Сергей Глазьев,
член Коллегии министров по интеграции и макроэкономике Российской экономической комиссии, председатель научного совета РАН по комплексным проблемам Евразийской экономической интеграции, модернизации, конкурентоспособности и устойчивого развития, академик РАН, вице-президент ВЭО России
Предмет моего доклада – это переход к новой системе международных экономических отношений. И важнейший аспект этого перехода – отказ от нынешних резервных валют МВФ, переход на расчеты в национальных валютах, использование цифровых инструментов, разработка подходов к введению новой международной расчетной валюты, возможно, для стран БРИКС для начала. Все это касается новой системы отношений, которую мы называем «новый мирохозяйственный уклад».
В современном мире происходят сегодня две революции.
Технологическая революция, связанная со сменой технологических укладов, пронизывает всю экономику и позволяет выйти на качественно более эффективный уровень производства на основе нано-, биоинженерных, информационно-коммуникационных, аддитивных, цифровых технологий. Современные события в мире подстегивают эту технологическую революцию. В частности, кампания по борьбе с парниковыми газами стимулирует развитие возобновляемых источников энергии, и я бы рассматривал ее исключительно с точки зрения стимулирования внедрения новых технологий в энергетике, более чистых, более экологичных.
Хотя претензия адептов Парижского соглашения навязать всему миру углеродный налог не относится к этой теме. Это уже, как у нас говорят, от лукавого, то есть это не имеет научного обоснования. И хотя в целом переход к более экологичным производствам – это часть технологической революции, борьба с углекислым газом – это что-то из сферы ненаучного абсурда, потому что парниковый газ не является вредным, и наши исследования показывают, что главной причиной глобального потепления является изменение оси наклона Земли, и никакая борьба с парниковыми газами ничего нам не даст. Это попытки западных стран, по сути, ввести налог на развитие на страны юга, отрезать страны юга от дешевых энергоносителей. Но это тема специального обсуждения, я не буду на ней останавливаться.
Хочу отметить, что мы сегодня одновременно переходим к новому технологическому укладу и к новому мирохозяйственному укладу. Смена технологических укладов происходит раз в 50 лет, а смена мирохозяйственных укладов происходит раз в 100 лет. Раз в 100 лет меняется система производственных отношений, система мирохозяйственных связей, меняется валютная система. И этот процесс, к сожалению, сопровождается мировыми войнами. И та гибридная мировая война, которую мы наблюдаем сейчас, полностью объясняется этой теорией – теорией смены мирохозяйственных укладов.
Были шансы избежать эскалации мировой гибридной войны. К сожалению, многие возможности были упущены. Но, тем не менее, мы сегодня должны говорить о том, что эскалация международной напряженности – это прежде всего попытки США и союзников удержать глобальную гегемонию. Смысл этой гибридной войны – сохранение статус-кво, ничего не менять, сохранить доллар в качестве мировой валюты, ограничить развитие других стран, заблокировать развитие Китая. И насколько нам известно, стратегия США заключается в том, что для удержания своей гегемонии они хаотизируют страны, которые они не контролируют. Эта стратегия имеет несколько фаз. Первая фаза – это задача создания условий для войны в Европе, в полном соответствии с планом Бжезинского. Украина превращена в нацистское государство, которое спровоцировало войну на территории Европы. Второй шаг тоже по плану Бжезинского – оторвать Европу от России, что уже сделано. Третий шаг – устроить в России революцию, что они не смогли сделать и не смогут, поэтому этот план США захлебнулся. На четвертом этапе они планируют уничтожить Иран и на пятом этапе – изолировать Китай. Американские идеологи гибридной войны прямо говорят, что их целью является создание голода в Китае путем изоляции Китая от мировых рынков, установления контроля за Россией, уничтожения Ирана и блокирования морских путей торговли Китая. И, конечно, это подрыв всей инициативы «Один пояс – один путь». Этот план нереален, он не будет выполнен, но просто я хочу, чтобы вы понимали, в чем американская стратегия. Это стратегия не реализуемая. Поэтому 10 лет, когда я писал о сценариях гибридной войны, то назвал книгу «Последняя мировая война. США начинает и проигрывает».
Эта логика длинных циклов повторяется уже 5 раз, в пятый раз происходит смена мирохозяйственных укладов, каждый раз это мировая война, но каждый раз старый лидер теряет свое доминирование в результате организованной им войны, и центр мировой экономики смещается в другое место, где достигается более эффективное управление производством.
