Данные о всех последствиях кризиса и пандемии пока не собраны, но уже есть исследования, подтверждающие, что алкоголизм стал одним из самых пагубных её последствий. ВОЗ еще весной выпустило бюллетень, в котором содержался призыв к европейским правительствам принять ограничительные меры по алкоголю. Министр здравоохранения Михаил Мурашко, также еще в мае, сообщил о резком росте алкогольной смертности в России.
Пандемия и алкоголизм
В бюллетене Европейского бюро Всемирной Организации Здравоохранения, в частности, сказано, что алкоголь и сам по себе является причиной 3 миллионов смертей в мире, треть из которых приходится на Европу, и вызывает высокую связанную смертность, в том числе рост бытовых убийств, трагедий на дорогах, проблемы с психикой и т.д.
«Страх и дезинформация создали опасный миф о том, что употребление крепкого алкоголя может убить вирус COVID-19. Это не так. Употребление любого алкоголя создает дополнительные риски для здоровья, но крепкий — особенно, тем более когда это суррогат с добавлением метанола. Он может привести к смертельному отравлению. Алкоголь ставит под удар иммунную систему организма и увеличивает осложнения болезней, особенно во время пандемии COVID-19», — напоминает ВОЗ.
Программный директор ВОЗ-Европа по проблемам Алкоголизма и наркомании Карина Феррейра-Борджес обратилась к правительствам с призывом обратить внимание на то, какие последствия могут быть от того, что люди запираются в локдауне с веществами, губительными и для них, и для их семей. По ее мнению, существующие правила торговли алкоголем должны быть ужесточены. Также необходим диалог с обществом о рисках употребления алкоголя.
В мае министр здравоохранения Михаил Мурашко на заседании Госдумы отметил существенный рост алкоголя в структуре смертности, по оперативным данным Минздрава. Потребление, несмотря на локдаун, значительно выросло. Интересно, что рост продаж антипохмельных препаратов подскочил на 64%.
Все пропало!
Особенно неприятна констатация этих фактов на фоне того, что в последние годы употребление крепкого алкоголя, и, как следствие, смертность от него неуклонно снижались.
В частности, исследователи из НИУ ВШЭ (Людмила Зосимова, зам. декана факультета экономических наук, и Марина Колосницына, профессор факультета экономических наук) в недавнем исследовании проанализировали статистику продаж, обнаружили постоянную тенденцию к снижению потребления: с 18,7 до 11,7 литров на душу на селения в спиртовом эквиваленте (2005 — 2017 гг.). Что важно, происходило постепенное замещение крепкого алкоголя пивом и вином.
«Если в 1995 году водка, по данным Росстата, составляла 81,4% от общего объема продаж алкоголя, то в 2018-м — только 36,4%. За этот же период увеличилась доля пива — с 12,8% до 43,3%, а также других напитков (в основном вина) — с 5,8% до 20,3%», — говорится в обзоре исследования. В результате произошло и снижение смертности от алкоголя. Однако в некоторых регионах, напротив, эти цифры не изменились, а даже увеличились, так как в результате антиалкогольной политики — увеличения минимальной цены на водку, ограничения часов продаж — выросла доля самодельных крепких напитков и суррогатов.
Профессор Высшей школы экономики в Петербурге Александр Скоробогатов: «Я склонен думать, что дело в ограничении часов продаж и не вижу другого объяснения. Когда ввели эту политику, смертность от алкоголя снижалась, и с формальной точки зрения можно связать одно с другим. Но она снижалась вовсе не из-за этой политики. Если применить более изощренные статистические методы, получается, что если бы не проводили эту политику, то смертность снижалась бы быстрее. То есть, эта политика затормозила процесс, который уже шел».
Потребление снижается прежде всего, из-за того что модель потребления алкоголя меняется. Доля легких напитков резко увеличилась, а алкогольная смертность, в основном, связана с отравлениями из-за передозировки спирта. Это происходило в том числе из-за смены поколений, а у молодого поколения совсем другой подход к потреблению.
