Абел Аганбегян,
академик РАН
– Чего мы в экономике достигли за 30 лет? ВВП России вырос на 15%. Это данные Росстата. Промышленность пока не дотянула до уровня 1990 года. Сельское хозяйство – на этом уровне. Инвестиций в основной капитал вдвое меньше. Поскольку доля инвестиций и вооружения в валовом продукте уменьшились вдвое, естественно, вырос фонд потребления. Численность населения уменьшилась, а более высокий рост доли потребления, делённый на меньшую численность населения, дал прирост реальных доходов.
Да, реальные доходы выросли существенно, но резко увеличилось социальное неравенство. В 2019 году 10% зажиточных семей на душу населения имели, грубо говоря, 120 тысяч, а 10% бедных семей – 8 тысяч, то есть разница, по данным Росстата, в 15,4 раза. В СССР разница была в 3 раза, к 1990-му – в 4, в Японии – 4,6 сегодня, в странах социал-демократической направленности, скандинавских – 6, в Германии – 8, в ЕС – в среднем 10. Поэтому бедность осталась значительной. У нас самый низкий прожиточный минимум, и поэтому доля людей с прожиточным минимумом не очень показательна. Если считать так называемую относительную бедность, то по уровню реальных доходов мы среди примерно 180 ведущих стран примерно на 50-60-м месте, а по уровню социального неравенства – на 100-м.
Почему мы фактически топчемся на месте? Это связано с нашей непростой тридцатилетней историей. 10 лет мы находились в трансформационном кризисе – наверное, самом крупном в мире с того момента, как появилась статистика. Грубо говоря, мы упали вдвое по основным социальным и экономическим показателям, и продолжалось это 10 лет. Никогда и нигде кризис не продолжался 10 лет. Великая депрессия длилась 4 года. Там тоже близкие цифры падения были, только в США.
Конечно, после этого был восстановительный рост, но он наполовину был связан с восьмикратным увеличением цен на нефть, и добыча нефти выросла на 20-30%. Полтора триллиона даровых денег с 2000-го по 2008 год пришло в Россию. Поэтому если мы рассматриваем динамику реального валового внутреннего продукта без учёта внешней подпитки за счёт вот этого роста, то мы уровня советского времени, конечно, не достигли бы.
После самого глубокого среди 20 стран мира кризиса в России в 2008-2009 годах на 8% снизился валовой внутренний продукт, на 40% снизился внешнеэкономический оборот, а не на 20%, как в мире, в 4 раза, а не в 2-2,5, как в мире, снизился фондовый рынок, в 1,7, а не в 1,3 раза снизились доходы бюджета за счет внутренних источников, а не за счёт золотовалютных резервов, которыми был финансирован 2009 год, был небольшой трёхлетний 4%-го подъём с 2010 по 2012 годы, когда сложились благоприятные в целом условия для дальнейшего роста. Инфляция была 5,1% годовая. В 2012 году была 5,5% ключевая ставка. Мы разогнали инвестиции на 8% в среднем в год, реальные доходы у нас росли, цена на нефть была 112 долларов, а не 95. Наши предприятия и организации заняли 270 млрд долларов с мирового рынка.
Казалось, мы должны были продолжить развиваться темпами 3-4% в год минимум, мы предполагали даже 5%. Была детальная проработка, вы помните, перспектив до 2020 года, серия указов Президента России от 7 мая 2012 года, и главный показатель этого указа с точки зрения источников роста был прямо зафиксирован в указе о долгосрочной экономической политике – к 2015 году достичь доли инвестиций в основной капитал в валовом продукте 25%, а в 2018 году – 27%. А был 21% в исходном 2012 году. Это значит, надо было на 12-13% каждый год увеличивать инвестиции. То есть этот указ исходил из финансового форсажа факторов экономического роста, главный из которых – рост инвестиций в основной капитал.
Другой важнейший фактор – вложения в человеческий капитал. Было предусмотрено, что он несколько увеличится, в том числе по науке приводились цифры. Была поставлена задача – резко увеличить неэнергетический экспорт, и она выполняется. Жилищное строительство росло. Резко улучшилась обеспеченность жильём. Правда, очень много не благоустроенного жилья, но в советское время было ещё больше.
Но вы знаете, что с первого квартала 2012 года катастрофически стал падать прирост валового продукта. И с 2013 года мы оказались в стагнации, 1,8%, и 0,6% с первого квартала 2014 года. Заметьте, всё это до присоединения Крыма, до начала санкций, до начала снижения цен на нефть по инициативе Саудовской Аравии и ОПЕК, направленного против сланцевой нефтедобычи в США. То есть были благоприятные условия, когда мы попали в стагнацию.
Почему мы попали в стагнацию? Потому что государственные инвестиции снизились на 30%. И бюджет, и госбанки снизили инвестиционный кредит, и корпорации, которые не называются государственными, но контролируются государством. «Газпром», «Роснефть», «Ростехнологии», РЖД, «Росатом». А это половина всех инвестиций. Это сочеталось со снижением прироста основных фондов, потому что на них влияли низкие инвестиции в годы кризиса.
Но беда не приходит одна. Это усугубилось оттоком капитала, который начался с 2008 года во многом из-за ухудшения инвестиционных условий.