Другое место нам известно – это Китай и другие страны Юго-Восточной Азии. Мы видим, что система управления, которая сформирована в Китае и во многом повторяется в Индии на другой идеологической основе, в странах АСЕАН, совершенно по-другому ставит задачу управления развитием экономики – не так, как это делают в Вашингтоне, через Международный валютный фонд и Мировой банк, а исходя из целей повышения благосостояния общества, роста производства, повышения эффективности. И, соответственно, совершенно другие задачи стоят перед макроэкономической политикой, которая обеспечивает Китаю потрясающий экономический рост.
Главной задачей денежно-кредитной политики является не таргетирование инфляции, как в России и в других периферийных по отношению к Западу странах макроэкономики, а стимулирование инвестиционной активности. Главный смысл денежной политики – это стимулирование инвестиций, то, что, как мы видим, блестяще реализовано в Китае.
Главные задачи налогово-бюджетной политики:
гармонизация интересов и создание условий для наращивания инноваций;
контроль за структурой цен; недопущение спекуляций;
активная промышленная политика;
мощное использование институтов развития, которые получают прямую поддержку государства для стимулирования инвестиций;
учет прав трудящихся и опережающий рост заработной платы, обеспечение справедливой оплаты труда;
бережное отношение к природе, создание системы жесткого контроля за загрязнением окружающей среды, с целевым использованием платежей за загрязнение окружающей среды в целях ее очищения;
в целом ориентация всей системы государственного управления на развитие экономики.
Такова сущность, можно сказать, Пекинского консенсуса или, как мы говорим, системы управления в новом мирохозяйственном укладе, которая обеспечивает опережающий экономический рост.
Большое значение в системе управления в новом мирохозяйственном укладе имеет возрождение нравственных императивов. Государство требует высокой этики деловых отношений, оно обеспечивает гармонизацию интересов разных социальных групп вокруг главного критерия – роста общественного благосостояния. Государство наказывает и бизнесменов, и граждан за неэтичное поведение. В этом смысле система социального кредита, которая реализуется в Китае – это важное направление формирования новой системы управления.
Мы тоже ведем работу по формированию нравственных принципов в экономической деятельности. Всемирный русский народный собор 20 лет назад принял свод нравственных принципов хозяйствования. И наша работа по сопоставлению тех ценностей, которые реализуются в Азии, и тех ценностей, которые формируют у нас общество, говорит о том, что они совпадают в основном. Государство здесь остается правовым, это государство развития, государство, которое защищает права граждан, социальное государство. То есть государство удерживает все те достижения, которые были ранее реализованы, и дополняет их нравственными императивами и задачами развития.
Ядро нового мирохозяйственного уклада уже сформировалось. Уже сейчас Китай, Индия, страны Юго-Восточной Азии совокупно имеют больше объем производства, чем страны Запада. Темпы роста у них в 3–4 раза выше. Нет никаких сомнений, что к концу этого десятилетия центр мировой экономики окончательно переместится в Юго-Восточную Азию. И последние события в Европейском Союзе, США – это касается инфляции, рецессии в Европе, социальных проблем в США, которые становятся уже политическими – доказывают, что старый центр мировой экономики на глазах разваливается, как и было предсказано в нашей теории 20 лет назад. То есть теория длинных циклов, с которой я начал свое выступление, работает. Все, что мы прогнозировали 20 лет назад и особенно 10 лет назад, полностью реализовано сейчас. Исходя из этого мы можем говорить о том, что рекомендации, которые мы на основе этих закономерностей обосновываем, выдвигаем, заслуживают внимания.
Прежде всего меняется общий принцип организации международных экономических отношений. Китайская инициатива «Один пояс – один путь» – это великолепный пример нового подхода к международным экономическим отношениям. Главным в международном сотрудничестве становится не либерализация торговли, не либерализация валютного регулирования, а совместные инвестиции. Совместные инвестиции – это ядро новой системы сотрудничества. И китайская инициатива, которая предлагает всем желающим странам объединить свои усилия вокруг совместных инвестиционных проектов – это великолепный пример перехода к новой системе мировых экономических отношений, где нас уже не интересует, либерализована где-то торговля или нет, либерализовано валютное регулирование по счету капитала или нет. Кстати, во всех странах ядра нового мирохозяйственного уклада, и в Китае, и в Индии, и во многих других странах АСЕАН, в других странах Юго-Восточной Азии нет либерализации движения капитала в системе валютного регулирования. Это очень важный момент. Потому что если мы хотим иметь дешевые длинные кредиты, мы не можем либерализовывать трансграничное движение капитала. Здесь валютный фонд является архаичным инструментом отстаивания интересов американских спекулянтов.
