Суббота, 16 ноября, 2024
ВЭО России

Президент ВЭО представил ноономику в Пекине

5-6 мая 2018 года в Пекинском университете состоялся 2-ой Всемирный конгресс по марксизму – одно из мероприятий Международного Мемориума, посвященного 200-летию со дня рождения Карла Маркса, который проводит Вольное экономическое общество России. В Конгрессе приняла участие делегация ВЭО России под руководством Сергея Дмитриевича Бодрунова, президента ВЭО России.

В состав делегации вошли вице-президент ВЭО России Александр Владимирович Бузгалин и другие члены ВЭО России. В рамках Конгресса Сергей Дмитриевич Бодрунов представил свою новую книгу и концепцию ноономики, перекликающуюся с учением Карла Маркса.

Еще полтора века назад великий ученый предсказал, что с развитием производительных сил человек, «выйдя за пределы материального производства», станет заниматься тем, для чего он на самом деле создан – творчеством. Сегодня же, отметил президент ВЭО, мы наблюдаем рождение качественно нового феномена – нооономики, хозяйственной системы, которая отличается от экономики отсутствием отношений между людьми в процессе материального производства. Пророчество Карла Маркса сбывается.

Новая индустриализация на Урале

Новая индустриализация России: стратегические приоритеты страны и возможности Урала

Межрегиональная организация Санкт-Петербурга и Ленинградской области, Общероссийская общественная организация «Вольное экономическое общество России» и Межрегиональная общественная организация «Уральское отделение ВЭО России», а также Санкт-Петербургский государственный университет и Уральский государственный экономический университет издали коллективную монографию «Новая индустриализация России: стратегические приоритеты страны и возможности Урала».

Коллективная монография обобщает теоретические подходы ученых в части развития теории неоиндустриализации, совершенствования экономической стратегии России, анализа трендов мирового циклического и технико-экономического развития, исследования проблем новой индустриализации в экономическом пространстве Уральского макрорегиона, специфического государственно-образующего типа региона страны.

Особое внимание уделено обоснованию возможности превращения Урала в регион технологического прорыва XXI в.  Данная монография посвящена пониманию сути новой индустриализации как нового явления в экономической науке, а также раскрытию потенциала Уральского макрорегиона, позволяющего принимать решающее участие в переходе региона к новой индустриальной экономике.  Коллективную монографию можно прочитать здесь.

В коллективной монографии представлена статья президента Вольного экономического общества России, директора Института нового индустриального развития имени С.Ю. Витте профессора Сергея Бодрунова «Новая индустриализация: предпосылки и подходы к осуществлению».

Ялтинские тезисы ВЭО России

–ÓÒÒˡ. flÎÚ‡. 19 ‡ÔÂΡ 2018. ¬Ó ‚ÂÏˇ ‚˚ÂÁ‰ÌÓÈ ÒÂ͈ËË " ‡Í‡ˇ ˝ÍÓÌÓÏ˘ÂÒ͇ˇ ÔÓÎËÚË͇ ÌÛÊ̇ –ÓÒÒËË?" ‚ ‡Ï͇ı IV flÎÚËÌÒÍÓ„Ó ÏÂʉÛ̇Ó‰ÌÓ„Ó ˝ÍÓÌÓÏ˘ÂÒÍÓ„Ó ÙÓÛχ ‚ ÀË‚‡‰ËÈÒÍÓÏ ‰‚ÓˆÂ. ¿ÌÚÓÌ ÕÓ‚Ó‰ÂÂÊÍËÌ/ÙÓÚÓıÓÒÚ-‡„ÂÌÚÒÚ‚Ó “¿——

Предложения, сформированные по результатам секции Вольного экономического общества «Какая экономическая политика нужна России?» на Ялтинском экономическом форуме 2018 г.

1.     Восстановление инвестиционной активности

Новая экономическая политика должна быть направлена на активное стимулирование инвестиций со стороны государства.

2.     Национальные проекты как драйвер экономического роста

Развитие инфраструктуры, строительство жилья, эффективность экспорта, модернизация ключевых производств станут драйверами экономического роста. Например, развитие инфраструктуры в ближайшие 6-7 лет способно увеличить темпы экономического роста примерно на 1%. Текущая база 1,5 – 2%, и вот мы уже имеем 3% роста. Для жилья – это еще 0,8%. Эффективность экспорта – еще 0,7%. Таким образом набираются необходимые 5% экономического роста, и даже чуть больше.

3.     Развитие внутреннего рынка

Новая экономическая модель должна быть направлена на развитие внутреннего рынка, поэтому сегодня первостепенная задача – повышение доходов, покупательной способности населения внутри страны.

4.     Поддержка малообеспеченных слоев населения

В России больше трети населения относится к наиболее уязвимым, так называемым малообеспеченным слоям населения. Переход в зону бедности происходит очень быстро – в случае рождения нескольких детей или если один из членов семьи теряет работу. Вопрос в том, какая модель экономического роста позволит сократить численность малообеспеченных слоев населения. Без решения этой задачи мы не получим не только высоких темпов экономического роста, но и другого качества общества.

5.     Увеличение притока капиталов в российскую экономику

Мы – открытая экономика, часть мирового рынка капиталов. Надеемся, что когда-нибудь мы придем к модели, когда приток капитала российского, иностранного станет важным драйвером экономического роста. Сейчас есть возможность привлечения азиатских, китайских, корейских, арабских денег, но это очень сложный процесс, и он не встроен в российскую денежно-финансовую систему. То есть для того чтобы привлекать эти деньги, нужно перестраивать денежную и финансовую систему, создавать систему хеджирования рисков работы в национальных валютах, чем Центральный Банк пока не занимается.

6.     Повышение производительности труда

У нас приоритетная цель – это повышение конкурентоспособности за счет повышения производительности труда.

7.     Развитие «депрессивных» территорий РФ

Необходимо правильно разрабатывать стратегическое территориальное пространственное планирование. Подготовка Стратегии пространственного развития Российской Федерации должна вестись на принципах целостного системно-структурного представления о пространстве страны. В процессе работы необходимо выявление реального пространственного каркаса Российской Федерации, включающего узлы опережающего роста и связи между ними, приоритетное развитие этих узлов и связей, способных вовлечь в свою орбиту так называемые депрессивные территории.

8.     Крым как «инструмент противодействия санкциям»

Если создать российскую государственную внешнеторговую корпорацию, которая будет работать в качестве крымского юридического лица, ей можно вменить исключительное право на ведение экспортно-импортных операций с США по тем товарным позициям, в которых заинтересованы американцы. Группы товаров можно диверсифицировать в зависимости от меняющейся ситуации: это могут быть и природные ресурсы, необходимые американцам, титан, редкие металлы, или наоборот американский экспорт таких товаров, как табак. Создание и работа такой корпорации могла бы, безусловно, позитивно сказаться на крымском бюджете.

9.     Создание криптокластера в Крыму

Крым ограничивают со всех сторон – значит, нужно искать решения, которые дадут возможность выйти из этой сложной ситуации. Поэтому нужны прорывные вещи, связанные с использованием блокчейн-технологий, криптовалют, а именно – создание в Крыму криптокластера.

Digitalization and national security 

Choosing a path. 

Based on the materials of the Free Economic Society (FES) of Russia Abalkin Readings Forum 

Igor Sheremet

Deputy Director of the Russian Foundation for Fundamental Research in Science, Head of the Department of Information Security of the Finance University under the Government of the Russian Federation, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Doctor of Technical Sciences. 

Cybernetic and cyber-kinetic attacks

The new state of the technosphere is based on the global information infrastructure, which in turn is based on the Internet. And this new state is characterized by partial-mesh topology. That is, every person, every technical device has a unique network address from which certain functions can be performed. Software tools utilized by global information infrastructure facilities have a lot of so-called unintentional defects, exploits — errors that were made during the development of huge volumes of software products which are related, one way or another, to the intellectual functions offered by the technosphere. Of course, these exploits can be used by attackers. In addition, those software products and patterns can be converted in advance into software computational and communication tools that form the basis of the Internet.

These exploits are used in different ways to attack information and technological targets. Attacks can be either cybernetic or cyber- kinetic. Cybernetic attacks are aimed at information targets, for instance they can be used to deface websites. And cyber-kinetic attacks target material objects, say, aerial drones, energy infrastructure facilities; that is, information technology is used to disable a drone by causing it to fall and crash into the ground.

