Среда, 25 сентября, 2024
ВЭО России

Россия в глобальной трансформации

На международном Московском академическом экономическом форуме ученые и эксперты-практики представили свое видение путей достижения национальных целей развития России, обсудили вопросы будущего экономического и социального устройства нашей страны и мира. Россия находится на траектории, путь по которой невозможен без упора на фундаментальную науку. Тому, как двигаться по этой траектории, были посвящены доклады МАЭФ-2021, в третий раз организованного Российской академией наук, Вольным экономическим обществом России
и Международным Союзом экономистов.

Поиск ориентиров

Главный вывод из ситуации, созданной пандемией коронавируса, в том, что именно наука стала авангардом в борьбе с кризисом во всех проявлениях, предложив быстрые решения в медицине, технологиях, управлении и экономике, отметил в своем выступлении Сопредседатель МАЭФ, президент РАН академик Александр Сергеев. По его мнению, пандемия преподала урок и важности развития фундаментальной науки, и международного сотрудничества, и способности быстро внедрять научные разработки в производство.

При этом, как отметил Сергеев, финансирование науки в России несоизмеримо с большинством развитых стран: 1,1% ВВП против 2, 3 и даже 4%.

«Нельзя сказать, что у нас вообще нет успехов в инновациях. У нас действуют отдельные иннова- ционные экосистемы. Есть Сколково, есть НТИ, НОЦ, НТЦ. Но если говорить в целом, то инновационной экономической системы нет»,— считает академик.

А. Сергеев привел пример США, где пересматривают политику инновационного развития. На ближайшие пять лет в Новом Свете предлагают увеличить приблизительно на 100 млрд долларов финансирование связи, интерфейса между наукой и технологиями. Так, финансирование National Science Foundation, которое сейчас получает 8 млрд долларов в год, повысится 2,5–3 раза и, в частности, приведет к организации директората технологий и инноваций.

Академик напомнил, что все те страны, с которыми мы хотим конкурировать, научились быстро брать новые знания из науки, получать сверхприбыль и реинвестировать в науку. У нас такая же задача: запустить эту обратную связь через инновационные компании.

Пакетные решения о поддержке и стимулировании должны приниматься не только для IT-сектора, но для всех направлений науки. Это и биотехнологии, и искусственный интеллект, и эффективная энергетика, и новая минерально-сырьевая база.

Зеленый вызов

Борис Порфирьев,

научный руководитель ИНП РАН, академик РАН

 

— И в дискурсе, и в стратегиях на первое место вынесен не экологический, а климатический фактор, вопрос снижения климатических рисков, вопрос низкоуглеродной экономики. Именно эти темы доминируют сегодня в международных отношениях. Уже на протяжении десяти лет климатическая проблема выносится на первое место в качестве основного риска, а остальные риски недооцениваются. Наиболее яркий пример провала такого рода — пандемия. Проблема, с нашей точки зрения, состоит не в достижении нулевой эмиссии. Опыт 90-х годов и пандемии показывает, что сократить эти эмиссии не проблема, вопрос — какой ценой. Реальная проблема в модернизации экономики, без которой недостижим динамичный инклюзивный экономический рост. Кстати, одна из ключевых национальных целей нашего развития. Без этого невозможно и улучшение качества жизни. То, о чем мы говорили, это главный пакет национальных целей развития, о котором речь шла выше.

Сопредседатель МАЭФ Сергей Бодрунов, президент Вольного экономического общества России, президент Международного Союза экономистов назвал основные направления стратегического развития, которые, как ему представляется, должны стать ориентиром для власти. Это человекоориентированная социальная модель развития; переход от отставания в научно-технологическом процессе к лидерству; поддержка фундаментальной науки; экологически ориентированное развитие; новая модель пространственного развития; развитие гражданского общества и человека высокой культуры.

Важно, прежде чем вырабатывать и применять конкретные меры, рыночные или административные, определиться с моделью развития, считает Борис Титов, уполномоченный при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей.

До сегодняшнего дня страна жила за счет экспорта нефти, сырьевых товаров. Доходы, которые мы получали от этого, распределялись внутри страны, и это создавало спрос на внутреннем рынке, сюда шли инвестиции, иностранные и российские. Это были инвестиции прежде всего в неторгуемые отрасли, где нет конкуренции с импортом. Перспективы этой модели очень сомнительные, и связано это с ценами на нефть и структурными проблемами, которые накопились в экономике.

«Мы считаем, что нужна новая модель, и эта модель должна прежде всего ориентироваться не на экспорт ресурсов, а на конкуренцию на внутреннем рынке, создание большого количества субъектов внутреннего рынка, которые будут конкурировать между собой, развивать частную инициативу. Это модель нормальной рыночной экономики, где частный сегмент был бы превалирующим», — сказал Титов.

Государственная политика

Могли бы мы развиваться как Китай? Что нам мешало сделать такой же экономический рывок?

Академик Сергей Глазьев, член Коллегии (министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), дает положительный ответ на эти вопросы и призывает обратить внимание на, казалось бы, очевидные вещи. Глазьев напомнил в своем выступлении на МАЭФ, что фундаментальным инструментом финансирования экономического рывка являются инвестиции, а источником финансирования инвестиций являются кредиты. В Китае производство выросло в восемь раз, но при этом в 13 раз увеличился объем инвестиций и в 16 раз — кредитование.

«Мы можем выйти на те же темпы роста, которые наблюдаются в Китае и Индии, около 8% в год. Но темпы роста инвестиций должны быть в два раза больше. И мы должны наращивать инвестиции с темпом не менее 15–16, а лучше 20% в год. Разумеется, вся эта стратегия должна быть реализована в системе стратегического планирования, частью которой должна стать денежно-кредитная политика», — отметил Глазьев.

