Александр Дынкин,
президент ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова, академик РАН
(Из доклада на совместном заседании Отделения общественных наук РАН и Вольного экономического общества России 29.01.2020
Я начну издалека. Последний мировой финансово-экономический кризис 2008 года остался в истории с отчетливым клеймом «сделано в США» в силу весьма тяжелых регуляторных ошибок. И этот кризис обнажил те дисбалансы, которые довольно давно накапливались в экономиках развитых стран. И главная проблема здесь, на мой взгляд – это исчерпание кризиса либерального социального контракта, который был заключен между властью, бизнесом и гражданским обществом где-то в начале прошлого века.
Тот мир, который тогда существовал, был не цифровым. Он был доглобальным, он был индустриальным, он был биполярным. Тот мир не сталкивался с массовой миграцией, с климатическими изменениями. В том мире не было конкуренции за инвестиции, глобальной конкуренции за человеческий капитал. И суть этого контракта была достаточно проста: каждое следующее поколение жило лучше, располагало бóльшими возможностями, чем предыдущее. Другими словами, дети становились более успешными, чем родители.
Крах мировой системы социализма укрепил уверенность в эффективности этого старого общественного договора, ослабил усилия по поддержанию социально приемлемого распределения общественных благ. Возникло ощущение универсальности либеральной рыночной демократии для всех регионов мира. И это, естественно, спровоцировало геополитическую экспансию сначала в Восточной Европе, а затем и на Ближнем Востоке.
Британский политик Дэвид Милибэнд очень точно назвал этот период временем безнаказанной политики Запада. Корпоративные элиты сфокусировались на росте акционерной стоимости в ущерб социальной ответственности, политический истеблишмент бросился вдогонку. Например, Джо Байден, который 12 лет был сенатором от штата Делавер, сделал очень многое для того, чтобы этот штат стал крупнейшей офшорной юрисдикцией. По оценке мирового банка, в 2017-м году на территории США было зарегистрировано в 10 раз больше офшорных компаний, чем в остальных более 40 офшорных зонах. Довольно известный обозреватель газеты «Financial Times», который приезжал к нам на примаковские чтения, писал 29 ноября: «Америка сегодня — крупнейший рай для грязных денег». После этого кризиса, с которого я начал, кризиса 2008 года, что-то пошло неправильно на этом празднике жизни.
Если посмотреть на темпы прироста доходов на душу населения по десятилетиям, но с неким сдвигом на этот кризис, о котором я говорил, становится очевидно, что везде происходит достаточно драматическое падение этого показателя. В Италии эти доходы вообще ушли в отрицательную зону. И конечно, все эти обстоятельства не могли не привести к стагнации доходов среднего класса, к их поляризации и формированию регионов с застойной бедностью, и эти явления достигли достаточно критичных уровней. В постоянных ценах более менее все неплохо у 1% самых богатых и все стабильно грустно у 90% тех, кто беднее 10% в США.
Дополнительное напряжение создает то, что это все происходит на фоне буквально взлета стоимости университетского образования. 28% – максимальный рост в элитных университетах в постоянных ценах. И для среднего американского класса этот показатель – университетское образование детей – стал одним из критических в расходах. И как мы видим сегодня, 13% американцев в молодом возрасте говорят, что они отказались от рождения детей именно в связи с большими долгами по образованию. Еще в 2003 году этот долг составлял 3% в структуре задолженности, сегодня он достиг 11%. Берни Сандерс, один из потенциальных кандидатов от демократической партии, сегодня предлагает списать эти долги, и в этом, конечно, один из секретов его привлекательности.
Если посмотреть на эти вещи с социологической точки зрения, то здесь примерно те же результаты. Вот результаты довольно представительного опроса в большом количестве стран, главный вопрос был: что вы думаете о своих детях, их жизнь будет более счастливой, чем ваша, или менее? В странах БРИКС живут самые большие оптимисты. Соединенные Штаты являются медианной страной, где 50% людей считают, что жизнь детей будет такой же, как у них, или даже хуже. В Европе пессимизм нарастает.
Если говорить про Соединенные Штаты, конечно, там в обществе накопилась усталость от бесконечных 20-летних ближневосточных войн. В Европе десятилетиями держались крайне низкие темпы роста, существовала двухзначная безработица среди молодежи. Миграционный удар как следствие вооруженных ближневосточных авантюр, конечно, добавил остроты всем этим сюжетам. И в этот момент старая политическая элита не смогла предложить модернизационных изменений традиционного общественного договора.