By and large, the whole Internet is a bunch of networking activities which are performed by the three largest market players: two US companies (Cisco and Juniper) and a Chinese company (Huawei Technologies). During all these networking activities, operational mines were pre- installed, more than 9,000 of them in the Russian Federation. Percentage-wise, practically the entire information infrastructure of the Internet was controlled by those networking tools. We see there was quite a lot of them in the US, and there was a lot of them in China too. Where necessary, this kind of pre-installed operational mines enabled full control of the web traffic and information/technological attacks whereby information circulating between two network nodes is changed in a certain way by an intermediary. This makes it possible to implement any false management processes.

Financial Cyber Security

In the widest sense, Russia’s financial infrastructure consists of individuals, legal entities and corporate clients. Through client access points, linear operations are performed while banks’ local networks ensure the functioning of automated banking systems and remote access. Naturally, Russia’s financial infrastructure is not isolated, it is incorporated into the global financial infrastructure, based on the well-known SWIFT network.

This infrastructure includes access points to banking services, personal computers, smartphones, card readers, ATMs, automated parking terminals, banks’ software computing environments, servers, cloud architectures, personnel workstations and computing environments administrations as well as networking and global information infrastructure security tools: adapters, switches, routers, cybersecurity tools, etc. All these tools, of course, can contain software patterns for an operational mine, exploits that can be used by attackers. And, unfortunately, it does happen, with the financial segment being the most attacked, the most vulnerable and requiring the most attention.

With all due respect to all other critical infrastructures — cybernetic, industrial, and even military or defense — the intensity of cyberattacks on the financial segment exceeds the intensity of attacks on any other infrastructures by many orders of magnitude. And it is understandable, because it has a lot of money that can be stolen from it.

At present, the market of cybercrime significantly exceeds all other segments. Since around 2007, when the transition to next- generation banking technologies began enabling the use of online services, the intensity and effectiveness of cybercrime have grown significantly.

According to Sberbank, 2% of money was stolen through cyberattacks and 98% through physical, i.e. traditional, methods in 2007. By 2017, only 10 years later, the situation has reversed to the exact opposite. Only 2% of money is stolen through physical methods, and 98% through cyberspace. 

Russian cybercrime, according to Russia’s law enforcement agencies (FSB, Interior Ministry, Interpol), is characterized by the fact that most of the perpetrators are, unfortunately, members of cyber security staff at the banks themselves, who very often prepare and implement these attacks under the guise of external attackers.

The array of threats must be countered by certain measures: 

1. Establishing a unified system for countering cyberattacks.

Such a system, called GosSOPKA (State System for Detection, Prevention and Elimination of the Effects of Computer Attacks) is being created in accordance with a presidential decree. The law on the security of the critical information infrastructure of the Russian Federation, adopted last year, is in operation. Under the leadership of the FSB, with the participation of the Federal Service for Technical and Export Controls, a wide range of activities are being carried out.

2. Banning transit of Russian web traffic through foreign countries.

About 30% of Russia’s web traffic goes through foreign providers. The global information infrastructure is arranged so that information highways pass from Rostov to Saratov via Palermo, for example. In this sense, significant efforts are being made to exclude any configurations that may create conditions for attacks on intra-Russian traffic.

3. Creating decoy systems.

This, in my opinion, is the most promising way that will allow us to control any type of cyberactivity. In such case, the attacker is offered a decoy (a “honey pot” to use a term from American computer slang) and all his subsequent actions are fully controlled without any damage being caused. Moreover, he himself is under control, and certain arrangements can be made for his neutralization, if necessary.

4. Preparing highly trained personnel.

Opening special departments in universities. We already have an information security department, and in my opinion it is quite strong: 9 doctors, 10 candidates of science. Traditionally, the competition for this department is one of the highest at the Financial University. We teach postgraduate students and work closely with consumers of our products, employers and the largest banks, primarily Sberbank.

Creating permanent training fund systems for banking staff. The development in this sphere is extremely fast and dynamic, and it is simply impossible to meet the strict requirements that exist in this sector without constant retraining.

5. Security operations centers.

Such a cybersecurity center was created and has been successfully operating at Sberbank, which is now the largest digital company in the Russian Federation, the world’s 21st largest bank with a capitalization of 11.6 billion dollars. Since the time the center was put into operation in mid-2015, not a single penny has been stolen from correspondent accounts at Sberbank.

Oleg Dukhovnitsky

Head of the Federal Communications Agency, Active State Counselor of the Russian Federation, I class, candidate of technical sciences. 

 

Information Security Infrastructure

The Digital Economy program , approved in last July by the order of the Government, having combined the intellectual resources of high-tech enterprises, research and educational groups, has become one of the most important documents that determine the main vector of the country’s development. One of the main objectives of the Information Security effort is to ensure the unity, stability and security of the information and telecommunications infrastructure of the Russian Federation at all levels.

As regards the program, the Federal Communications Agency is one of the government entities responsible for the implementation of the basics of the Information Infrastructure program.

Certain areas have been highlighted for the development of the entire Information and Computing Tech sector, including:

1) formulating the main provisions for the future development of the Unified Telecommunications Network of the Russian Federation until 2024;

2) developing a general outline for the expansion of communications networks in the Russian Federation;

3) providing broadband Internet access services in population centers with populations of 250 to 500;

4) developing proposals for amending the standards and specifications required for building a 5G satellite networking segment;

5) preparing a general outline for the development of a data storage and processing infrastructure to service the government and corporate sectors as well as other sectors.

The basic principles of ensuring information security include prioritizing the development of up-to-date domestic information and telecommunication technologies, producing hardware and software that can ensure the improvement of national telecommunications networks and enable their connection to global information networks in order to secure the vital interests of the Russian Federation. In this regard, the main emphasis in all the basic efforts undertaken as part of the program, including the Information Security effort, should be placed on import substitution, on measures to support and stimulate the domestic market of telecommunications equipment with a view of gradual import substitution of infrastructure equipment.

Sergey Bodrunov 

President of the FES of Russia, Director of S.Yu. Witter INID 

 

 

Technologies of Trust

Speaking at the Economic Forum in St. Petersburg the President of Russia said that without technologies we will sink to the lower limits of economic development; therefore I would like to reiterate that today we are discussing a topic that is essential to solving many of the problems. The future of the world economy and world development is directly linked to the development of technology. Technologies have become the main resource in the economic struggle. The leaders of the future will be technological leaders. And among technologies, digital technologies are the most important.

Here I would like to make an important point. Usually we consider technologies in relation to the economy. There will come a time when the word “economy” will be forgotten. There will come a time when, thanks to technologies, including digital ones, man, according to Marx, will transcend material production and will emerge into the high tech space that will hopefully exist under his control. In this regard, it is very important to understand what man’s role is.

When we talk about problems of digitalization, problems of technological development as a whole, we must clearly understand that they should be solved with human development in mind because technologies can be applied in different ways. The most striking example is nuclear technology, the same goes for digital technology. I believe that digital technologies have made it possible to promote what we are currently lacking within our society, and not just Russian society: trust. The greater the trust, including in the sphere of economic transactions, the lower the costs, the greater the effect. When we say that 50% of all costs in the banking system are the costs of re-checking the items that pass through the banking system, we understand how much cheaper it would be if the level of trust was higher. Digital technologies allow us to solve such problems more effectively. We have learned about the blockchain, there are other new technologies that help increase the level of trust. In my papers, I call them technologies of trust.

It is important to keep the other side in mind, the human side. If man does not change his consumerist approach, if today’s paradigm of economic development remains intact and if we continue monitoring the percentages of GDP without understanding its properties or inner structure, we will remain on the predatory path. When creating new technologies, we must understand that these technologies should also work towards the development of man and human qualities. As you might remember, Kant said: “The starry heavens above us, the moral law within us.” In order to have the moral law within us, we must understand that this moral law needs support, therefore, technologies should develop alongside the appropriate education and many other institutional changes and approaches to building an economic space.

Цифровизация и нацбезопасность 

В какую сторону двигаться в новой среде? 