Академик Александр Некипелов, директор Московской школы экономики МГУ
им. М.В. Ломоносова, подчеркнул, что применительно к финансовой политике необходимо определиться с тем, что первично при ее формировании: макро- или микроэкономические соображения. Сегодня дело обстоит таким образом, что власть отталкивается от объема расходов, которые она считает приемлемыми, а потом уже распределяет средства. Объем этих расходов является, по мировым меркам, не очень большим.

Кроме того, по мнению Некипелова, нет разумного компромисса между задачами роста и финансовой устойчивостью. Академик считает, что уже давно нужно признать, что нельзя ограничивать функции денежного регулятора достижением исключительно целевых показателей, относящихся к монетарной сфере.

«Полагаю, что следует официально отказаться от свободного и перейти к режиму регулируемого плавания рубля. Такая мера существенно снизит степень неопределенности для экономических агентов при принятии решений. Применительно к этому валютному режиму следует адаптировать и величину валютных резервов, которая обеспечивает поддержание курсов в желаемых границах и противодействует спекулятивным атакам на рубль. Одновременно для повышения финансовой устойчивости было бы важно ввести экономические меры, нацеленные на снижение волатильности трансграничных потоков краткосрочного капитала. Помимо прочего, эти меры содействовали бы и сокращению величины валютных резервов, необходимых для поддержания желаемого уровня валютного курса»,— считает Александр Некипелов.

Как полагает ученый, реализация предлагаемых мер позволила бы возвратить Центральному банку функции денежного регулятора, которые сейчас фактически реализует Минфин, а также провести четкое разграничение валютных резервов Центрального банка и Минфина.

Академик Валерий Крюков, директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН, актуализировал вопросы территориального развития. Он заявил, что сейчас в этой области важно определить структурно-определяющие проекты, чем и занимается его институт. В числе таких проектов так называемая «Металлургия плюс» и проект Южно-Сибирской конурбации. Дело в том, что города Сибири, начиная от Тюмени и заканчивая Хабаровском, почти полностью не участвуют в реализации проектов в минерально-сырьевом и ресурсном секторах, не являются поставщиками оборудования.

Андрей Клепач, главный экономист ВЭБ.РФ, подчеркнул, что, несмотря на все принятые меры, даже в 2024 году у нас реальные доходы населения будут на два с лишним процента ниже, чем в 2013-м. Таким образом, общий период спада тяжелее
с точки зрения динамики, чем 1990-е годы. Как заявил экономист, если экономика не работает на благосостояние людей, она обречена и не конкурентоспособна.

«Социальная ценность — это не только доходы, это уровень доверия в обществе, это реализация принципов справедливости, отход от огромного социального неравенства в соединении с технологическим рывком, который требует проектного управления. Сейчас Россия по индикатору уровня жизни ООН стоит на 52-м месте, но при разумной организации мы вполне можем войти в десятку»,— считает Клепач.

Александр Широв, директор Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН рассказал, что в России снижаются как реальные располагаемые денежные доходы населения, так и номинальные подушевые доходы в долларах США. А это представляет собой проблему не просто социальную, но и макроэкономическую, потому что наша экономика становится менее привлекательной не только для внешних и внутренних инвесторов, но и для граждан, которые в ней работают. Сложилась ситуация, при которой даже самая богатая десятая доходная группа населения тратит на продовольствие существенно больше, чем сопоставимые группы по доходам в восточноевропейских странах. Цены на первичные продукты растут быстрее, чем на любую остальную продукцию.

«Рост цен производителей, который мы сейчас видим, который существенно опережает параметры инфляции,— это же результат того, что мы имеем одновременно в экономике экспортный паритет, бюджетное правило, которое сдерживает укрепление курса рубля, и инфляционное таргетирование. Если мы в этом треугольнике уберем любой элемент, то ситуация станет управляемой. Но мы этого не делаем и вынуждены регулировать ситуацию за счет административных мер», — отмечает Широв.

Главный вывод, по мнению ученого, в том, что наша экономическая политика недостаточно гибкая.

Биоэкономика

Владимир Попов,

научный руководитель ФИЦ «Фундаментальные основы биотехнологии» РАН, академик РАН

 

– Биоэкономика — это экономика, в которой биотехнология обеспечивает значительную часть материального производства. Оптимизм в отношении развития этой экономики связан с тем, что буквально за последние 10–15 лет был совершен огромный скачок. Мы научились читать книгу жизни по геномам довольно бегло и довольно недорого, мы умеем писать эту книгу, то есть собирать геномы. Появилось такое направление, как метаболическая инженерия, когда вы можете перепрограммировать организм и заставить его делать то, что он совершенно не делает в физиологических условиях. При этом я позволю себе заявить, что биотехнологической промышленности в России не существует. Я не очень понимаю, как мы без этого создадим новый технологический уклад. Отставание в этой области чревато проблемами национальной безопасности. Нам необходим в стране программный документ высокого уровня, определяющий развитие биотехнологии и биоэкономики.

На международной арене

Наиболее вероятный сценарий будущего миропорядка — это новая биполярность, где одним полюсом станет связка Москва — Пекин, другим — Вашингтон, а биполярный мир всегда был связан с ростом мелких и крупных региональных конфликтов. С этого тезиса начал анализ вероятных сценариев мирового развития академик РАН Александр Дынкин, президент Института мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова РАН.

Московский академический экономический форум

26-27 мая 2021 года

 

8497 участников из 32 стран мира:

3500 участников — 63 региональные площадки МАЭФ в 41 субъекте РФ

2970 участников — пленарное заседание МАЭФ в РАН:

510 участников — офлайн формат; 2460 участников — онлайн формат

2027 участников — пленарные конференции МАЭФ

(на площадках Финансового университета, РЭУ им. Г. В. Плеханова, МГУ им.М. В. Ломоносова, МАИ, ВИАПИ им. А. А. Никонова, офлайн и онлайн формат)

Но возможен и другой сценарий, в котором мир может сохранить полицентричную архитектуру, но для этого необходимы ответственные усилия разных стран.

