определяющим потенциал национальной системы, является не сырье, не машины, а знания, воплощенные в новых технологиях, позволяющих максимально рационально, экологично, с сохранением национального природного богатства и среды обитания эффективно создавать и имплементировать в экономику наиболее передовые формы и методы производства. Этот вывод во многом (и в позитивном, и негативном аспектах) подтвердили события последних лет, о чем, я уверен, еще будет не раз говориться на Конгрессе.
Во-вторых, знаниеемкое производство будет базироваться на НБИКС-конвергенции, достижимой лишь на базе перехода к доминированию технологий V и VI технологических укладов, перспективного VII техуклада и в рамках вхождения России в Интегральный мирохозяйственный уклад, концепцию которого представил наш коллега академик РАН С.Ю.Глазьев.
В-третьих, подчеркну едва ли не очевидный для теоретиков, но, что называется, «по жизни» слабо воспринимаемый практиками вывод о том, что знания для умного производства «добываются» в первую очередь в таких сферах, как наука и образование. Отсюда – объективная необходимость приоритетного развития этих сфер в рамках неоднократно подчеркивавшейся нами столь необходимой интеграции науки, производства и образования. Конкретные пути этой интеграции мы также показали в предшествующие годы на наших Конгрессах ПНО, и сегодня также этой теме будет посвящен один из наших центральных семинаров.
Таковы контуры задачи номер два – задачи развития знаниеемкого производства.
Задача номер три – формирование системы социально-экономических отношений, стимулирующих и обеспечивающих приоритетное развитие высокотехнологичного производства, ориентированного на прогресс человеческих качеств в рамках устойчивой, суверенной национальной системы. База для решения этой задачи у нас в стране постепенно наращивается. Приняты соответствующие поправки в Конституцию, определяющие новые социальные нарративы, очевиден наметившийся позитивный тренд в вопросе повышения роли и ответственности государственных и общественных институтов, отвечающих за решение социальных проблем, и т.д. Многие черты таких отношений, направленные на реформирование социального облика нашего государства, мы также обрисовали ранее, но они нуждаются в детализации и доработке, чему будет посвящены сразу несколько семинаров и секций нашего Конгресса. Нам, коллеги, однако, с учетом новых условий, предстоит подтвердить вывод о важности развития социализации экономики и общества, исследовать и предложить новые механизмы достижения этой цели, причем – и на уровне национальной системы, и на уровне бизнес-структур. Без этого не будут созданы основы для развития отношений солидарности, а это, в свою очередь, база для стабильности нашей экономики, целостности нашего общества, эффективности государственного управления. При этом именно в единстве с этим, как подчеркивает теория ноономики, могут и должны развиваться процессы реформирования отношений собственности, обеспечивающие партнерство, диалог частного и государственного подпространств экономики, развития диффузных тенденций в этой сфере.
Таковы практические задачи будущего, конкретизирующие направления реализации квадриги ноономики (напомню, ее основные подсистемы: ускоряющийся технологический прогресс; социализация; солидарность; отношения собственности, интегрирующие частный и общественный интересы в рамках процесса диффузии института собственности).
Коллеги, едва ли не самые сложные проблемы, однако, возникают тогда, когда мы переходим к анализу средств достижения стратегической цели, путей решения конкретизирующих ее задач.
Главными из них сегодня, как уже сказано выше, являются активная промышленная политика и стратегическое планирование. И именно проблемы их внедрения мы поставили в центр внимания на нашем нынешнем Конгрессе.
Прежде чем обрисовать основные контуры данных средств развития, подчеркну: в среде экономистов-теоретиков, равно как и в среде лиц, принимающих и практикующих решения в области экономической политики, до сих пор нет осязаемого консенсуса в отношении не только того, как именно должны развиваться в современной России промышленная политика и институт планирования, но даже – по вопросу их необходимости. Мы по данному вопросу на наших Конгрессах занимали и занимаем вполне определенную позицию: в пространстве доктрины рыночного фундаментализма решить задачи обеспечения технологического и экономического суверенитета, задачи развития невозможно.
Экономика нашей страны и в будущем должна оставаться по преимуществу рыночной, но – с активной ролью государства в области определения технологических, структурных и социальных приоритетов развития. Но тогда главными средствами реализации этих приоритетов могут и должны быть именно институализация стратегического планирования и промышленной политики.