7 лет в стагнации мы прожили. В расчёте на душу населения валовый продукт вырос немногим более чем на 2%. Самое плохое, что накопления в основной капитал снизились почти на 6%. Розничный товарооборот, а это косвенная характеристика платёжеспособного спроса, снизился. И жилищное строительство начало снижаться. С 85 миллионов кв. метров в 2015 году – до 78. И самый плохой показатель – по сравнению с 2013 годом на 2019 год реальные доходы населения снизились больше чем на 10%.
Затем это всё перешло в кризис 2020-2021 годов, связанный с коронавирусной пандемией.
Вот наша история. Откуда здесь быть темпам? Мы создали такую экономику, ушли от показавшей свои недостатки централизованной, административной, очень неэффективной системы планового управления к рыночной экономике. Но мы не создали нормальную рыночную экономику, хотя к 2003 году доля частной собственности у нас увеличилась до 65%, а государственной собственности составляла 35%. У нас тогда доля расширенного бюджета была 20%, если кто помнит, а в 2009 году она достигла 40%. Это доля государства. Потому что с 2005 года с приходом Владимира Владимировича Путина началось ускоренное огосударствление. Резко расширился «Газпром», возникла «Роснефть», возникли «Ростехнологии», стали объединяться многие полуоборонные предприятия, изыматься у частника, превращаться в госкорпорации. 74% банковских активов принадлежат либо государству, либо госорганам, госпредприятиям под контролем государства, типа банка «Зенит» (Татарстан) и так далее, или Центральному банку – крупнейший банк «Открытие» был частным, санированы МДМ, «Югра» и другие.
Мы получили огосударствление экономики. По данным Всемирного банка, 71% валового продукта – это бюджет. 35% ВВП бюджетные предприятия и организации производят. И предприятия, подчинённые государству, концерны, объединения и частные предприятия, которые стали контролироваться регионами или муниципалитетами. 20-25% из них – это крупные корпорации. А остальное – всякая мелочёвка, которая тоже подчинена государству на местах.
Вот такую мы создали экономику, по сути. А в экономике, если она не рыночная в полном смысле слова, какие могут быть финансы? Сравните с Китаем наши финансы. Китай на кредиты скоростные железные дороги строит. Посмотрите, какая процентная ставка там!
У нас нет сбалансированного рынка, потому что многие цены централизуются. У нас нет конкурентной среды во многих отраслях из-за государственных, олигархических монополий.
Рынок создает механизм экономического роста, иначе бы он погиб. Система, не имеющая двигателя экономики, обречена на неудачу по понятным причинам. А мы не сформировали полноценный рынок капитала. У нас биржа спекулятивная, у нас нет системы формирования длинных денег. Во всех рыночных странах казначейства выпускают долгосрочные облигации до 40-50 лет, например, в США и Японии. А кто их покупает? Центральный банк. Это один из главных источников формирования длинных денег. У нас нет внебанковских фондов длинных денег, во многом формируемых за счет специальных мер государства, нет накопительных пенсионных фондов, страховых фондов, которые составляют длинные деньги и так далее. Поэтому мы не развиваемся.
У нас в самая низкая доля зарплаты в валовом продукте. Фонд зарплаты в валовом продукте России ниже, чем в большинстве других не только развивающихся, но и развитых стран. И ниже в себестоимости. Потому что у нас очень низкие подоходные налоги, отсутствует прогрессивный налог. У нас население не участвует в формировании своей пенсии, а почти все страны – 10% отчисляются. У нас нет настоящего страхования жизни, которое развито в других странах. У нас население не участвует в оплате страховки по здравоохранению как в большинстве стран. У нас нет льгот, если вы свои деньги тратите на своё здоровье, на образование или вкладываете их в развитие бизнеса из своих средств. Во всех странах эти суммы освобождены от налогов или имеют отдельный, не подоходный налог, а так называемый капитальный налог. То есть у нас социальная сфера не рыночная, это какие-то пережитки социализма. Как ни странно, они сочетаются с худшим капитализмом в области социального неравенства.
Мы создали государственно-олигархическую систему с неразвитой конкуренцией, с неразвитым рынком. Наша главная задача – достигнуть социально-экономического роста, и не просто роста, а устойчивого и ускоряющегося роста. Но у нас драйверов роста не хватает.
Мы хорошо проходим кризис, уже восстановили свою экономику, приумножили финансы, покупая золото, евро и доллары. 15 триллионов рублей с 2017 года мы истратили из нашего обычного золотовалютного резерва.
Демографический кризис у нас превратился в демографическую катастрофу. Мы в мире в расчете на тысячу человек среди крупных стран имеем самую высокую смертность. У нас численность населения снижается. В 2021 году – оно уменьшится на на 800 тысяч человек. Естественный прирост сменится убытком в один миллион сто тысяч человек. Ужасные показатели. Это убыток экономике. Я считаю, 9 трлн с учётом постковидного синдрома годовой убыток.
Форсаж инвестиций, вложений в человеческий капитал не даст нам устойчивого роста. Нужно это сочетать это со структурными реформами. Нужна реформа собственности. Перевод регионов на самоуправление, самофинансирование и самоокупаемость. Реформа всей финансовой системы. Реформа социальной сферы. Мы нуждаемся в реформе пенсионной, в реформе финансирования здравоохранения. И естественно, нужно повернуть прежде всего всю финансовую систему к социально-экономическому росту и перестроить социальную систему тоже в этом же направлении.
По материалам научного форума «Абалкинские чтения», 23.12.2021
