Цифра темпов роста ВВП сама по себе не сделает экономику сильнее.
Михаил Эскиндаров,
ректор Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, доктор экономических наук
Дмитрий Сорокин,
член-корреспондент РАН, научный руководитель Финансового университета при Правительстве Российской Федерации
ЛУКАВЫЕ ЦИФРЫ РОСТА
Сообщения о том, на сколько десятых долей процента изменился ВВП за последний месяц в той или другой стране, неизменно занимают верхние строчки в экономических новостях средств массовой информации. Оценки и прогнозы динамики этого показателя — обязательная часть выступлений как зарубежных, так и отечественных экономических властей и экспертов. При этом подразумевается, что именно высокие темпы прироста ВВП, его размеры прямо и непосредственно обусловливают и прирост экономической мощи страны, и приближение наступления всеобщего благосостояния для ее населения.
На протяжении последних двух лет мы неоднократно слышали, что ВВП России в своем падении вот-вот достигнет дна, восприняли как победу его снижение в прошлом году на 0,2% вместо первоначально прогнозируемых –0,6% и с надеждой ожидаем, что в нынешнем году его рост составит то ли 0,6%, то ли целых полтора процента. Различные группы экспертов готовят предложения для правительства о том, как ускорить рост ВВП до уровня выше среднемирового (одни обещают это после 2019 года, другие через два года, а самые радикальные уже в следующем году). Однако все ли так однозначно?
В период 2000–2008 гг. среднегодовой прирост российского ВВП составлял примерно 7% в год, что вдвое превышало среднемировые темпы. Это позволило не только восстановить его объем, потерянный в ходе экономической катастрофы 1990-х гг., но
и превзойти его докризисный уровень почти на 18%. На этой базе росли и реально располагаемые денежные доходы населения (денежные доходы за вычетом обязательных платежей и с поправкой на рост потребительских цен), которые к 2008 г. превзошли докризисный уровень на 16%. Но это в среднем.
А как обстояло, например, дело с теми 29% населения, чей доход в 2000-м был ниже «черты бедности» (прожиточного минимума, определяемого по цене минимальной потребительской корзины). Согласно данным статистики, доля такого населения снизилась к 2008 г. примерно до 13%. Казалось бы, хорошая динамика. Но надо иметь в виду, что в 2000-м прожиточный минимум составлял примерно половину среднедушевого денежного дохода, а в 2008-м — примерно треть. А вот доля населения, имеющего доход менее половины среднедушевого, осталась на уровне 2000 г. — 29%. Если при этом иметь в виду, что цены на жилищно-коммунальные услуги, на которых не сэкономишь, выросли в 11 раз, на услуги по дошкольному воспитанию более чем в шесть раз, на образование — более чем в четыре раза и на медицинские услуги — почти в пять раз, то ясен ответ на вопрос: вышли ли из числа бедных — не в статистике, а в реальной жизни те, кто имел к 2008 г., как и в 2000-м, не более половины среднедушевого дохода? В целом же потребительские цены на товары, которые приобретает наименее доходная группа населения, увеличились в 3,5 раза, в то время как на товары, приобретаемые наиболее высокодоходной группой, — в 2,9 раза. В результате, если превышение средних денежных доходов 10% наиболее высокодоходного населения по сравнению с 10% населения, имеющего наименьшие доходы (сразу оговоримся, что в этот счет не включаются сверхбогачи и бомжи), в 2000 г. составляло 13,9 раза, то в 2008-м — 16,6 раза. Это значит, что богатые в большей степени пользовались результатами роста ВВП, чем бедные.
Если считать, что рост ВВП автоматически приближает к всеобщему счастью, то как объяснить тот факт, что в период с 2000 по 2008 г. естественная убыль населения (разница между родившимися и умершими) оказалась более чем на миллион человек больше, чем за предыдущие восемь лет экономической катастрофы, а население страны сократилось на 3,6 млн человек против 2,3 млн в предшествующее восьмилетие? Наконец, как объяснить то, что превышение докризисного уровня ВВП на 18% произошло в условиях, когда объемы производства промышленной и сельскохозяйственной продукции
к 2008 г. оказались примерно на 15% ниже уровня 1991 г., в том числе обрабатывающих производств — на 17%, а объем строительных работ — на 8%?