«Основная политика это повышение акцизов на крепкий алкоголь. Во многих развитых странах государство делает крепкий алкоголь искусственно дорогим, вводя на него акцизы, и таким образом стимулирует людей переходить с крепких напитков на вино и пиво. В западных странах это делается очень давно», — добавил Скоробогатов.
Модель потребления сильно отличается от региона к региону, но все равно, количество пьющих регионов сокращалось. Сейчас самые пьющие — северные и дальневосточные регионы, но высок уровень «легального» потребления в экономически благополучных, но стрессогенных Москве, Санкт-Петерурге и окрестностях.
Очень важный вывод экономистов НИУ ВШЭ: «антиалкогольная политика должна учитывать фазу экономического цикла: в годы экономического спада и снижения доходов населения незарегистрированный алкоголь становится особенно популярным».
Потери vs доходы
В 2018 году авторитетнейший медицинский журнал The Lancet («Ланцет») опубликовал, по заказу фонда Билла Гейтса, исследование динамики связанной с алкоголем заболеваемости и смертности по 195 странам мира. Россия оказалась даже в относительно благополучном 2016 году — на третьем месте после густонаселенных Китая и Индии: 43 тысячи женщин и 180 тысяч мужчин. Нашу страну даже отдельно отметили в выводах исследования: «Неспособность правительств устранить вред от употребления алкоголя приводит к серьезным последствиям для общественного здоровья. Яркий пример — Россия, где алкоголь был основным источником смертности с 1980-х годов и привел в совокупности к 75% смертей мужчин от 15 до 55 лет».
Поступления в бюджет от акцизов и налогов от продажи алкоголя постепенно снижается, но все равно остается высокой — в районе 1 трлн рублей.
Теперь посчитаем. Средняя стоимость жизни одного россиянина составляет порядка 4,5 млн рублей (звучит это цинично, но статистически — это вполне подсчитываемая по разным методикам величина). 223 000 жизней х 4 500 000 рублей = 1 003 500 000 000. То есть, на примитивном арифметическом уровне потери и доходы равны, а вот если применить более изощренные социологические и статистические подходы, например, включить сюда стоимость инвалидности из-за болезней, связанных с алкоголем, определить примерную цифру латентных смертей по алкогольным причинам. то, бесспорно, потери окажутся существенно выше.
Что нужно делать?
Авторы исследования НИУ ВШЭ считают: «В регионах, где пьют много крепких напитков, необходимо продлевать ночные ограничения и сокращать количество торговых точек. Вместе с тем, подобные ужесточения могут разнонаправленно повлиять на потребление зарегистрированного и незарегистрированного алкоголя. Как только первый станет менее доступен, потребление последнего может резко вырасти в ответ на введенные ограничения. Поэтому параллельно с экономическими и административными ограничениями продажи алкоголя, необходимы специальные инструменты и планомерная политика для сокращения теневого сектора».
Глава Минздрава Михаил Мурашко отмечает, что важно реализовать предложение продавать алкоголь с 21 года. Статистика смертей, при надлежащем применении закона, сразу сократится, так как после достижения гражданами 18 лет соотношение уровня смертности среди мужчин и женщин, до этого приблизительно равное, начинает резко меняться в сторону смертности трудоспособных мужчин.
Напомним, что по мнению профессора Скоробогатова из петербургского отделения ВШЭ, «основной подход — это повышение акцизов на крепкий алкоголь, во многих развитых странах государство делает крепкий алкоголь искусственно дорогим, вводя на него акцизы, и таким образом стимулирует людей переходить с крепких напитков на вино и пиво».
Взгляд медиков
Авторы еще одного глубокого исследования, опубликованного в журнале «Социальные аспекты здоровья населения» — В.Г. Семенова, Т.П. Сабгайда, А.Ю. Михайлов, В.Г. Запорожченко, Г.Н. Евдокушкина, Н.С. Гаврилова из Центрального научно-исследовательского института организации и информатизации здравоохранения Минздрава — в целом приходят к более печальным выводам, чем уже упомянутые экономисты: прямая смертность от алкоголя снижалась на фоне роста психосоматических патологий, связанных с алкоголем. И если до 2013 года смертности постоянно сокращалась, то потом, вместе с экономической стагнацией, началась и стагнация этого показателя. Вот их основные выводы.