По материалам форума ВЭО России «Абалкинские чтения» 

Игорь Шеремет,

заместитель директора Российского фонда фундаментальных исследований по науке, заведующий кафедрой «Информационная безопасность» Финансового университета при Правительстве РФ, член-корреспондент РАН, д. т. н. 

 

Кибернетическое и киберкинетическое воздействие

— Особенность нового состояния техносферы основана на глобальной информационной инфраструктуре, в свою очередь основанной на интернете. И эта особенность — неполносвязность. То есть каждый человек, каждое техническое устройство имеет уникальный сетевой адрес, с помощью которого можно выполнять какие-то функции. В программных средствах объектов глобальной информационной инфраструктуры очень много так называемых непреднамеренных дефектов, эксплойтов — ошибок, которые допускаются при разработке огромных объемов программного обеспечения, с которыми так или иначе связаны все интеллектуальные функции, реализуемые техносферой. Эти эксплойты, естественно, могут использоваться злоумышленниками. Кроме того, как программы, так и схемы могут заблаговременно конвертироваться в программные вычислительно-коммуникационные средства, составляющие основу интернета.

Мировое производство информационно-коммуникативных технологий

составляет 34,4 триллиона долларов,

в 2015 Г. оно уменьшилось на 6%,

а в 2016 — еще на 0,6

Эти предпосылки так или иначе реализуются в форме информационно-технологических воздействий. Их принято делить на кибернетические и киберкинетические. Целью кибернетических являются информационные объекты, скажем, дефейсинг какого-нибудь сайта. А киберкинетические имеют в качестве объекта воздействия материальный объект, скажем, беспилотные летательные аппараты, какие-либо объекты энергетической инфраструктуры, то есть применение информационных технологий для выведения из строя беспилотного летательного аппарата с последующим его падением, разрушением.

Весь интернет по большому счету — это совокупность сетеобразования, которое производят три крупнейших игрока на этом рынке. Это две американские фирмы (Cisco и Juniper) и китайская (Huawei Technologies). Во всех этих сетеобразованиях имели место предустановленные операционные мины, на территории Российской Федерации их было более 9000. Если уж оперировать процентами, то практически вся информационная инфраструктура интернета контролировалась такого рода средствами сетеобразования. Мы видим, что в США их было достаточно много, да и в Китае немало. Такого рода предустановленные операционные мины позволяли при необходимости полностью контролировать трафик, осуществлять информационно-технологические воздействия, когда информация, циркулирующая между двумя субъектами информационной структуры, так или иначе изменяется стоящим посередине субъектом. Это позволяет реализовывать любые процессы ложного управления.

Финансовая кибербезопасность

Финансовая инфраструктура Российской Федерации в самом общем виде — это физические лица, юридические лица и корпоративные клиенты. Через клиентскую точку доступа выполняется линейная операция, а локальные сети банков обеспечивают функционирование такого рода автоматизированных банковских систем и удаленный доступ. Естественно, финансовая инфраструктура Российской Федерации не изолирована, она включена, инкорпорирована в глобальную финансовую инфраструктуру, основой которой является известная всем сеть SWIFT.

Эта инфраструктура включает в себя точки доступа к банковским сервисам, персональные компьютеры, смартфоны, картридеры, банкоматы, паркоматы, программно-вычислительные среды банковских организаций, серверы, облачные архитектуры, рабочие станции персонала и администрацию вычислительных сред, а также средства сетеобразования и защиты глобальной информационной инфраструктуры: адаптеры, коммутаторы, маршрутизаторы, средства кибербезопасности и т. д. Все эти средства, естественно, могут содержать программную схему операционной мины, эксплойты, которые могут использоваться злоумышленниками для воздействий. Так оно, к сожалению, и происходит, причем финансовый сегмент — это наиболее атакуемый, наиболее уязвимый и требующий наибольшего внимания.

При всем уважении ко всем остальным критическим инфраструктурам — и к кибернетической, и к производственной, и даже к военной, оборонной — интенсивность кибератак на финансовый сегмент на много порядков превышает интенсивность атак на все остальные инфраструктуры. И это понятно, потому что здесь есть возможность незаконным путем получить большие деньги.

По данным Сбербанка, в 2007 году 2% денежных средств похищались посредством кибератак и 98% — через материальное пространство, то есть традиционными способами.
В 2017 году, прошло всего лишь 10 лет, ситуация инвертировалась с точностью до наоборот. Только 2% денег крадутся через материальное пространство, 98% — через киберпространство.

Рынок киберпреступности в настоящее время существенно превышает все остальные сегменты. Примерно с 2007 года, когда начался переход на банковские технологии нового поколения, позволяющие использовать онлайн-сервисы, активность и результативность киберпреступности существенно выросла.

Российская киберпреступность, по заключению наших правоохранительных органов (ФСБ, МВД, Интерпола), отличается тем, что активными участниками этих хищений является, к сожалению, персонал кибербезопасности самих банков, который очень часто сам готовит и реализует эти атаки под видом внешних злоумышленников.

Этому массиву угроз противопоставить:

Особое мнение

Георгий Малинецкий,

заведующий отделом моделирования нелинейных процессов Института прикладной математики им. Келдыша РАН, д. ф-м. н., профессор

В 2000 году лауреат Нобелевской премии Ричард Стоун проанализировал, где компьютеры позволили поднять производительность труда, и выяснил, что таких отраслей нет, кроме одной — производство компьютеров. За время развития компьютеров производительность компьютера выросла в 250 миллиардов раз. Ни одна технология не знала ничего похожего. Компьютеры тотально внедрены, но производительность труда упала в 10 раз, то есть компьютеры не дали экономике ничего, — мы переживаем острый кризис производительности…

Мы, по существу, плетемся в хвосте Давосских рекомендаций. Наша цифровая экономика в той программе, которая была опубликована, похожа на морскую свинку — не морская и не свинка, не цифровая и не экономика.

Мне довелось беседовать с Жоресом Ивановичем Алферовым о цифровой экономике. Он очень хорошо сказал: «Абсурдно говорить о какой-то цифровой экономике, не имея элементной базы». По данным журнала «Электроника», мы покупали 60% всей элементной базы до того, как была начата программа импортозамещения. А вот после того, как она была начата, мы начали покупать 90%. Поэтому на самом деле лозунгом цифровой экономики должен быть «Россия делает сама».

1. СОЗДАНИЕ ЕДИНОЙ СИСТЕМЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КИБЕРАТАКАМ

Такая система под названием ГосСОПКА (Государственная система обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак) создается в соответствии с указом президента. Работает закон о безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации, принятый в прошлом году. Под руководством ФСБ при участии Федеральной службы по техническому и экспортному контролю проводится широкий комплекс мероприятий.

2. ЗАПРЕТ ТРАНЗИТА РОССИЙСКОГО ТРАФИКА ЧЕРЕЗ ЗАРУБЕЖНЫЕ СТРАНЫ

Около 30% нашего трафика идет через зарубежных провайдеров. Глобальная информационная инфраструктура устроена так, что информационные магистрали проходят из Ростова в Саратов через Палермо, например. В этом смысле сейчас значительные усилия прилагаются, чтобы исключить такого рода конфигурации, которые создают условия для какого бы то ни было воздействия на внутрироссийский трафик.

3. СОЗДАНИЕ СИСТЕМ ЛОЖНЫХ ОБЪЕКТОВ

Это, на мой взгляд, самый перспективный способ, который позволяет ставить под контроль киберактивность любой природы. В этом случае злоумышленник наводится на ложный объект (для него есть понятие из американского компьютерного сленга — honey pot, то есть «горшочек с медом») — и далее функционирует под полным контролем, не нанося ущерба. Более того, им самим управляют, ставят в такие условия, когда при необходимости он может быть нейтрализован.

4. УСИЛЕННУЮ ПОДГОТОВКУ КАДРОВ

Открытие специальных кафедр в университетах. У нас уже функционирует кафедра информационной безопасности, на мой взгляд, достаточно сильная — 9 докторов, 10 кандидатов наук. Традиционно конкурс на эту кафедру один из самых высоких в Финансовом университете. Мы готовим аспирантов и активно работаем с потребителями нашей продукции, с работодателями, с крупнейшими банками, прежде всего, со Сбербанком.