ВСПОМИНАЕМ МАТЧАСТЬ
Чтобы ответить на эти вопросы, вспомним, как определяется размер ВВП. Этот показатель был предложен в 1934 г. эмигрировавшим из России американским экономистом Саймоном Кузнецом, получившим в 1971-м Нобелевскую премию по экономике за «эмпирически обоснованное толкование экономического роста, приведшее к новому, более глубокому пониманию экономических и социальных структур, и процесса развития». Пусть простят профессионалы от статистики за огрубленность, но, оставляя в стороне тонкости счета, в житейском смысле — это сумма цен всех произведенных продуктов и оказанных услуг в течении определенного промежутка времени, потребленных внутри страны и проданных за рубеж. Отдельную проблему составляет учет продуктов и услуг, производимых в теневом секторе экономики, и тех, что не получают денежного выражения (например, вы своими силами произвели ремонт автомобиля). Для обеспечения сопоставимости ВВП в разные годы его величина корректируется с учетом изменения цен в сравниваемые периоды (получаем ВВП в сопоставимых ценах).
В 2008 году была создана комиссия по измерению экономики
Создание Комиссии было вызвано тем, что, несмотря на высокие темпы роста мировой экономики, измеряемые в динамике ВВП, и опирающиеся на них радужные прогнозы, «неожиданно» наступил масштабный финансово-экономический кризис.
За счет чего был обеспечен высокий темп роста ВВП в 2000–2008 гг.? Минэкономразвития и в тот период, и позже справедливо отмечало, что не менее половины прироста ВВП обеспечивалось высокими темпами прироста экспортных нефтегазовых доходов. Позже падение ВВП в 2009 г. и последующее замедление его роста с перерастанием в падение
в 2015–2016 гг. объяснялось сокращением этих доходов. Ныне надежды на более высокий темп прироста ВВП опять связываются с тем, что цена на экспортируемую нефть окажется не 40 долларов за баррель, как предполагалось, а около 50.
Все это написано для того, чтобы читатель (не экономист) уразумел: величина ВВП, темп его прироста и даже объем ВВП на душу населения показывают важные вещи, прежде всего, динамику экономической активности в стране. Конечно, эти величины в определенной степени отражают и величину реального национального богатства и реального благосостояния граждан. Но только в определенной степени, если угодно — косвенно. Так, при падении ВВП в 2009 г. на 7,8% благодаря принятым государством мерам реально располагаемые денежные доходы населения не только не снизились, но даже выросли на 3%. В то же время в 2011 г., когда прирост ВВП составил 4,3%, реально располагаемые денежные доходы возросли только на 0,5%. В нынешний кризис при падении ВВП в 2015 г. на 2,8% реальные денежные доходы сократились на 3,2%, а в 2016 г. при сокращении ВВП только на 0,2% эти доходы упали сразу почти на 6%. Ни темпы прироста ВВП, ни его абсолютная величина ничего не скажут о том, какие конкретно продукты и услуги были произведены, как они были распределены и использованы, в общем, насколько стало лучше в материальном, культурном и безопасном смысле жить населению страны, как в целом, так и составляющим это население социальным группам, и каковы дальнейшие перспективы в этой области. Для того чтобы это знать, надо представлять, за счет каких источников создается ВВП, какова технологическая структура производства и состав производимых продукции и услуг, как обстоят дела с занятостью, условиями и содержанием труда и как распределяются доходы и собственность населения, какова экологическая обстановка в стране и состояние ее природных ресурсов и т.д. и т.п.
ВВП НЕ ДАЁТ РЕАЛЬНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ ЭКОНОМИКЕ
В начале 2008 г. по инициативе тогдашнего президента Франции была создана — под руководством нобелевских лауреатов по экономике Джона Стиглица и Амартия Сена и профессора Жан-Поля Фитусси — Комиссия по измерению эффективности экономики и социального прогресса, в которую также вошли многие известные экономисты, работающие по разные стороны Атлантики. Создание Комиссии было вызвано тем, что, несмотря на высокие темпы роста мировой экономики, измеряемые в динамике ВВП, и опирающиеся на них радужные прогнозы, «неожиданно» наступил масштабный финансово-экономический кризис. В докладе был сделан однозначный вывод, что фетишизирование ВВП, подчинение экономической политики его росту не дает реального представления о состоянии экономики и, следовательно, не только не поведет общество к благосостоянию, но и грозит негативными последствиями для его будущего. Кстати, об этом предупреждал и «конструктор» показателя ВВП Кузнец, неоднократно отмечавший несостоятельность отождествления роста ВВП с ростом экономического и социального благосостояния.