«Отдельные признаки этого просматриваются. Сдвинулась американская позиция по стратегической стабильности. Заметны признаки ослабления торговой войны Китая и США. Я думаю, что нельзя исключать расширение Совета безопасности ООН либо превращение группы G20 в новый Совет безопасности. Если это произойдет, конечно, возникнут возможности для какого-то поиска путей выхода из региональных конфликтов»,— сказал академик Дынкин.

По мнению ученого, сейчас ключевая проблема — плоский взгляд на мировую динамику, в котором мир принято делить на демократию и авторитарные страны.

«Мы постоянно говорим нашим партнерам, что важно признать историчность и неизбежность национальных социально-политических моделей. Как известно, разнообразие снижает энтропию, а идеологическая унификация, по принципу стран мировой системы социализма или либерально-демократического капитализма, провалились. Это отнюдь не повод разочаровываться в тех или иных идеалах, но я думаю, что нельзя не признать тот факт, что гетерогенность в очередной раз оказалась устойчивее гомогенности»,— заключил Дынкин.

Директор и главный профессор Исследовательского центра социально-экономического развития Китайской академии общественных наук Чен Энфу добавил, что в результате доминирования политики либераль- ного капитализма мир захватила эпидемия экономических, финансовых, бюджетных, социальных и экологических кризисов. Все эти кризисы усугубляются социальными противоречиями, проблемами имущественного неравенства. Но система не ответила на эти вызовы, а напротив, это привело к появлению капитализма в его нынешнем виде, еще более монополистического, хищнического, гегемоничного, жульнического, паразитического, загнивающего и отмирающего.

Джеймс Кеннет Гэлбрейт, профессор Техасского университета, рассказал, в связи с этим, о проблемах, с которыми столкнулись США во время пандемии: это хрупкость системы, где большая часть экономики основана на обслуживании, и уязвимость глобально ориентированного бизнеса к падению спроса. Это касается и информационных технологий, где глобальный спрос очень важен, причем эти сектора не могут мобилизоваться внутренним спросом, и если нет глобального спроса, то возникает серьезнейшая проблема.

«Еще одна из ключевых проблем связана с центральными городскими районами, которые испытали деградацию, что повлияло на состояние инфраструктуры и на качество. Это уже не вопрос чистого рынка, а вопрос качества жизни, падение которого бьет по людям, что углубляет остроту всех проблем в США»,— сказал Гэлбрейт.

Альберт Бахтизин, директор Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, напомнил, что Россия находится в удручающем положении по многим важным международным индексам: например, на 43-м месте по индексу цифровой конкурентоспособности. Тормозом этого процесса чаще всего называется недостаток финансирования, недостаток компетенций, консервативность приятия новых технологий и угроза информационной безопасности. Бахтизин также рассказал об индексе ЦЭМИ РАН и ФСО, который называется индексом национальной безопасности, рассчитывается для всех 193 стран — членов ООН и включает в себя множество показателей в шести тематических блоках: ресурсы, население, труд, экономика, вооруженные силы, наука, инновации. Результаты затем распределяются на душу населения. Так вот, Россия находится на 12-м месте, хотя до введения санкций была на 10-м.

«Две страны, которые забирают на себя более 30% совокупного потенциала всего мира — это США и Китай», — добавил Бахтизин.

 

 

Александр Некипелов: России для развития нужен глобальный мегапроект

Мировая экономика вступила в достаточно продолжительный период турбулентности. Многие наиболее развитые страны, которые ранее являлись активными проводниками концепции либеральной глобализации мирового экономического порядка, сегодня все больше замыкаются в себе. Об экономической стратегии и экономической политике России в современных условиях вице-президент ВЭО России, академик РАН Александр Некипелов рассказал в интервью журналу «Вольная экономика».

— Как вы считаете, насколько реализуемые экономические стратегии и экономическая политика, проводимая в России, соответствуют тому, куда движется мировая экономика?

— Прежде всего скажу, что и экономическая стратегия, и экономическая политика в России не остаются неизменными, но подходы к формированию и той, и другой достаточно серьезно менялись.

Если на начальном этапе нам приходилось часто слышать, что лучшая промышленная политика — это «никакой промышленной политики», то сегодня все-таки в государстве в этом отношении произошли достаточно серьезные изменения. Осуществляются национальные проекты, прилагаются усилия для формирования представления о желаемом будущем страны, идет работа над концепцией пространственного развития.

Процесс идет не очень просто, разумеется, он сопровождается дискуссиями среди специалистов, и это нормально. Есть серьезные споры по целому ряду вопросов экономической стратегии и политики, есть вопросы и нормативного, ценностного характера, так как у отдельных экспертов могут быть свои представления о том, что такое хорошо, и что такое плохо. Но вполне естественно, что регулятор, правительство, стремится ориентироваться на господствующие представления.

Сегодня, с моей точки зрения, учитывая общую ситуацию в мировой экономике, а она, видимо, вступила в довольно продолжительный турбулентный период, когда прежние правила экономической, и не только, игры поставлены под сомнение, произошло изменение выгод и потерь отдельных стран от сложившейся модели разделения труда. То, что раньше однозначно считалось выгодным, сегодня ставится под сомнение.

— Например?

— Если наиболее развитые страны являлись активными проводниками концепции либеральной глобализации мирового экономического порядка, то после финансово-экономического кризиса и ситуации последних лет картина начала меняться. Так, развитые страны стали возвращать домой выведенные в другие государства производственные мощности, растет понимание того, что, скажем, специализация на высокоинтеллектуальных видах производственной деятельности тоже важна и может принести серьезную пользу.

— Скажите, а национальные цели и стратегии, о которых вы упомянули, они находятся в русле движения мировой экономики или это, скажем так, боковой поток?

