Андрей Клепач,
член Правления ВЭО России, главный экономист Внешэкономбанка, заведующий кафедрой макроэкономической политики и стратегического управления экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, заслуженный экономист РФ
Мы говорим об опережающем развитии Евразийского союза и применительно к России, об опережающем развитии нашей экономики по сравнению с мировой. Тем не менее фактом является то, что мы значительно отстаем всю вторую половину двухтысячных годов. В соответствии с существующими прогнозами тенденция отставания от роста мировой экономики сохранится и на среднесрочную перспективу, если не менять модели развития ни на уровне стран, ни на уровне той модели интеграции, которая у нас сложилась.
При этом есть и важный момент. Несмотря на это отставание, все-таки модель интеграции и определенные структурные особенности дали нам в условиях кризиса 2020 года большую устойчивость. Спад экономики в прошлом ковидном году в странах ЕАЭС в целом был несколько меньше, чем мировой, — 2,9%, против 3,3% мировой экономики, и в 2 с лишним раза меньше, чем в Евросоюзе. Глубина спада — это не столько вопрос эффективности политики, сколько результат жесткости карантинных локдаунов и разной структуры экономики.
Хотя российская экономика в начале 2021 года начала быстро восстанавливаться, она отстает от темпов подъема мировой экономики в целом и даже экономики США. Без новых преобразований и модификации бюджетного правила развиваться быстрее мировой экономики мы не сможем.
Можно выделить несколько развилок или сценариев в перспективах интеграции. Страны — члены ЕАЭС инициируют проекты, которые могут иметь большой экономический и интеграционный эффект. Это пилотные проекты по применению цифровых технологий, связанных с отслеживанием товаров, таможенным регулированием, движением людей через границы (антиковидный цифровой паспорт для взаимных поездок). Но возникает вопрос, как изменится облик самого Евразийского качества интеграции? Один сценарий — это «замораживание» нынешнего состояния при продвижении по отдельным направлениям: например, по тем же цифровым технологиям. Второй путь, это экстенсивное расширение за счет новых участников. Идут переговоры с Таджикистаном, Узбекистаном о возможном вступлении в ЕАЭС. Здесь важен даже не собственно вопрос, войдут они когда-нибудь или не войдут в Евразийский союз, а вопрос характера присоединения — как наблюдателя, полноправного или ассоциированного члена, формат которого еще предстоит выработать, используя опыт Евросоюза.
Третий путь — это изменение качества не только рынков товаров и капитала, но и самих наднациональных институтов, расширение полномочий Евразийской комиссии, создание структурных фондов для преодоления отсталости ряда стран и поддержки совместных проектов и программ в сферах науки, технологий, транспортной инфраструктуры и здравоохранения.
Евразийский проект России, Казахстана и других стран-участниц — это не единственный проект на евразийском пространстве. Китай с проектом «Пути и пояса» и проектом транстихоокеанского партнерства развивает достаточно динамично
и мощно свой собственный евразийский проект. Он выступает уже не только как инвестор и привлекательный рынок, а как страна — идеолог развития, продвигающая с идеей сообщества стран общей судьбы свою модель совместного сотрудничества. Идейная основа важнее, чем объем китайских инвестиций. Если Россия хочет выступать в качестве лидера, ей надо иметь свой привлекательный проект обустройства Евразии.
Можно сравнить инвестиции Китая в Казахстан, в Кыргызстан. Они несопоставимы с тем, что мы инвестируем друг в друга. Есть восточное партнерство Евросоюза, хотя, правда, им сейчас меньше до нас, чем было раньше, но тем не менее ряд стран Евразийского союза там участвуют, а их вовлеченность в европейский рынок усиливается, как и в экономику Китая. В какой-то мере можно говорить и о проекте Турции по культурной, политической и экономической реинтеграции тюркоязычных стран и территорий бывшей Османской империи.
Формируется конкуренция евразийских проектов. Россия может выступать лидером не только потому, что она самая крупная и территориально,и экономически, и в военном отношении держава номер один на постсоветском пространстве, но потому, что она могла и может генерировать идеи,объединяющие людей и государства, отвечающие на их внутренние и внешние вызовы. В этом же была и сила Советского Союза. Ценностное содержание интеграции предполагает, что страны не просто наращивают взаимную торговлю, но и помогают друг другу решать вопросы развития и формирования социально устойчивых и суверенных обществ. Одной из таких конкретных идей или задач может стать проект Большого евразийского партнерства как пространства соразвития и равноправного сотрудничества при его реальном наполнении. Центром консолидации «Большой Евразии» могла бы стать ШОС при ее трансформации из организации по безопасности и сотрудничеству в мощный многоуровневый экономический союз, включив в ее состав Иран, Монголию. Она может быть более рабочим и структурированным интеграционным объединением в будущем, чем БРИКС или Транстихоокеанское партнерство.