Представляется, что нынешние составители прогнозов, планов, программ экономического роста страны во главу угла должны ставить именно конечные цели, продвижение к которым и будет означать устойчивый рост благосостояния страны и ее граждан. Это — показатели продолжительности жизни, обеспечения достойных условий и содержания труда, позволяющие наращивать производство конкурентоспособной продукции, решения жилищной проблемы, получения образования и расширения возможностей доступа к культурным ценностям, преодоление избыточной бедности и дифференциации доходов, сохранения и улучшения состояния природной среды, био- и природных ресурсов и, конечно, безопасности в самом широком смысле. Определив параметры этих (далеко не полно перечисленных) целей, исходя из имеющихся ресурсов, можно будет определить этапы (сроки) движения к ним и продумать экономические и организационные меры (механизмы), обеспечивающие движение в заданном направлении. Выраженное в ценовых параметрах движение и определит динамику ВВП. При ином подходе, когда во главу угла ставится рост ВВП, необходимость тех или иных мероприятий, их очередность будут определяться не тем, как они влияют на благосостояние общества, а, прежде всего, тем, какой вклад они внесут в повышение темпов роста ВВП. Так, мы часто слышим, что вложения в образование и науку дают большой эффект для роста ВВП. Но нелишне задать вопрос: когда этот эффект проявится? Через год? Через два? Понятно, что отдача от этих вложений, выраженная в росте ВВП, будет получена в более длительной перспективе. Но если главным становится немедленное увеличение ВВП, то расходы на эти цели будут выглядеть как вычет из всегда ограниченных ресурсов, а значит, неминуемо подвергнутся сокращению (секвестированию). Именно такой подход мы видим в последнем (ноябрь 2016 г.) прогнозе Минэкономразвития до 2019 г., в котором увеличение темпов роста ВВП до уровня среднемировых (так называемый целевой вариант) «предполагает сдерживание в первые годы прогнозного периода роста расходов на потребление, социальных обязательств государства». Может, так оно и произойдет. Но что будет потом, за пределами 2019 г.? Мы это уже проходили, когда ради высоких темпов роста ныне живущим предлагалось «затянуть пояса». Известно, чем это кончилось — крахом советской экономики.
Вообще для ускоренного роста ВВП можно предложить простой рецепт. Пусть сознательные жены сознательных членов партий, представленных в обеих палатах Федерального Собрания, государственных и муниципальных служащих и всех тех, включая экономических обозревателей, кто по долгу службы или внутреннему убеждению отождествляет рост ВВП с приближением к всеобщему счастью, немедленно зарегистрируют себя в качестве индивидуальных предпринимателей по оказанию бытовых услуг. Во-первых, сразу можно будет отчитаться о резком росте малого бизнеса. Во-вторых, сознательные мужья теперь будут не просто отдавать своим женам свою зарплату и прочие доходы, а оплачивать им те самые бытовые услуги, которые жены, как правило, оказывают в семье (прейскурант цен, или как сейчас принято говорить — «прайс-лист», на любую из этих услуг можно найти в интернете). Надо ли говорить, как сразу увеличится ВВП страны? Правда, ни на одну тарелку борща больше в стране произведено не будет. Но это уже не столь важно, коль решена задача роста ВВП.
50 лет назад вышла книга широко известного и почитаемого в мировом экономическом сообществе Джона Кеннета Гелбрейта «Новое индустриальное общество». В ней он, в частности, писал, что валовые (объемные) стоимостные показатели (в то время ими были национальный доход и валовый национальный продукт) являются для тех, кто занят формированием экономической политики «единственным мерилом социальных достижений. Таков современный критерий добра и зла. Предполагается, что святой Петр задает тому, кто стучится в ворота рая, лишь один вопрос: что ты сделал для увеличения валового национального продукта?». Неужели рост экономической грамотности за прошедшие годы заключается лишь в замене в вопросе святого Петра слова «национальный» на «внутренний»?
Конечно наращивание ВВП темпами выше среднемировых для нашей страны — жизненная необходимость. Однако, если это наращивание будет следствием роста цен на наш энергосырьевой экспорт, наращивания выпуска устаревшей продукции, действий, подрывающих перспективы устойчивого развития страны, и т.п., то — что бы ни показывала статистика — для страны это будет отрицательный результат. Нам необходим рост ВВП как результат роста конкурентоспособности экономики и благосостояния граждан, преодоления избыточной социально-экономической дифференциации населения и регионов и всего того, что ведет к росту числа счастливых людей, гордящихся своей страной.