Создание систем перманентного фонда обучения банковского персонала. Развитие в этой сфере крайне быстрое, динамичное и без постоянной переподготовки соответствовать тем высоким требованиям, которые здесь имеют место быть, просто невозможно.

5. Security operations centers — ЦЕНТРЫ БЕЗОПАСНОСТИ ОПЕРАЦИЙ

Такой центр кибербезопасности создан и успешно функционирует в Сбербанке, который сейчас — крупнейшая цифровая компания Российской Федерации, 21-й банк в мире с капитализацией 11,6 млрд долларов. С момента, когда этот центр был введен в эксплуатацию в середине 2015 года, ни одной копейки ни с одного корреспондентского счета в Сбербанке не пропало.

Олег Духовницкий,

руководитель Федерального агентства связи, действительный государственный советник РФ I класса, к. т. н. 

 

Безопасность информационной инфраструктуры

— Программа «Цифровая экономика», утвержденная распоряжением Правительства в июле прошлого года, объединив интеллектуальные ресурсы представителей высокотехнологичных предприятий, исследовательских и образовательных коллективов, стала одним из важнейших документов, определяющих основной вектор развития страны. Одной из главных целей направления «Информационная безопасность» является обеспечение единства, устойчивости и безопасности информационно-телекоммуникационной инфраструктуры Российской Федерации на всех уровнях информационного пространства.

В рамках данного направления программы Федеральное агентство связи является одним из исполнителей базового направления программы «Информационная инфраструктура».

Обозначены направления для развития всей ИКТ-отрасли мероприятия, среди которых: 

формирование основных положений развития Единой сети электросвязи Российской Федерации на перспективу до 2024 года; разработка генеральной схемы развития сетей связи Российской Федерации; обеспечение функционирования услуги широкополосного доступа к сети Интернет в населенных пунктах с численностью от 250 до 500 человек; разработка предложений по внесению изменений в стандарты и спецификации, необходимые для построения спутникового сегмента сетей 5G; разработка генеральной схемы развития инфраструктуры хранения и обработки данных, включающей государственный и корпоративный сегменты и другие.

К основным принципам обеспечения информационной безопасности относятся приоритетное развитие современных отечественных информационных и телекоммуникационных технологий, производство технических и программных средств, способных обеспечить совершенствование национальных телекоммуникационных сетей и их подключение к глобальным информационным сетям в целях соблюдения жизненно важных интересов Российской Федерации.

В этой связи основной акцент во всех базовых направлениях программы, в том числе
и в «Информационной безопасности», делается на импортозамещение, на мероприятия по поддержке и стимулированию отечественного рынка телекоммуникационного оборудования для постепенного импортозамещения инфраструктурного оборудования.

Сергей Бодрунов,

президент ВЭО России, директор ИНИР им. С.Ю. Витте 

 

 

Технологии доверия

— Президент России на Экономическом форуме в Санкт-Петербурге заявил, что мы без технологий опустимся до низших пределов развития экономики, поэтому я еще раз хотел бы сказать, что сегодня мы обсуждаем тему, которая является основной для решения многих проблем. Будущее мировой экономики, мирового развития прямо сопряжено с развитием технологий. Технологии становятся главным ресурсом в экономической борьбе. Лидеры будущего — технологические. А среди технологий базовое место занимают цифровые технологии.

Риски импорта

Борис Харас,

председатель Союза разработчиков программного обеспечения и информационных технологий в ТЭК

Сегодня все программное обеспечение по оценке и подсчету запасов — американское, и является и де-юре, и де-факто стандартом. Американское программное обеспечение используется в подавляющем большинстве российских нефтегазовых компаний. Доля российских компаний с трудом дотягивает до 10%, и мы сталкиваемся с серьезным сопротивлением при внедрении, при закупках.

Но мы живем в условиях расширения санкций, последние санкции именно в области программного обеспечения были введены с 29 января, и там явно указано ограничение по использованию иностранного программного обеспечения на российских предприятиях.

Что этому противопоставить? Мы считаем, что единственный шанс — это консолидация потребности, которой должно заниматься государство. И для того, чтобы Россия сохраняла свою технологическую независимость, как это ни удивительно и ни странно, необходимо технологическое лидерство России. Это единственное условие, которое позволит России сохранить технологическую независимость.

Здесь я хотел бы остановиться на одном важном моменте. Обычно мы рассматриваем технологии в привязке к экономике. Наступит время, когда слово «экономика» забудут. Наступит время, когда, благодаря технологиям, в том числе и цифровым, человек, по Марксу, выйдет за пределы материального производства, а производство перейдет в технологическое пространство, которое будет существовать под контролем человека, я надеюсь. В этом плане очень важно понимать, какая же роль у человека?

Когда мы говорим о проблемах цифровизации, о проблемах технологического развития в целом, мы должны четко понимать, что их решение должно быть направлено на развитие человека, потому что технологии можно применять по-разному. Наиболее яркий пример — ядерные технологии, то же касается и цифровых. Я считаю, что цифровые технологии позволяют повысить то, чего сегодня так не хватает в развитии нашего общества, не только российского, — доверие. Чем больше доверия, в том числе в экономических транзакциях, тем меньше затрат, тем выше эффект. Когда мы говорим, что в банковской системе 50% всех затрат составляют затраты на перепроверку того, что проходит по банковской системе, мы понимаем, насколько было бы дешевле, если бы уровень доверия был выше. Цифровые технологии позволяют такие проблемы решать более эффективно. Мы знаем блокчейн, появляются другие новые технологии, которые способствуют повышению уровня доверия. В своих работах я их называю технологиями доверия.

Важно иметь в виду и другую сторону — человеческую. Если человек не изменит свой потребительский подход, если сохранится сегодняшняя парадигма развития экономики, когда мы следим за процентами ВВП, не разбираясь в его качестве,

в структуре, мы останемся на хищническом пути. Создавая новые технологии, мы должны понимать, что эти технологии обязаны работать также и на развитие человека, его человеческих качеств. Помните, Кант говорил: «Звездное небо — над нами, нравственный закон — внутри нас». Чтобы был нравственный закон внутри нас, надо понимать, что этому нравственному закону нужна поддержка, поэтому технологии должны развиваться при соответствующем образовании, многих других институциональных изменениях и подходах к построению экономического пространства.

Татьяна Ершова,

директор Национального центра цифровой экономики МГУ
им. М.В. Ломоносова 

 

— Доверие — один из ключевых факторов развития цифровой экономики. Нецифровые факторы настолько важны, что без них никакая цифровая экономика никогда развиваться не будет. А это — госполитика и стратегическое планирование, это лидерство и институты, это законодательство, регулирование и стандарты, это человеческий капитал, НИОКР и инновации, это бизнес-среда. И наконец — не последнее по значению, просто последнее в ряду моего перечисления, — доверие и безопасность цифровой экономики.

Реально нужные кадры

Сергей Федоров,

председатель Правления Ассоциации промышленников и предпринимателей Санкт-Петербурга, к. т. н., член Правления ВЭО России

Господин Никифоров (министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Николай Никифоров. — Прим. ред.) сказал, что нужно количество программистов увеличить в два раза. Не нужно, потому что все элементарные программы будут писать системы искусственного интеллекта. Нужны будут уникальные носители этих программных знаний, а просто миллион программистов будет никому не нужен. Когда это говорит человек, который обязан разрабатывать системы искусственного интеллекта и цифровизации нашей экономики, я говорю, что в кадровой политике у нас не все в порядке.

Повышение доверия граждан и бизнеса к цифровым технологиям — это и обеспечение неприкосновенности частной жизни при работе в онлайн-режиме и освоение способов ее защиты, это и преодоление препятствий для эффективного использования документов и осуществление сделок в электронной форме, это и защита пользовательских данных и прав потребителей, и защита от пресловутого спама и развитие безопасных и надежных приложений.

В Женевской декларации принципов ООН, принятой 12 декабря 2003 года, было записано, что необходимо формировать и развивать, внедрять глобальную культуру кибербезопасности в сотрудничестве со всеми заинтересованными сторонами и компетентными международными организациями.

И, безусловно, необходимо опираться на расширяющееся международное сотрудничество.

