Насколько реально достичь пятипроцентного роста ВВП и что для этого необходимо предпринять.
Материал подготовлен на основе программы «Дом Э», которую готовит и показывает на телеканале ОТР «Вольное экономическое общество России»
УЧАСТНИКИ ДИСКУССИИ :
Александр Некипелов,
вице-президент Вольного экономического общества России, директор Московской школы экономики Московского государственного университета имени Ломоносова, академик Российской академии наук.
Сергей Бодрунов,
президент Вольного экономического общества, директор Института нового индустриального развития им. С.Ю. Витте, ответственный секретарь Промышленного совета при Губернаторе Санкт-Петербурга, академик Санкт-Петербургской Инженерной академии, академик Международной Академии менеджмента, д.э.н., профессор.
Дмитрий Сорокин,
вице-президент и председатель научно-практического совета Вольного экономического общества России, научный руководитель Финансового университета при правительстве России, член-корреспондент Российской академии наук.
КРАСНАЯ ЧЕРТА РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ
Руководители экономического блока российского правительства утверждают, что наступившая новая реальность предполагает низкие темпы роста: не более 1-2% в год. При этом в утверждённых в январе 2013 года председателем правительства Дмитрием Медведевым «Основных направлениях деятельности Правительства Российской Федерации до 2018 года» было чётко указано, что для нашей экономики «красная черта» темпов роста – 2-3% в год, и Российской Федерации просто жизненно необходим выход на траекторию устойчивого экономического роста на уровне не менее 5%. В том же документе зафиксировано, что без реализации активной и целенаправленной экономической политики темпы нашего экономического роста снизятся до 2-3% в год. Многие российские и зарубежные эксперты утверждают, что реально России требуется не менее 5% экономического прироста в год, в противном случае нам не удастся сбалансировать основные экономические показатели. Так, академик Сергей Глазьев говорит о возможности и необходимости 6-процентного роста, по мнению Бориса Титова, председателя президиума Столыпинского клуба, 6-процентный рост минимально необходим России.
Пессимизм правительства
НЕКИПЕЛОВ. Я думаю, ситуация действительно ухудшилась для нас достаточно серьёзно с введением санкций и с падением цен на нефть. Хотя и до этого, начиная с 2013 года, мы начали ощущать замедление темпов. После кризиса первые пару лет казалось, что мы возвращаемся на докризисную траекторию высоких темпов роста. Интересно, что в феврале 2014 года во время олимпиады президент Российской Федерации встречался с авторами доклада, который был подготовлен в Академии наук, и там были представители всего экономического блока правительства, и речь шла исключительно о замедляющихся темпах роста и о мерах, которые необходимо предпринять. С этим были согласны абсолютно все. Но вот спустя некоторое время представители правительства неожиданно для многих стали говорить о том, что произошли некие очень существенные структурные изменения, которые переводят нашу экономику в режим, когда в лучшем случае мы можем рассчитывать на 1-2%. На самом деле мы пока ещё падаем, падаем ещё и в этом году примерно на 1% ВВП.
Мне кажется, что подобная ссылка на некие не очень ясно обозначенные причины и структурные проблемы без разъяснения того, о чём идёт речь, не убеждает очень многих, в том числе и меня.
Что касается установок на то, что в течение целого ряда последующих лет мы можем рассчитывать только на 1-2%, если бы это было действительно так, это было бы очень печально, потому что означало бы дальнейшее серьёзное ухудшение нашего положения в мире. Потому что, в общем, другие страны, хотя и не без серьёзных трудностей, но, в общем-то, основные ключевые игроки растут сегодня.
БОДРУНОВ. Я хотел бы в связи с этим напомнить Дмитрию Евгеньевичу, что в марте 2013 года мы писали вместе с Институтом экономики и Институтом индустриального развития большую концептуальную программу, которую представляли в Совете Федерации, где мы точно так же указывали на растущую стагнацию.
СОРОКИН. Я разделяю эти позиции. Правда, я всегда говорю: всё-таки падение, Александр Дмитриевич, началось с 2010 года, потому что уже темпы 2010 года были ниже, чем в 2008 году, хотя кризис начался в четвёртом квартале 2008-го, а в 2011 году – ниже, чем в 2010, ну и так далее пошло. И поэтому эти шоки, о которых Вы говорите, ускорили наступление нынешней ситуации, но всё равно, если эту траекторию продолжать (а она не менялась), она была бы такая.
Руководители экономического блока правительства настроены на то, что однопроцентный рост – новая нормальность.
Хотя до этого абсолютно правильно в тех же правительственных документах было сказано: при таких темпах мы не сбалансируем экономические и социальные показатели. Так вот, прежде всего я бы сказал так: нужна не экономическая мера, нужен внутренний психологический перелом, потому что если у вас такой пессимистический взгляд – вы так и выстраиваете политику.
Начинать надо с настроя тех, кто определяет экономическую политику. А без этого бесполезно о каких-то мерах уже экономических говорить. Они заранее будут отвергаться.