— Сейчас однонаправленного, господствующего, доминирующего движения нет. Мы находимся на этапе, и он, видимо, продлится более-менее длительное время, когда все пытаются приспособиться к новым реалиями, найти свое место и занять его. В этом смысле подход единый, но общего вектора движения всех стран нет, потому что не произошло еще согласование существования в новых условиях экономических и государственных интересов.

И в этих условиях нам важно, как мне кажется, определиться по целому ряду вопросов. Прежде всего есть один очень сильно идеологизированный — о роли государства в экономике. К нему хорошо бы подойти без идеологии: например, решить, какие задачи должно решать государство, а что можно доверить свободному рынку. С этим связаны и вопросы о том, какой объем ресурсов нужно концентрировать в руках государства для решения задач. В любом случае должно быть соответствие между теми задачами, которые мы ставим и которые отличаются от того, что было бы, если бы рынок «настраивал» себя сам, и тем, какие ресурсы мы на это выделяем.

Исходя из самых общих соображений, я хотел бы сказать, что мы по показателю финансового участия государства в экономике относимся к достаточно либеральному лагерю. У нас отношение расходов «расширенного правительства» к валовому внутреннему продукту несколько выше 30 процентов. В целом же по странам ОЭСР — порядка 40 процентов, в странах Скандинавии иногда и до 60 процентов.

При этом нельзя сказать, что кто-то делает правильно, а кто-то — нет, все зависит от того, к чему склонно общество и какие задачи перед ним стоят. И какого рода ресурсы должны находиться в руках у государства.

Мне лично представляется, что этот показатель для России должен был бы вырасти.

— А до какого уровня?

— Этот рост, конечно, нельзя обеспечить за один день, он должен быть определен, согласован и понятен всем. Но 30 с небольшим процентов недостаточно для модернизации нашей экономики. Поэтому я думаю, что нужно выйти хотя бы на 40 процентов, но так, чтобы все экономические агенты были к этому готовы.

— Александр Дмитриевич, а если говорить о более глобальной цели, своеобразной путеводной звезде экономической стратегии, куда идти России?

— У нас генеральное направление достаточно давно и, в общем-то, верно сформулировано. Мы нуждаемся в модернизации нашего производственного аппарата, мы же потеряли большое количество высокотехнологичных отраслей во время очень либерального подхода к процессу перехода к рынку. Разумеется, речь не идет о том, чтобы все это воссоздать в том же виде, но мы должны и имеем возможности, в том числе и интеллектуальные, для реализации этого пути.

Плюс ко всему нам, с учетом турбулентного характера мировой экономики, надо понимать, что в обозримом будущем придется делать больший упор на собственные силы и меньший — на сотрудничество. Это не означает, что нужно стремиться
к автаркии, конечно же, нет. Но в тех условиях, в которых сегодня находится Россия, надо будет делать больший упор на собственные силы и на сотрудничество с теми государствами, где есть более или менее определенное желание сотрудничать с нами.

— Стратегия предполагает, образно говоря, пошаговый план мероприятий. Какими, как вы считаете, должны быть первые шаги в направлении главной цели?

— Работа в этом направлении идет, и в части тех же национальных проектов, например. Но еще необходимо все это инструментально подкрепить, потому что даже то, что конкретизировано, нуждается в «приземлении», чтобы оно не подвисало в воздухе.

— А какие конкретно коррективы необходимо внести в существующую экономическую политику России, чтобы страна двигалась в правильном направлении, не отставая от развитых стран мира? Какие константы использовать?

— Законы и изменение нормативного плана — это все сейчас делается, мы видим, что парламент вносит необходимые коррективы для реализации тех или иных задач. Но я хотел бы подчеркнуть следующее: вопросы более конкретного характера нужно решать после того, как сложилось четкое представление: а что же, собственно, мы хотим делать и какую экономическую политику мы намерены вести?

Это, конечно, не означает, что нужно резко остановиться с внесением изменений в законодательство! Просто нужно большее внимание сосредоточить на комплексе содержательных вопросов, определиться в отношении них и с учетом этого вносить изменения в правила игры.

— А вы можете озвучить хотя бы несколько из списка этих содержательных вопросов?

— Я могу озвучить свое представление об этом. Видите ли, первое, что нужно понять, это то, что экономическая политика, которую проводит правительство, это целостная политика. Почему это важно? Потому что, если речь идет о целостной политике, главный вопрос в том, согласны ли мы с теми задачами, которые ставятся, и с тем, как они решаются?

В свое время у нас был найден очень оригинальный способ уменьшить негативные последствия так называемой голландской болезни. Ею болеют страны с существенной долей ТЭК в экономике, а идея заключается в том, что в результате высокой отдачи в этой сфере очень сложно поддерживать перерабатывающие отрасли и отрасли, определяющие технологический прогресс. Но была поставлена задача, как я представляю, одновременно обеспечить достаточно низкий уровень инфляции и вместе с тем высокую конкурентоспособность несырьевого сектора.

Это предполагало, что вместе с низкой инфляцией нужно добиваться сохранения заниженного по паритету покупательной способности курса рубля. Если мы посмотрим на общие результаты развития экономики России, то увидим, что инфляцию сократили достаточно серьезно (в 2014 году, например, декабрь к декабрю, она была почти 11,5 про- цента, а в 2020-м — 4,9 процента). Удалось поддерживать и заниженный курс рубля, в 2014 году рыночный курс рубля к ППС составлял около 60 процентов, то есть на 40 процентов был занижен, а в 2017 году он был занижен на 50 процентов.

— Это часто бывает взаимоисключающими задачами…

— В экономической теории доказано, что при нормальной организации денежно-кредитной сферы можно ставить задачи только по одному показателю. У нас же была поставлена задача таргетировать и то и другое, увязывая это с противодействием голландской болезни и сохранением эффективности перерабатывающих отраслей.