В 2007 году Международным союзом электросвязи была принята глобальная программа кибербезопасности, которая закрепляет правовые, технические и процедурные меры, организационные структуры, создание потенциала — имеется в виду использование методов киберзащиты — и международное сотрудничество. В 2008 году была принята концепция сотрудничества государств — участников СНГ в сфере обеспечения информационной безопасности. Государства — члены ШОС в 2015 году внесли в качестве официального документа ООН «Правила поведения в области обеспечения международной информационной безопасности». Россия подготовила в 2016 году и уже внесла в ООН проект конвенции о сотрудничестве в сфере противодействия информационной преступности. И там одним из важных положений является исключение возможности вмешательства спецслужб третьих стран в чужие компьютерные системы и отдельной статьей описывается механизм защиты суверенитета.

В прошлом году Всемирный банк при участии российских экспертов произвел оценку того, как обстоят дела в России по параметру «доверие и безопасность». Общая оценка хорошая, тем не менее отмечается, что недостаточно внимания уделяется участию населения в цифровых процессах, люди остаются отстраненными от решения этих проблем, и это создает угрозу информационной безопасности из-за отсутствия элементарной грамотности.

В программе «Цифровая экономика» поставлена крупная задача — обеспечение технической, организационной и правовой защиты личности, бизнеса
и государственных интересов при взаимодействии в условиях цифровой экономики. То есть личность, бизнес и государственные интересы — они уже достаточно комплексно представлены.

Нужны целенаправленные усилия правительства по повышению уровня осведомленности и понимания киберугроз обществом.

ТОП-10 мирового индекса кибербезопасности (GCI) 2017

Страна-член Баллы Место в мире
Сингапур 0,925 1
США 0,919 2
Малайзия 0,893 3
Оман 0,871 4
Эстония 0,846 5
Маврикий 0,830 6
Автралия 0,824 7
Грузия 0,819 8
Франция 0,819 8
Канада 0,818 9
Россия 0,788 10

Международный союз электросвязи, 2017 год

 

Александр Широв,

заместитель директора ИНП РАН, д. э. н. 

 

 

Новая статистика

— Логика, в рамках которой вопросы цифровизации вышли у нас на первый план, содержит риски экономической безопасности, потому что эта логика — логика экономического чуда. Мы видим в этом возможность перешагнуть какой-то рубеж развития экономики, перейти быстро в другое качественное состояние и за счет этого получить какие-то экономические преференции в мировой экономике.

На мой взгляд, это опасное заблуждение. На самом деле сама по себе цифровая экономика никуда нас вывести не сможет, никакого чуда она не создаст
и никакие рубежи развития мы не перепрыгнем.

Но раз такая задача стоит, нужно понимать, где есть реальные возможности для роста экономики и повышения качества управления экономикой, и главное здесь, по-видимому, это то, что цифровая экономика, цифровизация предоставляют нам возможность качественно изменить уровень управления. Мы можем более качественно управлять нашей экономикой, потому что будем иметь больше данных, больше информации. А, собственно, управлять можно тем, что мы можем измерить. Мне кажется, вопрос того, какой масштаб информации мы будем иметь и как мы его будем использовать, является ключевым.

Если мы говорим о текущем положении вещей, то различные новые методы сбора информации постоянно на слуху: есть Big Data, открытые данные, все это собирается и коммерческими структурами, и государством, но мы, к сожалению, пока не умеем это использовать. Проблема состоит в том, что нет сопоставимости данных. Сейчас перед экономической наукой, перед статистикой стоит задача, равносильная той, которая решалась в период между двумя мировыми войнами и сразу после Второй мировой войны. Нужно создать такую систему обработки и сопоставления данных, которая позволяла бы в едином ключе, в единой методологии анализировать эти большие открытые данные во всех странах мира. Мы стоим перед задачей создания нового варианта системы национальных счетов…

Риски инфляции

Михаил Ершов,

член Президиума ВЭО России, главный директор по финансовым исследованиям Института энергетики и финансов, д. э. н.

С совсем технической точки зрения финансовые инновации всегда были очень мощным фактором инфляции, потому что они сильно убыстряют прохождение операций — скорость оборачиваемости денег резко повышается. Cкорость оборачиваемости означает повышение инфляции и способствует возможности риска роста цен. Это было до глобальной экономики и 10, и 20 лет назад.

К сожалению, пока никаких других качественных данных, кроме тех, которые собирают официальные статистические органы, мы не имеем. Стоит вопрос: куда мы пойдем дальше? Здесь есть несколько вариантов. Первый вариант — это глобализация статистики, глобализация информации. В этой логике ключевыми элементами сбора данных будут Всемирный банк, МВФ, Организация сотрудничества и экономического развития и т. д. Но проблема этой глобализации, ее риск состоит в том, что, к сожалению, мировая экономика — различна, и наша экономика структурно разнообразна. И я боюсь, что, если мы пойдем по этому пути, мы потеряем много данных, которые необходимы для анализа нашей, национальной экономики.

Второй момент — это американизация, как ее называют. Это когда мы начинаем выстраивать систему статучета, как в Соединенных Штатах, когда каждое министерство и ведомство, каждое федеральное агентство начинают собирать свои данные, самостоятельно их публиковать, и затем это исследуют. Если мы последуем ведомственному принципу, когда нет единого места, где будут собираться данные, — это будет информационный хаос.

И последнее — это отказ от традиционной статистики и переход, допустим, к большим данным. Здесь тоже есть некоторый риск, потому что пока мы не умеем работать с такого рода статистикой, и вопросы того, как мы будем принимать решения в этих условиях, пока никем всерьез не рассматривались.

Ну и, наконец, я хотел бы сказать о рисках непосредственно цифровой экономики. Сегодня неоднократно говорили о так называемых электронных платформах. Мы знаем о подобного рода проектах — например, Сбербанк России. Безусловно, такого рода проекты повышают уровень экономической активности, снижают издержки, увеличивают прозрачность экономических сделок. Но есть и существенные риски. В финансовой организации создается такого рода платформа, которая заинтересована в извлечении прибыли от более качественного взаимоотношения между потребителями и производителями. В рамках такого взаимодействия финансовой группе все равно, что там проходит, — импорт или отечественное производство.

Эта незаинтересованность в развитии базовых секторов экономики со стороны таких платформ порождает важные риски консервации структуры экономики, риски неэффективности нашей экономики. Здесь вопрос состоит в том, что если мы не имеем нормальной базовой экономики, нормальных производственных и структурных связей, если мы не формируем дополнительные доходы, не повышаем эффективность производства, то рано или поздно мы поймем, что вся эта цифровая история не порождает тех возможных эффектов, на которые все так рассчитывают.

Дмитрий Сорокин,

научный руководитель Финансового университета при Правительстве РФ, член-корреспондент РАН, вице-президент ВЭО России 

 

Не заболтать проблему

Мы в начале пути, и я вижу, прежде всего, две угрозы. Первая угроза, она же главная — заболтать проблему.

Я привел вчера пример советнику президента, сказав, что очень хорошо помню, как в ноябре 2008 г. была принята Концепция 2020, в которой было написано о том, что к 2020 г. от 40 до 50% предприятий реального сектора будут осуществлять технологические инновации.

Блокчейн для Крыма

Георгий Мурадов,

заместитель председателя Совета министров Республики Крым — постоянный представитель Республики Крым при Президенте РФ, член Правления ВЭО России, к. и. н.

Тема, которую мы обсуждаем, на наш взгляд, для Крыма очень актуальна, потому что Крым находится на особом положении…

И новые технологии, в частности, система распределенного реестра учета транзакций — или блокчейн, — предоставляет нам хоть какие-то возможности глотнуть свежего воздуха в сфере инвестиционной деятельности. Кроме как на блокчейн, который пока неподконтролен никому, не на что надеяться…

Мы в Крыму видим ситуацию так, что, раз уж нас не признают ни там ни сям, нужно пользоваться этой возможностью, использовать эту систему для привлечения инвестиций. У китайцев этот ресурс сконцентрирован где-то на 70%. Китайцы сейчас немного зарегулировали эти дела, их инвесторы в криптовалютах и в блокчейне готовы искать новые площадки, а к Крыму трудно подобраться, он как бы серая зона, кроме того, у нас действуют благоприятные условия свободной экономической зоны, поэтому мы, безусловно, хотим обсуждать на Ялтинском экономическом форуме эту очень важную для нас тему.