ФОРМИРУЕТСЯ КОНКУРЕНЦИЯ ЕВРАЗИЙСКИХ ПРОЕКТОВ
— Россия может выступать лидером не только в силу размера территории и экономики, но и в силу возможности генериро-вать идеи, объединяющие людей и государства,отвечающие на вызовы
Экономическая мощь решает многое, но не все. Китай и Евросоюз многократно превосходят Россию и ЕАЭС по объему ВВП и населения. В то же время у России есть свои формы влияния и сотрудничества, которые пока используются слабо.
В ковидный год мы увидели, что, несмотря на все проблемы, у нас есть огромное пространство не только для экономического сотрудничества и даже не только для цифрового, а сотрудничества в той же области медицины. В свое время принималось решение (но, как и многие, оно было не реализовано) по созданию центра медицинских технологий в рамках Евразийского союза. Россия все-таки созданием вакцин и передачей их в ряд стран Евразийского союза, в другие страны показала, что у нас есть огромный, на самом деле, потенциал для того, чтобы передавать знания, передавать технологии, и ценность этого может быть больше, чем потери и приобретения от изменений во взаимной торговле. Правда, мы больше поставляем вакцины в дальнее, чем в ближнее зарубежье, что вряд ли работает на укрепление нашего единства.
Огромный интегрирующий потенциал заключается в инфраструктурном проекте ВСМ «Большая Евразия», несопоставимом с проектам ВСМ Москва — Санкт-Петербург. Речь идет о соединении ВСМ Китая и Европы через Россию, что создало бы единую систему протяженностью 50 000 км. По России надо проложить около 3000 км высокоскоростных железнодорожных путей. Это не только создало бы короткий путь товаров из Китая в Европу, но и сформировало бы новую систему логистики по скоростному движению товаров с высокой добавленной стоимостью в Евразии и разделении потоков пассажирских поездов и тяжелых грузовых составов. В этом году 31 мая исполняется 130 лет с момента начала строительства Транссиба. Было бы символично, если бы было принято столь же историческое решение по новому трансевразийскому пути. Пока такой стратегической смелости, несмотря на почти 12-летние обсуждения, не появилось. Есть надежда, что после запуска проекта ВСМ Москва — Казань она станет началом трансевразийского скоростного пути через Екатеринбург, Астану в Китай (Урумчи) и, с другой стороны, от Москвы через Минск, Варшаву до Берлина.
Пока же в ЕАЭС почти нет совместных инфраструктурных проектов, которые были бы нужны и полезны для нескольких стран. Исключением является проект строительства АЭС в Белоруссии и развитие космодрома Байтерек. Есть проекты России по ГЛОНАСС, а также новый проект «Сфера»по спутниковым системам навигации, интернета и связи, дистанционного зондирования Земли, который мог стать проектом международного сотрудничества. Это касается и сотрудничества в других космических сервисах, по картографированию (где есть опыт взаимодействия с Белоруссией), по автодате.
Совместным инфраструктурным проектом могло бы стать объединение почтовых служб стран ЕАЭС и кооперация в электронной торговле, а также выстраивание совместной системы межстрановых платежей. Переговоры по этим вопросам ведутся или велись, но пока без результата.
Новой площадкой для партнерства может стать и совместная работа по адаптации к климатическим изменениям и вводимому в мире регулированию эмиссии парниковых газов. Страны ЕАЭС с высокой долей экспорта углеводородов и сырьевых товаров с высоким углеродным следом могут понести серьезные потери от планируемых Евросоюзом регуляционных трансграничных мер.
Инфраструктурные, научные и экономические проекты, как бы значимы они ни были, не заменят глубокого открытого человеческого общения. У народов Евразии много общих ценностей, и переплетения исторических судеб со всеми их трагическими и прекрасными страницами. Национальное строительство и самоутверждение, попытка скачком оказаться в западной цивилизации ведет к эрозии этих традиционных ценностей и традиций совместной жизни. Высокая стоимость авиабилетов и ограниченность рейсов становятся дополнительным фактором, ограничивающим межстрановое общение людей. Пример Украины демонстрирует, как можно разорвать даже братские народы и разрушать культурную историческую общность.
Необходимы специальные меры, облегчающие общение между народами Евразии и постсоветсткого пространства: от доступности билетов, поддержки обучения и совместных программ и туризма до диалога культур и их ведущих представителей. У нас все-таки есть общий язык не только английский, но и русский, и сфера совместной культуры, совместных духовных проектов, проектов развития русского языка — они очень важны не только для истории, но чтобы и в медицине, и в технологиях говорить на общем языке, а не только на английском.
Для всех наших соседей большое значение имеет опыт российских реформ, поиск Россией своей модели развития. Это не только выбор между державностью, государственным подходом, и либерализмом и конкуренцией, но и поиск баланса между справедливостью и предпринимательской свободой, солидарностью и неравенством, экономической эффективностью и целями сбережения природы и народонаселения. Успех России в выработке своей устойчивой сбалансированной модели развития, как и ее динамичный экономический рост может быть самым главным стимулом евразийской интеграции.