Как это было сделано? Центральный банк «поделился» своими функциями с Минфином. Минфин начал использовать часть ресурсов, направляя их в Фонд национального благосостояния, значительную часть из них конвертируя в валюту или в валютные активы, а оператором выступал ЦБ, поэтому эти средства отражаются у нас и в между- народных резервах. Но покупал валюту, и тут отличие от того, что было до осени 2013 года, Минфин не напрямую у Центробанка, а на рынке, взяв на себя отчасти функцию интервенций.

В результате удалось и заниженный курс рубля поддержать, и инфляцию снизить. При этом сохранена конкурентоспособность и несырьевое производство не обрушилось.

— Но ведь такого рода процессы невозможны без возникновения издержек…

— Да, издержки, конечно, есть. Например, в том, что у России экспорт превышал импорт, то есть страна очень существенно, по сути, кредитовала весь остальной мир в очень серьезных размерах, свыше 60 миллиардов долларов в год было превышение экспорта над импортом. И если бы Минфин не участвовал в интервенциях на валютном рынке, то курс был бы выше у рубля и, в конечном счете, процентная ставка была бы другой.

Потребители, конечно, выиграли от более низкого уровня цен на импорт, но по промышленности был бы нанесен серьезный удар.

В этих условиях средства ФНБ оказалось невозможным использовать в качестве подушки безопасности. В 2019–2020 годах, во время пандемии, например, с декабря по декабрь, он вырос с 7,7 триллиона рублей до 13,5 триллиона рублей. В марте 2021 года его объем достиг 13,8 триллиона рублей.

Но я хочу сказать, что это неизбежный элемент выбранного экономического курса, обратная сторона того, чего удалось достичь в области инфляции и сохранения конкурентоспособности внутренней экономики путем изъятия средств из оборота.

Я лично считаю, что нужно производить комплексные изменения — во всем блоке проблем.

— Что вы имеете в виду под ними?

— Во-первых, я согласен со своими коллегами, которые говорят о том, что нужно отказаться от чрезмерно жестких установок в области борьбы с инфляцией, так как инфляция является своеобразной «смазкой» в экономике, конечно, если она не заоблачная. Я думаю, нужно вернуться к нормальным взаимоотношениям между денежными и финансовыми властями. Вопросы интервенций на рынке должны отойти к ЦБ. Нужно разработать и реализовывать график постепенного снижения ставки ЦБ до общемирового, возможно, чуть выше. Да, это сократит чистый приток иностранной валюты, увеличится наш импорт, соответственно, нужно начинать расходовать средства ФНБ.

Нужно отказаться от линии на заниженный, грубо, двухкратно, паритет покупательной способности рубля, от практики абсорбции лишней денежной массы Центробанком при помощи создания специальных счетов, на которых банки держат лишнюю ликвидность.

— Но ведь и проектов нет, в которые банкам выгодно вложиться?

— И то и другое. Выгодных проектов нет в том числе и потому, что сейчас высокая процентная ставка. Если она будет снижаться в рамках устойчивой политики, тогда и количество экономически выгодных проектов будет расти.

— И как раз об этом! Вы говорили, что для развития России нужна некая общая идея, некий мегапроект, который бы на несколько десятилетий создал вектор развития. Как вы считаете, что могло бы стать таким мегапроектом
и почему?

— Есть проект, который иногда называется «Второй Транссиб», он касается создания высокоскоростной магистрали через всю Россию. Вдоль нее предполагается создать логистические центры, формируя транспортно-логистическую решетку России, она создаст возможности и для освоения территорий. Этот проект действительно долговременный, рассчитанный на десятилетия, сопряжен с очень серьезными инвестиционными усилиями, но они по плечу и государству, и бизнесу. По расчетам, его реализация обойдется в сумму порядка 300–320 миллиардов долларов.

Хочу сказать, что этот проект лучше реализовывать с привлечением зарубежных партнеров, потому что он внесет очень важный вклад в развитие мировой транспортной инфраструктуры.

Альберт Бахтизин: агент-ориентированные модели помогут предсказать «черных лебедей»

С усложнением современного мира все большее значение приобретает прогнозирование, которое позволяет учесть сотни различных переменных. Об агент-ориентированных моделях как одном из таких способов журналу «Вольная экономика» рассказал директор Центрального экономико-математического института Российской академии наук (ЦЭМИ РАН), член-корреспондент РАН Альберт Бахтизин.

 

— Альберт Рауфович, в чем сила агент-ориентированного принципа при моделировании социально-экономических процессов?

— Современный мир демонстрирует возрастающую сложность взаимодействия субъектов социально-экономических систем большинства стран. Численность населения Земли с 1960 года выросла к началу 2021-го почти в 2,6 раза, а к 2050 году прогнозируется на уровне около 10 миллиардов. Объем мировой торговли в процентах от мирового ВВП с 1960-х увеличился с 25 до 60,3%. Многими отмечается, что частота мировых кризисов также выросла: участились военные конфликты, гибридное противостояние ключевых мировых игроков и так далее. В этой связи остро встает проблема поиска аналитических инструментов нового поколения.

— А какими инструментами пользовались раньше?

— В основном методами многомерного статистического анализа, например регрессионными уравнениями. Их использование для прогноза возможно, но условно, так как при сильной флуктуации проходящих в социально-экономической сфере процессов этот инструмент мало пригоден.

С 1990-х годов стали применяться методы компьютерного моделирования социально- экономических процессов: оптимизационные модели, вычислимые модели общего равновесия, дискретно-событийные, системно-динамические, агент-ориентированные модели, нейронные сети, экспертные системы, генетические алгоритмы.

Возрастающая сложность мира, пандемия, разрыв производственных цепочек, торговые войны, политические катаклизмы, с одной стороны, и колоссальная производительность современных систем — с другой, несомненно приведут к появлению инструментов, оценивающих мультипликативные эффекты на социально-экономические системы большинства государств.