«Подводя итоги анализу потерь населения России, обусловленных алкоголем, можно констатировать, что, независимо от возраста, совокупная алкогольная смертность росла в первой половине нулевых годов и снижалась после 2005 года. При этом, однако, позитивные тренды оказались исчерпанными к 2013 году, и в последние годы исследования темпы снижения показателей в младших трудоспособных возрастах замедлились, в старших трудоспособных возрастах наметилась стагнация, а в пожилых возрастах – рост показателя. В результате 2000-е годы оказались наиболее успешными для 20-39-летних, наименее – для лиц пожилых возрастов.
При этом особо следует отметить, что в последний год исследования, 2016, во всех основных половозрастных группах зафиксировано снижение смертности, однако в настоящее время трудно предположить, носит ли это снижение флуктуационный характер или является возобновлением выраженных позитивных трендов 2005-2013 годов.
Во-вторых, тенденции смертности от алкогольных отравлений носили существенно более позитивный характер, нежели смертности от психосоматических патологий алкогольного генеза: негативные тенденции оказались исчерпанными уже к 2003 году, темпы снижения смертности до 2013 года от алкогольных отравлений заметно превышали таковые от алкогольной психосоматики, и в 2013-2016 годы тенденции изменения смертности от отравлений были более благополучными, нежели от заболеваний алкогольного генеза.
В-третьих, произошли существенные изменения как в структуре патологий алкогольного генеза (снижение доли алкогольной кардиомиопатии на фоне роста вклада алкогольного цирроза печени и сокращение доли хронического алкоголизма на фоне роста значимости болезней нервной системы, обусловленных алкоголем), так и в структуре алкогольных отравлений (кратный рост значимости отравлений с неопределенными намерениями).
В-четвертых, вследствие отмеченных трендов в 2000-е годы картина алкогольных потерь изменилась принципиально: если в начале нулевых годов она определялась в основном алкогольными отравлениями, то в настоящее время – патологиями алкогольного генеза.
В-пятых, позитивные тренды алкогольных потерь сопровождались ростом доли соматических заболеваний на фоне снижения вклада алкогольных отравлений. Это позволяет с высокой степенью вероятности предположить, что уровень алкогольной смертности определяется ее структурой, причем высокая доля алкогольных отравлений предопределяет высокие уровни совокупных алкогольных потерь. В-шестых, существующая система учета позволяет перевести часть потерь, обусловленных злоупотреблением алкоголем, в латентную форму. Чтобы минимизировать эти возможности, в первую очередь, необходим обязательный характер заполнения п. 19-II Медицинского свидетельства о смерти. Кроме того, каждый случай постановки диагноза «причина смерти неизвестна» (R99) должен стать объектом тщательного расследования.
В-шестых, существующая система учета позволяет перевести часть потерь, обусловленных злоупотреблением алкоголем, в латентную форму. Чтобы минимизировать эти возможности, в первую очередь, необходим обязательный характер заполнения п. 19-II Медицинского свидетельства о смерти. Кроме того, каждый случай постановки диагноза «причина смерти неизвестна» (R99) должен стать объектом тщательного расследования».
Исследователи предлагают государству реализовать важный комплект мер, чтобы улучшить учет потерь, связанных с алкоголем:
1. Усовершенствовать нормативно-правовую базу, чтобы сократить количество неопределенных причин смерти;
2. Контроль обязательного заполнения медицинского свидетельства о смерти (что позволит реально оценить потери от воздействия алкоголя и наркотиков);
3. Тщательно расследовать диагнозы «причина смерти неизвестна»;
4. Ежемесячно сопоставлять данные по алкогольным и наркотическим отравлениям судебно-медицинской экспертизы и органов ЗАГС;
5. Оценивать ситуацию не по уровню смертности от случайных отравлений алкоголем, а по уровню совокупных алкогольных потерь.