При этом в отношении последней мы все еще продолжаем слышать возражения – уже не о том, что она не нужна, как это было в прошлом десятилетиии, а в основном – о том, что у нас нет соответствующего опыта, что потребуются большие издержки, перестройка подходов и т.п.; говорят и том, что, мол, неподходящее сейчас для этого время…
Полагаю, во-первых, что на самом деле механизмы такой политики известны не только в теории, но и отработаны в практике, причем как отечественной, так и мировой – была бы воля их внедрять и адаптировать к нашей ситуации; во-вторых – «дорогу осилит идущий», и, как говорят наши китайские товарищи, «путь в тысячу ли начинается с первого шага»; надо решительнее становиться на этот путь, даже несмотря на необходимые адаптационные издержки, поскольку эффект для развития экономики в случае успешного решения задачи перехода к активной промполитике, как показала – неоднократно (и на примере нашем, и того же Китая, и «азиатских тигров»)! – многократно превышает все такие издержки. Да и, если говорить прямо, без этого мы не выйдем на траекторию устойчивого развития и перехода к новому устройству общества. А время – оно как раз на нашей стороне: мы сегодня, не по своей воле, оказались в ситуации, когда и выхода-то иного нет. Конечно, если мы хотим достичь заявленных и столь необходимых в своей реализации целей национального развития.
Пару тезисов о конкретных механизмах проведения активной промышленной политики. Мы об этом говорили многократно, но, не претендуя на полноту списка, еще раз обратил бы внимание на такие важные позиции, как варьирование ставки и целенаправленное и долгосрочное кредитование промпредприятий для обеспечения наиболее благоприятных условий развития именно высокотехнологичных сфер производства, дифференцированное налогообложение, в частности, система налоговых преференций для приоритетно развивающих сфер. Здесь уже можно говорить о новом и весьма позитивном опыте реализованных налоговых решений правительства для IT-сектора. Однако этот опыт надо масштабировать. И – видеть и решать новые блоки связанных вопросов. К примеру, в ряду важных новых мер, актуализированных нынешними обстоятельствами, – защита от недобросовестной международной конкуренции наиболее значимых производств, решение проблемы устойчивого обеспечения международных финансовых расчетов в рамках промкооперации, и прочие. Перечень легко может быть продолжен, что, полагаю, сегодня сделают коллеги на секциях.
О планировании. Развитие стратегического планирования в современных условиях представляется более сложной задачей. Если мы будем понимать под планированием не просто прогноз, а систему конкретных задач развития и средств их достижениях, а мы призываем понимать под планом именно это, то необходимо признать, что целостной системы такого планирования в России пока нет. Да, у нас развивается деятельность по прогнозированию, что, конечно, хорошо, и нужно отдать должное коллегам, которые этим заняты – процесс налажен и продвигается. Да, у нас есть и совокупность национальных проектов, программ развития отраслей, регионов и т.п., после ряда не слишком удачных попыток создана приличная система мониторинга реализации этих проектов и программ.
Но этого – мало.
Безусловно, в рыночной экономике невозможно и не нужно пытаться вернуться к некоему подобию директивного планирования, существовавшего в СССР. Но возможно и целесообразно обеспечить взаимоувязку в единой средне- и долгосрочной программе развития цели, уточняющие их задачи, средства и ресурсы, необходимые для их решения. В последнем случае речь должна идти не только о деньгах, но о всей совокупности ресурсов, о кадрах, об институциональных условиях («правилах игры») и т.п. И вот такой план должен быть взаимоувязан с мерами по проведению активной промышленной политики, с социальной и даже, полагаю, с культурной политикой страны, политикой в сфере образования, охраны здоровья, демографии, пространственного, территориального и регионального развития, и т.д.
Это, конечно, сложно. Сложно – но решаемо. В отличие от времен Советского Союза, мы живем в XXI веке, веке перехода к новому технологическому укладу, и для решения этих задач сейчас имеется достаточная и материальная, и научная база: современные технологии, в частности, искусственный интеллект, позволяют работать с большими массивами данных, необходимых для осуществления планирования на народнохозяйственном, национальном уровне. Есть и добротные теоретические наработки – в том числе в области матмоделирования процессов развития. Но – нужны институты, кадры. И – воля приступить к решению этой задачи. При ее наличии – найдутся и силы, ресурсы в сфере науки и образования – и для подготовки таких кадров, и для вооружения их теоретическими наработками и методиками; наше научно-образовательное сообщество вполне в силах взять эти вопросы на себя и их успешно решить.