Используемые на практике модели основаны чаще всего на равновесном подходе, наиболее известные из них: GTAP, Miragrodep, Mirage, Globe, Multimod, GEM, Global Macrofinancial Model, The Long Term Growth Model, Moody’s Research Labs Inc. Model, WorldScan, Link, WEFM, KPMG-MACRO, NiGEM. Тем не менее предсказывать будущие события они практически неспособны — «черные лебеди» 2020 года это хорошо показали.

— А что же с агент-ориентированными моделями?

— Потенциально они могут рассматриваться в качестве инструментов для решения не только перечисленных выше проблем. К настоящему времени разработаны сотни специализированных программных средств для построения агентных моделей (NetLogo, RePast, MASON, AnyLogic и многие другие), но помимо этого есть и готовые решения от ведущих IT-компаний (Microsoft, IBM, ESRI, Wolfram Research).

— В каких сферах могут использоваться такие модели?

— Во-первых, эпидемиология (оценка скорости распространения эпидемий). Во-вторых, пешеходное движение, включая имитацию процессов эвакуации.

Применимы такие модели и в киноиндустрии. В начале 2000-х годов был разработан программный продукт Massive, который может использоваться для одновременной обработки десятков, сотен тысяч и вплоть до миллионов объектов.

Четвертой областью применения являются демографические процессы — более точное прогнозирование численности и миграции населения, оценка эффективности различных мер госполитики в этой области.

— Какая широкая сфера применения!

— Да, и не только! Еще агент-ориентированные модели можно использовать при работе с транспортными системами, окружающей средой…

— Например?

— Третий год подряд специалистами в области высокопроизводительных вычислений стран БРИКС проект «Цифровая Земля», учитывающий атмосферные, океанические изменения, биогеохимию океана, динамику ионосферы, эволюцию ледяного покрова и реализуемый в том числе с использованием агентного подхода, обозначается как приоритетный.

Землепользование, моделирование городских агломераций, реконструкция исторических событий и симуляторы военных конфликтов, моделирование и исследование социальных сетей и процессов в экономике — как видите, спектр применения чрезвычайно широк!

— А как обстоят дела с такими моделями в России?

— На площадке ЦЭМИ РАН под руководством академика РАН Макарова мы разработали несколько агент-ориентированных моделей: демографические модели для Москвы, Санкт-Петербурга, Вологодской области и страны в целом, отраслевую модель (на примере ракетно-космической промышленности), модель для стран Евросоюза, эпидемиологическую модель.

Совместно с коллегами из Китая был построен симулятор социально-экономической динамики, охватывающий социально-экономические системы более ста стран мира.

— В чем особенности агент-ориентированной модели? Чем она отличается от других?

— Ряд исследователей увязывает появление агентных моделей с клеточными автоматами 1940-х годов, концепцию которых предложил один математик Джон фон Нейман. Одной из наиболее известных среди этих моделей является игра «Жизнь», разработанная английским математиком Джоном Хортоном Конвеем в 1970 году, не только ставшая классической, но и породившая огромное количество всевозможных вариаций.

При этом принципиальное отличие заключается в том, что модели других классов включают в себя крупные объекты (регионы, отрасли, совокупности предприятий или домохозяйств), а агент-ориентированные модели — как объекты микроуровня (отдельные люди или предприятия), так и макроуровневые переменные, вычисляемые как результат взаимодействия атомарных единиц.

— Построение агент-ориентированной модели предполагает широкое использование искусственного интеллекта. Насколько это сегодня реально?

— Агент-ориентированное моделирование связано с распределенным искусственным интеллектом, в этих системах роль отдельного агента и его стратегия могут быть очень простыми, но сложное поведение образуется путем самоорганизации всей совокупности индивидуумов. Примером такой модели может быть роевой интеллект.

К примеру, алгоритм, имитирующий действия муравьев, можно использовать для решения задач поиска маршрутов на графах (задача коммивояжера).

Часто системы распределенного искусственного интеллекта технологически разрешаются с помощью многоагентных систем. Вообще, думаю, одно из направлений дальнейшего развития агентного подхода — как раз симбиоз с такими системами.

С другой стороны, агенты модели могут быть формализованы в виде сложных программных конструкций, использующих технологии искусственного интеллекта. Но на практике обычно агенты простые, с небольшим набором параметров и несколькими поведенческими функциями.

— Насколько сложен и отработан математический аппарат, применяющийся при создании агент-ориентированной модели?

— Как правило, сложный математический аппарат не используется. Сложность таких моделей в другом. Если в ней десятки и сотни тысяч агентов (или миллионы) и каждый определяется набором из 20–30 уравнений (часть из которых могут быть стохастическими), то мы получаем огромную систему уравнений, не решаемую аналитически, а только через усреднение результатов множества компьютерных симуляций. Таким образом, несмотря на потенциальную реалистичность данного инструмента, полученные результаты зачастую трудно верифицировать с позиции причинно-следственных связей.

— Какие цели преследует создание агент-ориентированной модели, что получается на выходе? Каково практическое применение?

— Разработанные в ЦЭМИ РАН модели были неоднократно использованы на практике.

К примеру, в 2014 году в Санкт-Петербурге под руководством академика РАН Владимира Квинта разработана и принята к реализации Стратегия экономико-социального развития города до 2030 года. Для мониторинга Стратегии и оценки эффективности управленческих решений была построена агент-ориентированная модель социально-экономической системы города.

В 2011 году была разработана первая версия самый крупной в России демографической агент-ориентированной модели (140 миллионов агентов), которая постоянно дорабатывалась вплоть до сегодняшнего дня. С использованием этой модели совместно с коллегами из администрации президента были получены демографические прогнозы до 2030 года и оценен эффект от реализации программы материнского капитала.

Симулятор социально-экономической динамики, разработанный вместе с рядом организаций КНР, был использован для расчетов последствий различных сценариев торговых конфликтов между США и другими странами, с одной стороны, и Россией и Китаем — с другой.