 

В 2009 году принимается Стратегия инновационного развития России, где уже записаны более точные цифры: не 40–50% к 20 году, а только 40 — по нижней границе. Еще двумя годами позже, в 11 году, принимается — как и сейчас — Государственная программа инновационного развития, где на 20 год цифра уже — 25%. А сколько было круглых столов! А диссертаций-то сколько защищено!

Последние цифры Росстата по 2016 году — 9,2%. И никто не собирался отчитываться. И сейчас мне говорят, что в этой программе написано: к 25, по-моему, году 40% населения должно овладеть цифровой грамотностью! Я напомнил про 25 млн высокотехнологичных рабочих мест, которые должны были быть созданы! На диссертационном совете, членом одного из которых я являюсь в Финуниверситете, попытались утвердить тему «Цифровая экономика как основа устойчивого социально-экономического развития России». Клянусь, дословно! Я воспротивился и не дал утвердить эту тему.

И вторая угроза — неправильно определить приоритеты. Если мы в начале пути, нужно выбрать правильное направление. Надо понять, что, видимо, наступает тот качественный сдвиг в производительных силах, который не выразится в количественных темпах роста ВВП или каких-то других показателей.

Производительные силы нас втаскивают в новое качество бытия. Каким оно будет, мы не знаем. И вот новое социальное качество бытия будет самой большой угрозой, если мы не знаем, каким оно будет.

цифровизация создаёт риски консервации неэффективной структуры экономики.

Кому блокчейн даст работу?

Если в первой части мы говорили о профессиях, которые блокчейн гипотетически упразднит, то вторая посвящается тем, кому он уже сейчас дает работу, и много работы! В первую очередь создателям и сотрудникам многочисленных ICO (читайте материал об ICO в предыдущем, за январь — март 2018, номере и на сайте freeconomy.ru) 

Арсений Поярков,

член экспертного совета Государственной Думы по цифровой экономике и блокчейн-технологиям, совладелец агентства по оценке цифровых активов DigRate 

— IСO — это Initial Coin Offering (первичное предложение токенов). Это делается, когда у вас есть какая-то идея, допустим, вы хотите построить завод, но нет денег и надо эти деньги собрать: вы с помощью блокчейна выпускаете токены, которые являются аналогом акций. Под эти токены вы обещаете какие-то бонусы тем, кто их у вас купит на момент, когда у вас, кроме идеи, ничего нет. Рынок Initial Coin Offering в 2017 году привлек 6 млрд долларов, причем, как мы видим, основной объем пришелся на последние месяцы, а в январе и феврале 2018 года — уже около 2 млрд. То есть рынок цифровых активов — а в результате ICO мы получаем цифровые активы — растет колоссальнейшими темпами.

Давайте посмотрим крупнейшие действия ICO в начале года. Это — предложения инфраструктурных решений — всевозможные платформы, оборудование для майнинга, разнообразные финансовые системы. Самый большой проект привлек 100 млн долларов. В России тоже есть проекты, которые также проводят ICO и которые относятся именно к реальному сектору экономики. Три наиболее известных (мы не говорим, хорошие они или плохие, просто констатируем факт, что они есть) — это BioCoin — фермерское хозяйство, которое привлекло 16 млн долларов, циркониевый завод 7 млн привлек, плюс Sand Coin — это вообще песчаный карьер, то есть у людей фактически ничего не было, кроме песчаного карьера, а они сделали ICO, привлекли 3 млн и пытаются как-то этот карьер разрабатывать.

В результате появились цифровые активы, которые на текущий момент крутятся на биржах, ими торгуют, их покупают, продают. Это достаточно ликвидный актив, но он может, естественно, ходить вверх-вниз очень сильно.

ДИНАМИКА ПРИВЛЕЧЕННЫХ СРЕДСТВ И КОЛИЧЕСТВА ICO

Источник: Независимый ресурс о криптовалютах и бизнесе https://anycoin.news/2018/02/07/jan-2018/

Все это происходит в очень жестких регуляторных условиях, когда у нас, с одной стороны, есть 421 статья Гражданского кодекса Российской Федерации, которая как бы гарантирует свободу договора, а с другой стороны, у нас есть письма-регуляторы, в частности, Центробанка, который достаточно скептически относится к цифровой экономике в части криптоэкономики и криптовалют. И ни один банк в России сегодня не поддерживает криптоэкономику. Если вам на банковский счет придет платеж, где будет указано «за криптовалюту», например, — это будет последний платеж в этом банке. Вам банк счет закроет, и больше вы его нигде не откроете, поэтому цифровая экономика в части криптоэкономики растет не то что без помощи государства, а, я бы сказал, при активном противодействии, и растет очень неплохо.

А почему так происходит? Почему она растет, почему эта «токенизация» оказалась таким мощным трендом?

Знаете, как в анекдоте: «Во-первых, это красиво…», во-первых, это удобно. Когда вы выпускаете токены и продаете эти токены широкому кругу лиц, которые необязательно находятся в России, они могут находиться где угодно по миру и могут купить малюсенькую часть вашего предприятия, даже не процент, а миллионную долю процента, — вы сохраняете контроль над тем, что вы делаете. Контроль
у вас сохраняется и де-юре, и де-факто.

Во-вторых, вы получаете финансирование очень быстро. Срок проведения ICO — 1–2 месяца плюс подготовка пару месяцев занимает. Дальше во время проведения ICO вы устраиваете мощнейшую пиар-кампанию своему будущему производству или идее, вкладываете деньги в маркетинг, в раскрутку и, помимо пиара, получаете обратную связь. И это широкий круг потребителей, в котором ровно до кого вы хотите дотянуться, до тех и дотянетесь.

Эта цифровая экономика вовсю уже присутствует в финансовом секторе. Так, есть банк Crypterium, который существует в криптомире и работает с токенами, с цифровыми активами, и решает вопросы перевода токенов и криптовалюты, но делает этов серой зоне.

Итак, надо понимать, что у нас отдельно формируется цифровая экономика, которая работает на блокчейне, которая гоняет туда-сюда биткоины, эфиры, есть отдельные структуры, у которых имеются живые, настоящие, фиатные деньги — доллары, евро, иены, и они внутри себя зачитывают переводы криптовалюты с переводами живых денег, и де-юре эти два перевода никак не соприкасаются. Тем не менее пользователю все равно — он может пойти с карточкой и заплатить криптовалютой за кофе де-факто уже в соседнем магазине.

Кого блокчейн оставит без работы

Можно начинать перепрофилироваться.

Мы стоим на пороге очередной IT-революции. Блокчейн-технология сделает участников транзакции (коммуникации) равноправными и убьет посредников. Вместе с ними исчезнет дело для миллионов клерков, ниш для малого и крупного бизнеса, профессий и даже государственных органов. Эти перспективы блокчейна прямо следуют из его определения. 

Справка:

Блокчейн — распределенная база данных, которая содержит информацию обо всех транзакциях (коммуникациях), проведенных участниками системы. Информация хранится в виде «цепочки блоков», в каждом из которых записано определенное число коммуникаций. Каждый обладатель счета имеет доступ к информации о любой из транзакций. Пользователи выступают в качестве коллективного нотариуса, который подтверждает истинность информации в базе данных. 

Нотариус

Раз уж мы произнесли слово «нотариус», то вот вам и первая профессия, которую блокчейн может сделать ненужной. Когда мы обращаемся к нотариусу за заверением доверенности, функции нотариуса таковы: подтвердить, что распоряжение сделал именно титульный доверитель, и обеспечить хранение доверенности. Блокчейн решает эти задачи автоматически: никто, кроме вас, не может сделать эту запись или изменить ее. А содержание записи доступно всем пользователям. Более того, во многих странах уже тестируется блокчейн — реестр завещаний. Заметим, что нотариус при составлении завещания не проверяет, принадлежит ли вам квартира, которую вы завещаете, а вот блокчейн может сделать и это. И это — вторая область бизнеса, где блокчейн может совершить революцию.