Структурные реформы или текущая политика?
БОДРУНОВ. Учёные говорят, что необходимы структурные реформы для того, чтобы выйти из всех этих ловушек. Что же мы понимаем под структурными реформами, под тем, что необходимо поменять в экономике, в структуре экономики, чтобы начался всё-таки рост?
СОРОКИН. Надо менять в структуре того, что сейчас говорим, правил игры или, как модно говорить, институтов? Надо менять. В материальной структуре нашего производства? Надо её менять, когда у нас износ технологического оборудования запредельный уже по всей официальной статистике? Надо менять. Всё это вместе, и понятно, что это за месяц, даже за год не сделаешь. Нужна последовательная долгосрочная политика, охватывающая все сферы.
НЕКИПЕЛОВ. Структурные реформы – это не тот инструмент, который в состоянии дать в ближайшей перспективе быстрый экономический рост. Это работа на длительную перспективу. Поэтому оправдывать отсутствием структурных реформ низкие сегодняшние темпы роста немножко странно, тем более что при примерно таких же институтах в нулевых годах до мирового финансово-экономического кризиса наша экономика развивалась очень приличными темпами. И суды тогда были не лучше, чем сейчас, и проблемы управления государственными активами и вопросы приватизации точно так же обсуждались, и совершенствование госаппарата, реформа госаппарата, и много-много других вещей, о которых часто говорят как о структурных реформах, которые являются как бы некоей панацеей.
Мне кажется, с точки зрения текущих задач экономического роста правильно было бы обратить внимание на проблемы текущей экономической политики, а она действительно связана и с экономическим мировоззрением тех, кто сегодня стоят у руля нашего экономического «корабля».
Проблема не только в санкциях и падении цены на нефть, – мы собственными руками загоняли экономику в теперешнюю ситуацию. Высота процентной ставки блокировала не только инвестиционные проекты в частном секторе, но и вообще доступ к оборотному капиталу, то есть мешала текущей даже деятельности всего нашего хозяйствующего механизма. Поэтому с точки зрения текущего роста, мне кажется, надо было бы прежде всего обращать внимание на текущую экономическую политику. А что касается структурных реформ, то это дело важное, но к ним надо спокойно готовиться, находить согласованные решения, консенсус, иначе всё это выглядит как некие заклинания.
СОРОКИН. Александр Дмитриевич абсолютно прав, когда говорит: есть долгосрочные меры и есть меры, которые надо делать сейчас. А вот чтобы принимать сейчас эти меры надо перестать пугать себя государством, экономической ролью государства в экономике.
СЕРГЕЙ БОДРУНОВ О ПРОГРАММЕ «ДОМ Э»
«Когда мы говорим о каких-то сложных вопросах, мы часто, задумываясь, произносим непроизвольно: «Э-э», – имея в виду, что это непростой вопрос. Применительно к экономике, тем более, к российской экономике, это вот «Э» в начале слова более чем оправдано, потому что вопросов там, требующих осмысления, требующих осознания, иногда больше, чем ответов. Поиск ответов на вопросы – это то, чем мы занимаемся в Вольном экономическом обществе России в Доме экономиста на Тверской. Поэтому, начиная цикл передач о российской экономике, мы, не мудрствуя лукаво, решили назвать его просто «Дом Э»
Есть реальная экономическая ситуация, и сегодня надо из неё выходить. Драйвером сейчас может выступить только государство, вот этого толчка неотложного.
МНЕНИЕ
Сергей Калашников
Первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по экономической политике, председатель временной комиссии Совета Федерации по мониторингу экономического развития, доктор экономических наук
Дело в том, что Россия находится в системном экономическом кризисе, и, в отличие от всех других предыдущих кризисов, это кризис, который имеет под собой объективные основания. Поэтому он будет а) затяжным, б) необычайно глубоким. Это вызвано двумя причинами, и объективными, и субъективными.
К объективным относится то, что весь мир переживает четвёртую технологическую революцию, переходит к шестому укладу. Меняется всё – и, естественно, это изменение затрагивает и нашу страну.
Ну а субъективное – это то, что у нас в России целостной экономической модели так и не выработано и не реализуется. То, что мы сейчас говорим о российской экономической модели – это достаточно произвольный набор либеральных идей, оторванных от своего контекста, (их даже нельзя назвать либеральной моделью), которые являются альфой и омегой многих экономистов финансового блока. И это, конечно, очень пагубно сказывается на нашей экономике.
Прежде всего, необходимо, чтобы повышение уровня жизни всего населения стало главной задачей государства. Других задач у государства просто-напросто нет. А предпринять можно очень многое, потому что сейчас многие страны находятся на перекрёстке, связанном с экономической ситуацией во всём мире, и Россия потенциально имеет достаточно большие возможности. Если мы сейчас не впрыгнем в последний вагон уходящего поезда цивилизационного научно-технического развития, то у нас будет проблема вообще туда попасть.