С его помощью были посчитаны не только, например, такие события до 2025 года, как постепенное сокращение торгового дисбаланса между США и Китаем на 5% в год и рост объема торговли между США и странами ЕС, с одной стороны, и Индией, Вьетнамом, Мексикой и Бразилией — с другой, но и сделан ряд важных выводов. Например, о дальнейшем усилении Китая и ослаблении США и о том, что большинство стран слабо чувствительны к изменению торгового дисбаланса между ними. Кроме того, модель позволяет предположить, что Индия, Россия и Германия по-прежнему остаются потенциальными точками притяжения для образования новых центров силы.

ООН спрогнозировала самый быстрый рост мировой экономики за 50 лет

Рост мировой экономики по итогам 2021 года станет самым большим почти за 50 лет, считает ООН.

По прогнозу ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию), в 2021 году мировая экономика вырастет на 5,3% (самый высокий показатель за 50 лет), а мировая торговля – на 9,5%. В 2022 году экономический рост замедлится до 3,6%.  В этом случае совокупное снижение доходов за период 2020-2022 годов составит около $13 трлн, полагают авторы «Доклада о торговле и развитии, 2021 год» который был презентован 15 сентября на площадке Международного Союза экономистов.

Замедление может оказаться более резким, чем ожидалось, если власти последуют «ошибочным» призывам к жесткой экономии, говорится в докладе. Мировые доходы по-прежнему будут на 3,7% ниже траектории, которая предполагалась до начала пандемии, сообщила UNCTAD. Мировой объем производства вернется к тенденции 2016-2019 годов только к 2030 году.

Руководитель департамента макроэкономики и политического развития ЮНКТАД Анастасия Несветайлова, презентуя доклад, отметила, что несмотря на активное восстановление мировой экономики, возникают сомнения – насколько устойчивым и долговременным будет экономический рост?

«Восстановление уже идет очень неровно, есть структурные разрывы между Севером и Югом, разломы по региональным, отраслевым и социальным линиям», – добавила Несветайлова.

Основные риски для мировой экономики авторы доклада связывают с политической нерешительностью. Доклад призывает к облегчению бремени задолженности, а в некоторых случаях и к полному списанию долга, для развивающихся стран, в противном случае для них будет потеряно еще одно десятилетие в плане развития.

ЮНКТАД также предлагает пересмотреть роль налогово-бюджетной политики в мировой экономике, усилить координацию экономической политики между системно значимыми экономиками, выступает за помощь в развертывании программы массовой вакцинации в развивающихся странах.

«Нежелание стран с развитой экономикой последовать примеру США и отказаться от прав на вакцины – тревожный признак. Это дорого обойдется для и без того ограниченным в финансовом отношении стран. Согласно одной из недавних оценок ЮНКТАД, совокупные затраты на отсроченную вакцинацию к 2025 году составят 2,3 триллиона долларов, причем основное бремя этих затрат ляжет на развивающиеся стран», – отметила Анастасия Несветайлова.

 

Россияне не доверяют искусственному интеллекту

85% россиян не готовы доверить принятие решений искусственному интеллекту, говорится в докладе Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ.

Цифровая среда не только создает возможности, но и несет определенные риски. Так, алгоритмическая обработка данных цифровыми платформами и государством может привести к нарушению права на неприкосновенность частной жизни, отмечается в докладе Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ.

Среди основных угроз ученые также называют цифровую дискриминацию граждан государством и частными корпорациями на основе злоупотребления персональными данными, кибератаки и компьютерное мошенничество, кибербуллинг, троллинг, информационные войны в киберпространстве, рост числа «фейковых новостей» и спланированных кампаний по дезинформации в интернете.

В итоге большинство россиян не готовы доверить принятие решений искусственному интеллекту (85%), выяснили эксперты ВШЭ. 64% из них при пользовании интернетом опасаются утечки персональных данных.

Это подтверждают исследования Аналитического центра НАФИ, согласно которым за три года доля россиян, которые стали больше бояться утечек персональных данных в интернете, увеличилась на 9% – до 63%.

«Чтобы граждане перестали опасаться доверять принятие решений искусственному интеллекту, у них должно возникнуть доверие к самой технической системе, — говорит директор Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ Ирина Мерсиянова. — Однако доверие на пустом месте возникнуть не сможет, ведь это, по сути, оправданные ожидания от взаимодействия. Даже если постоянно уверять людей в том, что все хорошо и надежно, без своего опыта взаимодействия доверие не возникнет».

Несмотря на пока несформировавшееся доверие граждан к искусственному интеллекту, вектор развития правового регулирования должен быть направлен на укрепление информационного суверенитета государств и защиту прав граждан в цифровой среде, полагают эксперты ВШЭ.

 

В «Доме экономиста» состоится презентация «Доклада о торговле и развитии» ЮНКТАД 

15 сентября в единый день во всех мировых столицах состоится ежегодная презентация «Доклада о торговле и развитии, 2021 год» («World Economic. Situation and Prospects, 2021») ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию) на тему: «От восстановления к устойчивому развитию: вместе или порознь».

В Москве презентация традиционно пройдет в Международном Союзе экономистов – организации, имеющей Генеральный консультативный статус Экономического и социального совета ООН (ЭКОСОС ООН), – 15 сентября в 15:00 в Каминном зале «Дома экономиста» (г. Москва, ул. Тверская, 22а,).

Презентация организована Международным Союзом экономистов, Информационным Центром ООН при участии Вольного экономического общества России.

Доклад представит Анастасия Несветайлова, руководитель департамента макроэкономики и политического развития ЮНКТАД (Женева).

Модератором презентации выступит Александр Дынкин, вице-президент Международного Союза экономистов, президент ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН, академик-секретарь Отделения глобальных проблем и международных отношений РАН, академик РАН, д.э.н., профессор.

Ежегодный «Доклад о торговле и развитии» – одно из наиболее авторитетных изданий Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД).

«Доклад содержит анализ текущей ситуации в мировой экономике и торговле, рекомендации по их развитию и восстановлению, оценку эффектов принимаемых решений в области экономической политики, и представляет большой интерес для мирового экспертного сообщества и национальных правительств», – отметили организаторы презентации.