Регистратор

Удостоверением прав владения ныне занимаются кадастры, реестры и регистры. Например, кадастр земельного владения, реестр прав владения недвижимым имуществом или регистры владения ценными бумагами. В Швеции, например, уже перешли от идей к делу. В 2016 году там провели тестирование системы регистрации и учета прав собственности на землю на основе блокчейна. В Греции, где до сих пор нет нормального земельного реестра, принято решение создать его сразу в виде «цепочки блоков». Вспомним про наших нотариусов, которые посылают договор купли-продажи квартиры на регистрацию в Госреестр. Технология блокчейна сделает все и сразу — и договор, и регистрацию. Останется только перевести деньги за покупку… и тут у блокчейна нет конкурентов.

Оператор платежной системы

Блокчейн не оставляет платежным системам ни малейшего шанса уцелеть, идет ли речь о SWIFT и Western Union, либо о платежном терминале в поселковом магазине. Что делает SWIFT? Он гарантирует, что знает банк, который переводит, знает банк, которому переводят, и тем самым выступаетв роли посредника. А теперь вернитесь к определению блокчейна. Ну чем не SWIFT! В деле перевода средств как между организациями, так и между частными лицами новая технология не имеет конкурентов по скорости перевода, надежности и безопасности. Образно блокчейн можно представить себе как прозрачные банковские ячейки, содержимое которых могут видеть все, но никто, кроме хозяина средств, не может достать или изменить их содержимое.

Риелтор

Вспомним, с чего начинается наша мысленная сделка с недвижимостью. Конечно, с обращения к риелтору. Каждый, кто к нему обращался, с трудом понимает, почему этот человек взял за свои услуги два процента от стоимости квартиры (а это несколько сотен тысяч рублей) лишь за то, что показал вам квартиру и помог заполнить договор, скачанный из интернета. Сам риелтор объяснит стоимость своих услуг проверкой юридической чистоты квартиры. Блокчейн легко справится с этой функцией — это открытая база данных квартир, а их юридическая чистота гарантируется прозрачностью и доступностью технологии. Поэтому профессия риелтора также будет убита «цепочкой блоков».

Турагент

До кучи к списку уходящих профессий следует добавить и туристического агента, уже изрядно помятого массовыми турсервисами в интернете. Все предложения, касающиеся будущего отдыха, с возможностью оплаты и гарантии исполнения сделки можно выполнить на основе новой технологии.

Страховой агент

Еже одна профессия, которой реально угрожает блокчейн, — страховой агент. Продажа полисов, сообщение о страховом случае, обращение за страховой премией и выплата ее — все эти задачи блокчейн решает лучше и безопаснее, чем клерк. Представить себе фальшивый полис ОСАГО в цепочке блоков невозможно по определению технологии.

Диджитал-маркетолог

Миллионы людей работают на тысячи малых, средних и крупных агентств диджитал-маркетинга, которые управляют рекламными бюджетами клиентов в поисковых системах и соцсетях. При этом до 50% всех показов рекламы в онлайн-медиа накручивается роботами и клиент платит деньги за показы, которых на самом деле не было. Блокчейн позволяет делать такое мошенничество невозможным — а заодно устранить потребность во многих агентствах, оказывающих такие услуги.

Банкир

Самую большую угрозу блокчейн несет для клерков крупных банков и финансовых компаний. По разным оценкам, применение этой технологиив учете и распределении средств может сократить количество живых рабочих мест бухгалтеров на 60–80%. Показательна в этом отношении кадровая политика Сбербанка. В последние годы количество бухгалтеров банка-гиганта сокращается на пару тысяч мест в год, зато количество ИТ-сотрудников растет примерно такими же темпами.

Сотрудник избиркома

Какие функции государственных служащих может взять на себя блокчейн? Мы уже говорили о кадастре и реестре, а вот злободневный пример — выборы. Если пересчитать на количество людей, занятых в предвыборной работе общенациональных выборов, это около 100 тысяч человек в 93 тысячах предвыборных участках, при средних расходах на одного сотрудника 12–14 тысяч рублей. Итого — десятки миллиардов рублей. Но дело даже не в затратах. Существующие системы электронного голосования обладают рядом существенных недостатков. Формирование результатов происходит в едином центре, там же контролируется сбор данных. Проверить корректность этих результатов практически невозможно, отсюда — недоверие общества к итогам голосования. Технология электронных выборов на основе блокчейна прозрачна, доступна и не дает возможности манипуляций с результатами. Сегодня голосование на основе блокчейна уже апробируется на уровне корпораций и ассоциаций, по новой технологии кое-где проводятся голосования на собрании акционеров.

Разные госслужащие

Выделим еще несколько направлений, где новая технология способна помочь государству и сократить затраты на персонал:

  • сбор налогов;
  • распределение пособий;
  • выдача паспортов;
  • госзакупки;
  • медицинский документооборот.

Тревожный взгляд

До сих пор мы излагали перспективы, нарисованные нам «евангелистами блокчейна», но есть и другой, осторожный и более трезвый взгляд на возможности новой технологии. Вот что рассказала один из ведущих экспертов в области ИТ-безопасности Наталья Касперская в недавнем интервью «Российской газете»:

— Шумиха в прессе мешает трезво оценивать пользу технологий. Очень многие люди крайне медийно зависимы. Они читают и думают: «Не могут же все газеты и социальные сети ошибаться в том, что надо для всеобщего счастья сделать на блокчейне всё!» При этом в СМИ и общественно-политической дискуссии нагнетается истерия уходящего поезда: все уже там, одни мы опаздываем. В результате происходит массовое бездумное заимствование чужого, опасного и ненужного. Обычный связный список, пригодный только для очень формальных и узких применений (имеется в виду блокчейн), вдруг оказывается применим где угодно — нотариат, медицина, выборы, госзакупки, земельный кадастр, государственное управление. Не стоит сразу включаться в гонку новых технологий. Сейчас нам навязывают чужую повестку. По сути, мы имеем дело с классическими ложными дилеммами. Нам следовало бы задаваться не вопросом, как быстрее внедрить блокчейн в народное хозяйство, а вопросом, какие проблемы и задачи есть в нашем народном хозяйстве, можно ли их решить средствами ИТ и какими именно, и уж потом: «А не поможет ли тут нам в чем-то и блокчейн?».

Риски и возможности блокчейна
ВОЗМОЖНОСТИ НОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ РИСКИ ВНЕДРЕНИЯ НОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
Новые впечатляющие технологии, прорыв в ИИ, интернете вещей, финтехе, анализе больших данных. Быстрое навязывание и заимствование западных технологий, деградация собственных компетенций.
Новые функции, возможности общения, ускорение коммуникаций и платежей, новый уровень комфорта. Новые уязвимости, закладки, слежка, утечки персональных данных, потеря тайны личной жизни.
Новые рынки, бизнес-модели, большие компании, массовые сервисы и информационные услуги. Риск быстрого захвата новых рынков транснациональными компаниями.
Рост производительности труда, рост эффективности, внедрение ИИ, автоматизация, роботизация. Потеря рабочих мест, безработица, социальная напряженность, возникновение слоя тунеядцев.
«Экономика обмена», исчезновение посредников, повышение скорости и стандартизации услуг, уберизация медицины, образования, транспорта, сферы услуг. Юридическая неопределенность, этические проблемы, рост мошенничеств, снижение качества и ответственности, «роботизация» людей, рост социального отчуждения.
Большие данные, анализ персональных данных, электронная идентификация и аутентификация личности, электронный двойник гражданина. Исчезновение приватности, навязчивая реклама, новый цифровой тоталитаризм, утечка персональных данных граждан за границу к мощным иностранным игрокам.
Инвестиции, стартапы, новые деньги, новые индустрии, «перелицовка» традиционных индустрий. Захват экономики более сильными и богатыми иностранными игроками. Внешнее управление экономикой.
ИТОГ: новый технологический уклад, новая цифровая экономика, новое лицо традиционной индустриии сельского хозяйства, государственного управления. ИТОГ: новая стадия цифровой колонизации; новая цифровая экономика принадлежит не нам, управляется извне, служит чужим интересам, а не Российской Федерации.

 

Автор: Алексей Савин 

THE CHINESE WAY

Changes in China’s governance and the new world economic order. 