Партии левого центра, такие как французская соцпартия, немецкие социал-демократы, теперь уже и лейбористы в Великобритании, стремительно теряют свой электорат. Можно сказать, что в развитых странах пришел конец социальной сплоченности и возникли разделенные общества. И этим, конечно, воспользовались популистские политические силы, которые проповедуют лозунги протекционизма, изоляционизма, национального возрождения, которые остро критикуют старые политические центры, они получили предпочтение избирателей. Эти имена всем известны. Это и Трамп, и Джонсон, и Сальвини, и Болсонару, и Моди, и Урбан, и Эрдоган – это некоторые имена политических лидеров этой новой волны.
Поэтому один из моих выводов заключается в том, что это изменение внутриполитического ландшафта привело к ревизии всей системы глобального управления в надежде ослабить социальный дисбаланс и попытаться вернуть социальную сплоченность.
Соединенные Штаты стали лидером отказа не только от многосторонних торгово-инвестиционных соглашений, инициатором санкционных войн, но и выхода из договоров об ограничении вооружения и отказа от климатических соглашений. Американцы начали этот постепенный процесс ревизии всей системы глобального управления довольно давно, буквально с начала века, но с 2017 года, после инаугурации 45-го президента, этот процесс приобрел лавинообразный характер. Трамп через 3 дня после инаугурации ликвидировал Транстихоокеанское партнерство.
Последнее достижение на этом пути – то, что в результате отказа согласовать назначение судей в апелляционную комиссию по разрешению споров ВТО эта важная международная организация прекратила свое существование. Таким образом, можно констатировать, что это очень масштабная ревизия мирового порядка, которая затеяна Соединенными Штатами, раньше была характерна только для послевоенных периодов.
Сегодняшняя администрация не скрывает намерений нарушить полицентричный мировой порядок. Такое ощущение, что именно эта администрация вообще против любой архитектуры мирового порядка, за экономический и политический дарвинизм, за максимально жесткую геополитическую конкуренцию. Если немного утрировать, то можно сформулировать этот подход следующим образом: в зоопарке надо было жить по правилам, а в джунглях США – самый сильный зверь.
Америка готова преследовать свои национальные интересы, бороться или договариваться с любыми конкурентами без особого внимания к их идеологии. Можно сказать, что подход также можно описать такой фразой, что кто послушен, того защитим, но соразмерно вкладу каждого, будь то страны НАТО, Израиль или Япония.
Трамп не без успеха переписывает эти правила глобализации на двухстороннем, на транзакционном и на силовом принципе. Это уже удалось. Канадой и Мексикой пересмотрено соглашение по НАФТА. В ближайшее время это произойдет с Великобританией. Обостряются противоречия с Францией и Европейским Союзом. Тот первый этап уменьшения напряженности в торговой войне с Китаем, на мой взгляд, носит исключительно конъюнктурный характер, и его цель – не допустить начала мировой рецессии до выборов в ноябре текущего года. И даже несмотря на то, что эта вещь широко отрекламирована, размер торговых тарифов для импорта из Китая все равно останется в два раза выше, чем это было, скажем, в пятнадцатом году.
Что это значит для нас? Вызов со стороны экономического роста для нас весьма актуален. На мой взгляд, сегодня фокус экономической политики (я полагаю, что Правительство это очень хорошо понимает) должен смещаться от макроэкономики, где достигнуты очень сильные показатели, к микроэкономике, к развитию человеческого капитала, к утверждению в обществе общей мотивации на развитие. Конечно, вероятность глобальной рецессии сохраняется, и здесь мы видим разных черных лебедей, которые прилетают то из Ирана, то из Китая, поэтому, конечно, контрациклическая подушка макрофинансовой стабильности необходима.
Но при этом хочу сказать, что уроки СССР заставляют постоянно держать в фокусе внимания невоенные параметры безопасности. А эти параметры уже близки к критическим. Я взял 15 стран-лидеров по оборонным расходам и посчитал соотношение федеральных расходов на образование и здравоохранение к военным бюджетам. Причем я здесь не учитывал расходы на науку и на культуру, иначе наши показатели могли бы оказаться еще скромнее. Вы видите, что здесь медианная страна – это Франция, в которой социальные расходы в 7 с лишним раз превышают оборонные расходы. Мы находимся в достаточно тяжелой зоне. Санкции и угроза новой гонки вооружений, конечно, могут создать тяжелый, негативный, мультипликационный эффект для экономики. Мы внимательно следим за иранскими санкциями, и один из наших выводов, что санкции, может быть, каждый год не столь заметны, но они создают кумулятивный эффект на десятилетнем горизонте. В нашем случае это как раз к 2024-му году.