В мероприятии примут участие государственные и общественные деятели, представители международных и национальных общественных организаций, ведущие ученые и эксперты.

Экономика России вернулась к докризисному уровню

В конце первого полугодия 2021 года российская экономика почти вернулась на докризисную траекторию, говорится в очередном выпуске бюллетеня «Комментарии о Государстве и Бизнесе» Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.

Во втором квартале 2021 года ВВП России вырос на 2,3% к первому кварталу, заметно превысив допандемийный уровень и почти вернувшись на сложившуюся до кризиса траекторию экономического роста.

Обороты в базовых секторах экономики увеличились на 3–9% в реальном выражении. Так, потребление товаров и услуг, наконец, выровнялось – по обоим направлениям докризисные значения превышены на 6%.

Однако достигнутые уровни потребления могут оказаться неустойчивыми, в том числе из-за очень высокой склонности населения к потреблению и открывающегося авиасообщения с другими странами, полагают эксперты ВШЭ.

Строительство выросло на 6,2%, тем не менее в третьем квартале может наблюдаться снижение после пика в июне, отмечается в бюллетене.

Промышленное производство после слабого первого квартала вновь увеличилось на 3%, при этом решение ОПЕК+ предвещает рост российской нефтедобычи на 1% в месяц.

Благодаря сильному повышению экономической активности, безработица  приблизилась к докризисным значениям. Улучшилась ситуация и с реальными располагаемыми доходами, но они все еще на 1% ниже допандемийных уровней.

Эксперты ВШЭ отмечают, что позитивные факторы, в частности, рост добычи нефти при высоких ценах и рост бюджетных расходов, пока перевешивают риски, и в 2021 году рост ВВП России составит 4,6%, а в 2022 году – около 2,5%.

Названы ключевые проблемы российской экономики

Негативная демографическая ситуация, технологическое отставание от лидеров мировой экономики и дифференциация населения по доходам – таковы ключевые проблемы российской экономики, полагает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.

«Демография – это основа всего: с отрицательным демографическим трендом мы, например, не можем себе позволить развивать трудоемкие сектора экономики» – пояснил ученый в интервью порталу Inscience.news.

За технологическое отставание от развитых стран, по мнению Александра Широва, Россия платит высокую цену: страна сильно зависима от импорта высокотехнологичных товаров.

Что касается дифференциации населения по доходам, это также замедляет экономический рост. «Ведь если бóльшую часть своих доходов целый ряд групп населения тратит на продовольствие и бытовые нужды, то достаточно трудно развивать сферу более качественных товаров и услуг. На них просто не будет достаточного спроса», – отметил директор ИНП РАН.

Главный экономист ВЭБ.РФ назвал способ снизить бедность в России в два раза

Ключевая задача – сокращение бедности в два раза к 2024 году – была сдвинута до 2030 года. Однако, только за счет запланированных мер при умеренных темпах роста экономики в 2 с лишним процента, сократить бедность в два раза к 2030 году мы не сможем, отмечает главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач в статье «Социальные и технологические вызовы российской экономики», опубликованной в «Научных трудах ВЭО России».

По расчетам автора статьи, она понизится с нынешнего уровня в 12,1% до примерно 8%. Для того чтобы сократить ее вдвое, т.е. до 6%, необходимы дополнительные меры, которые, по оценке ВЭБ.РФ, стоят около 1,8 трлн рублей.

«Нынешние меры адресованы в первую очередь многодетным семьям и поддержке матерей, ухаживающих за детьми после родов, а также нацелены на повышение избирательности и эффективности мер за счет выстраивания системы социального казначейства. Однако к бедным относится и определенная часть пенсионеров, и работники, занятые на низкооплачиваемых работах. Значительная часть работников сельского хозяйства, да и целого ряда других отраслей тоже относится к бедным. Зарплата в аграрном секторе, по официальной статистике, составляет 52% от средней в экономике», – подчеркивает экономист.

Для преодоления же массовой бедности нужны дополнительные меры, которые, по оценке ВЭБ.РФ, составляют за десять лет 2,8 трлн рублей. «Не мало, но и не назвать эту сумму неподъемной никак нельзя», – полагает Андрей Клепач.

Искуственный интеллект станет более «человечным»

Фото: Arseny Togulev / Unsplash

В рамках федерального проекта «Искусственный интеллект» будет создан документ, регулирующий этические аспекты разработки и применения искусственного интеллекта. Об этом рассказал заместитель руководителя Аналитического центра, руководитель Центра экспертизы по реализации федерального проекта «Искусственный интеллект» Сергей Наквасин.

Национальные рекомендации по этике искусственного интеллекта разрабатываются по поручению президента России и в соответствии с положениями Национальной стратегии развития искусственного интеллекта до 2030 года, а также Концепции регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года.

«Мы хотим, чтобы Россия попала в десятку передовых стран-разработчиков этических норм в сфере искусственного интеллекта. Нельзя ждать, когда нашим разработчикам будут навязаны стандарты, по которым им придется работать. Лучше разработать свои стандарты и продвигать их на мировом уровне», – пояснила референт Управления по развитию информационно-коммуникационных технологий и инфраструктуры связи Администрации Президента София Захарова.

Кодекс должен выполнять, в том числе, и просветительскую функцию. «Наиболее важная задача – вызвать доверие общества к технологиям. Мы сможем этого добиться, если открыто расскажем, на каких принципах и правилах будут разрабатываться и внедряться технологии искусственного интеллекта», – добавила Захарова. Кроме того, по ее словам, в отсутствие законодательного регулирования, Кодекс станет гарантией для самих разработчиков и защитит их от недобросовестной конкуренции.

Планируется, что Кодекс этики в сфере искусственного интеллекта будет представлен осенью.

1...717273...181Страница 72 из 181
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"