In March 2018, the National People’s Congress made significant adjustments to the current Constitution of the PRC. From the political point of view, they consolidated and expanded the powers of Xi Jinping and the Communist Party. Xi, for the first time after Mao Zedong, has been officially called a “helmsman”, though not yet “great” as Mao. Economically, these changes have received a de jure confirmation which many experts consider to be a new world economic order created in China. Xi’s ideas are called “socialism with Chinese characteristics in a new era.” The economy has been revived, and now China is turning de jure into a world leader, which will require a long-term concentration of political power. 

WHAT DOES THE CONSTITUTION REFORM MEAN?

Liberally inclined analysts believe that the changes in China’s Constitution suggest a departure from the liberal market principles, the rise of the Xi Jinping’s personality cult, similar to Mao’s, and the intent to strengthen the party’s grip on the market economy. In addition, Xi is said to be fearful for his own well-being. In particular, Vasily Kashin, Senior Researcher at the Higher School of Economics, noted in an interview to Vedomosti that Xi Jinping wants to remain Chairman of the PRC as “he’s not sure his successor will allow him to keep his informal levers of power and political legacy intact.” In addition, according to the expert, anti-corruption measures have become so massive under Xi that he is no longer certain the power can be safely transferred to the next generation of leaders.

In Russia, many experts consider the constitutional reform a good thing. By and large, these changes, in their opinion, merely formalize the deeper processes that have been ongoing in China. In particular, academician and presidential adviser Sergei Glazyev asserts that a new world economic order is being created in China: “A new world economic order is emerging before our eyes. It is exemplified by China, where strategic indicative planning is combined with market self-organization, where the economic authorities in the government are concerned not with growth according to planned targets or greater profits at any cost, but with improving public welfare on the basis of integration and combination of conflicting economic interests. Business activity is encouraged by the state, which through its financial system provides influx of cheap money, but only in those areas that give rise to social welfare. It is a convergent society, which Pitirim Sorokin mentioned in his writings years ago, predicting the emergence of an integral system. Such an integral system has appeared before our eyes.”

Thus, the strengthening of the PRC President’s role and the role of law, mass corruption fighting, and the establishment of a special Oversight Commission with powers at all levels and throughout China should serve the new order.

PERSONNEL POLICY

The authors of the article “China: Foreign Background of Constitutional Changes” (published on the Primakov World Economy and Foreign Relations Institute (IMEMO) website), Academician E.M.Mikheev and Sergey Lukonin, Candidate of Economic Sciences, believe that the constitutional changes have to a significant degree followed in the wake of Beijing’s global aspirations. In particular, the role of the Minister of Foreign Affairs has become more significant. “In order to solve the most sensitive economic and financial problems (debts of local governments and state enterprises, low efficiency of the public sector, financial stability in the context of continued financial openness and full currency liberalization, etc.) authoritative specialists with US education were invited to fill the important positions of the Chairman of China’s Central Bank (People’s Bank of China) and Xi’s Chief Economic Adviser,” the authors noted.

Mikheev and Lukonin also focus on the sweeping personnel changes which brought people personally loyal to Xi to the key positions, particularly those who showed determination during the anti-corruption campaign.

During the Asian Workshop at IMEMO Alexander Lomanov, a professor at the Russian Academy of Sciences, said it was evident there is a desire to preserve the balance among the traditional party factions (by keeping 2 persons from each faction) in the Standing Committee of the CPC Central Committee’s Politburo:
• so-called Komsomol members (who came to power through their work in the Komsomol — Li Keqiang and Wang Yang; according to Chinese analysts the powers of Prime Minister Li will be gradually dwindling);
• so-called “Shanghai people” (cadres formerly grouped around China’s ex-leader Jiang Zemin — Han Zheng (Vice Prime Minister) and Wang Huning (as of today, chief ideologist of the party);
• Xi’s own proteges (Zhao Leji (head of the Central Commission for Discipline Inspection) and Li Zhanshu).

ECONOMIC BACKDROP TO CHINA’S REFORMS 
GDP GROWTH IN 2017 — 6.9% (0.4% HIGHER THAN PLANNED)

TARGET GDP GROWTH IN 2018 — 6.5%

CHINA’S GDP VOLUME EXCEEDED $12 TRILLION IN 2017 (ABOUT 15% OF THE WORLD’S GDP)

CHINA’S CONTRIBUTION TO THE GROWTH OF THE WORLD ECONOMY: 30%

MILITARY BUDGET INCREASED BY 8.1% TO $175 BILLION

BUDGET DEFICIT IN 2018 — 2.6% OF GDP

 

FOREIGN POLICY

The difficulties in China’s foreign policy are widely known and have been dubbed a trade war between the two largest economies of the world, the US and China, by the media. Trump explicitly called China a country that “challenges American interests, economy and values.”

In a recent editorial, The Economist predicts the American strategy. According to the publication, it is entirely natural for a continent-sized, rapidly growing economy with a culture of scientific inquiry to enjoy a technological renaissance. Already, China has one of the biggest clusters of AI scientists. It has over 800 million Internet users, more than any other country, which means more data on which to hone its new AI.

“ For the United States to seek to keep China down merely to preserve its place in the pecking order by, say, further balkanizing the Internet, is a recipe for a poorer, discordant—and possibly warlike—world…

In the case of China, [America] answers to an oppressive authoritarian regime that increasingly holds itself up as an alternative to liberal democracy—particularly in its part of Asia. China insists that it wants a win-win world. America has no choice but to see Chinese technology as a means to an unwelcome end,” the publication says.

The authors recall the reasons for America’s success in the 1950s and 1960s. Government programs, intended to surpass the Soviet Union in space and weapons systems, galvanized investment in education, research and engineering across a broad range of technologies. This ultimately gave rise to Silicon Valley, where it was infused by a spirit of free inquiry, vigorous competition and a healthy capitalist incentive to make money. It was supercharged by an immigration system that welcomed promising minds from every corner of the planet. “Sixty years after the Sputnik moment, America needs the same combination of public investment and private enterprise in pursuit of a national project,” The Economist says. Instead, the US chose to exert trade and military-political pressure: additional tariffs for Chinese exports, the concept of the Indo-Pacific region as opposed to the Chinese Maritime Silk Road strategy, cooperation with Vietnam, and contacts with Taiwan.
At the same time, even the US president expressed support for China’s decision to abolish presidential term limits.

WHAT ABOUT RUSSIA?

China, in the opinion of most experts and, in particular, IMEMO researchers, is looking for ways to quietly resolve trade contradictions with the US, and it cannot be said for sure whether a real trade war will ensue or the designed-in-the-US-manufactured-in-China system will be fully preserved. However, in the event of an aggravation it is obvious China will step up activity in those markets that are not yet sufficiently involved in trade with the country: Latin America, Africa and, of course, Russia.

Beijing, in particular, has made new proposals on trade and investment cooperation with the EU, including “coupling” the Silk Road strategy with the long-term economic programs of European countries.

As noted by Academician Mikheyev and scientific researcher Lukonin in their article, “against the backdrop of China’s foreign policy problems, Russia’s relations with Beijing are beginning to re-emerge in a new way… The aggravation of trade problems with the United States, ideological problems with Europe and military problems with India can in the short term propel China’s interest in Russia even further.”

A number of researchers believe that China is unlikely to pit a “comprehensive strategic partnership” with Russia against the pressure brought upon it by Western countries and, in part, India. However, scholars who support the “Big Eurasia” project consider such partnership a natural addition to the Silk Road strategy rather than a strategic alternative.
“We are confident that the Eurasian project is capable of uniting countries that together possess a high-tech industry, well-developed fundamental and applied science, highly qualified workforce, extensive transport infrastructure, modern telecommunications facilities, natural diversity, a multitude of mineral resources, established mass production, a robust financial system, a large domestic market with a potential for growth — and this is not a complete list. This potential is a good starting point for a technological breakthrough into a new future. But what kind of future will it be?”—says in his article Professor Sergey Bodrunov, President of the Free Economic Society of Russia, Director of the S.Yu. Witte Institute of the New Industrial Development.

Маркс в картинках: жена буржуа

Буржуа смотрит на свою жену как на простое орудие производства.

Рисунок Александра Егорова

Маркс в картинках: корень человека

Быть радикальным — значит понять вещь в ее корне. Но корнем является для человека сам человек.

Рисунок Александра Егорова

1...154155156...183Страница 155 из 183
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"