Мы в Евразийском экономическом союзе активно занимаемся сопряжением нашей системы регулирования с инициативой «Один пояс – один путь». Мы видим в этом стержень формирования большого евразийского партнёрства, о котором говорит Президент Путин. Учитывая, что страны ядра нового мирохозяйственного уклада не собираются либерализовывать трансграничное движение капитала, мы должны задуматься о гармонизации систем валютного регулирования. Речь идет о создании условий для расчетов в национальных валютах, о чем здесь уже говорилось, об обмене кредитно-валютными свопами, о создании новой инфраструктуры работы в национальных валютах, в том числе с использованием современных цифровых технологий. Важный вопрос – интеграция банковских систем. Вы знаете, сейчас и в Китае, и в России действуют свои инфраструктуры платежно-расчетных отношений, свои системы обмена банковской информацией, которые полностью заменяют SWIFT, но, тем не менее, из-за санкций банки сейчас неохотно идут на реализацию прямых корреспондентских отношений. Нам нужно думать о создании, может быть, специализированных банков, которые не будут бояться санкций, шире использовать цифровые технологии. Или вообще обходиться без банков в платежно-расчетном взаимодействии. Все это предмет нашей совместной работы, на которой, мне кажется, нужно сосредоточить внимание.
Запуск цифровых версий национальных валют. Я думаю, что мы уже готовы к тому, чтобы запустить пилотный проект, может быть, в двухсторонних отношениях с Китаем, может быть, в рамках БРИКС, где Россия сейчас председатель, для того, чтобы отработать этот новый валютный цифровой инструмент, который позволит не только устранить риски санкций, но и резко удешевить расчеты. Я должен сказать, что та система платежей и расчетов, которую предлагают наши коллеги, будет в 10 раз дешевле, чем у банков.
Очень важный вопрос – создание безопасного кибер-пространства, особенно если мы идем на создание цифрового валютного инструмента. Вы знаете, что Российская Федерация настойчиво предлагает подписать международную конвенцию об информационной безопасности, работа ведется уже в течение многих лет, есть международная группа, но договориться с США о подписании такой конвенции не получается. Поэтому нам необходимо создавать свою систему правового регулирования, которая бы предусматривала, что страны, которые берут на себя обязательства в борьбе с кибер-терроризмом и гарантируют, что их информационные технологии не используются для целей терроризма, шпионажа и прочего, заключают между собой договор об общем информационно-технологическом пространстве, который предусматривает, что те страны, которые не присоединяются к этому договору, подвергаются эмбарго по отношению к импорту их информационных технологий.
Я думаю, мы все знаем, насколько серьезно Китай охраняет свое кибернетическое пространство, Россия сейчас делает шаги по обеспечению суверенитета и в информационных технологиях, и в программном обеспечении. Я думаю, что мы уже достаточно сильны вместе для того, чтобы создать пространство, автономное от других агрессивных стран, которые пытаются принудить нас делать то, что им хочется, в том числе методами кибер-терроризма и информационного шпионажа. Мы могли бы обойтись без них. Я думаю, в Китае мощный информационно-технологический сектор, у России свои традиции и свой мощный сектор и программного продукта, и информационных систем, особенно в сфере стратегической безопасности. Мы могли бы включить в эту систему Индию, которая имеет свои достоинства в IT-секторе. То есть мы в Азии можем создать режим информационной безопасности, который позволил бы нам отделиться от стран, которые навязывают свои технологии и используют их в противоправных целях. Это очень важный момент для создания безопасной в том числе валютно-финансовой архитектуры.
Наконец, новая валютно-финансовая архитектура с мировой расчетной валютой, с особенными обязательствами в приеме цифровых валют, с суверенитетом всех стран по валютному регулированию – более разнообразная, более гибкая и более удобная, чем то, что мы имеем сегодня.
И, конечно, в основе нашего сотрудничества должны лежать крупные инфраструктурные проекты. Мы многократно с вами обсуждали «Один пояс – один путь». Это прекрасная инициатива, которая дополняется инвестиционными проектами в развитии инфраструктуры в Евразийском экономическом союзе. У нас выбраны приоритетные железнодорожные, автомобильные маршруты, запущена система агроэкспресса для быстрой доставки скоропортящихся грузов, бурно растет оборот контейнерных перевозок с Китаем, запускается Северный морской путь. В общем, мы здесь ведем большую работу, и это тоже наш вклад в создание нового мирохозяйственного уклада.
И общая система ценностей. Это те ценности, которые в Азии сейчас одобрены экспертным сообществом. Мы к добавляем наши ценности, которые им не противоречат.
