Дмитрий Пищальников,
Председатель совета директоров Краснокамского Завода Металлических Сеток «ROSSET», председатель Экспертного совета по нацпроекту «Производительность труда и поддержка занятости», вице-президент «ОПОРЫ РОССИИ»
Я более 20 лет занимаюсь производительностью труда как исследователь, была проделана колоссальная практическая работа. Мы с коллегами изучили более 700 российских предприятий, которые повысили производительность труда в 2, 3, 4 и более раз, был изучен весь мировой опыт. Мы разработали программу повышения производительности труда, которую уже 8 лет пробуем применить, каким-то образом продвинуть в Правительство. Как член проектного комитета я имею практический опыт – более 15 лет, и везде у меня результат один и тот же: на старых предприятиях третьего, четвертого технологического уклада рост производительности труда поднимается на 200, 300, 400% в течение 4 лет.
Тезис, который я хочу поставить в начале доклада – и при нынешних наших технологиях есть колоссальный потенциал для роста. Я и мои коллеги считаем, что нигде в мире нет таких условий для экономического роста, как в России, потому что у нас есть научный потенциал, человеческий потенциал, есть огромная территория, которая позволяет расти экономике. И сегодня, если проводить модернизацию любого современного предприятия, японского, немецкого, это даст рост производительности труда 1, 2, 3%, а в России это – многократный рост.
Мы от Владимира Путина слышали много раз, что производительность труда – это главный вопрос. Почему? Потому что производительность труда автоматически приведет к структурной перестройке экономики, потому что производительность труда в сегодняшнем понимании – это способность компаний, способность экономики произвести и продать конкурентоспособную продукцию. Для этого требуется квалифицированный персонал, современное оборудование, нужны технологии, нужны технологии продвижения, нужна цифровизация.
Итак, национальный проект производительность труда. На сегодняшний день национальный проект по повышению производительности труда не может дать роста производительности труда. В отдельных случаях не более 5% предприятий-новаторов, где заинтересовано первое лицо, рост производительности труда будет, все остальное обречено на провал. Почему? Потому что пропагандируются методы научной организации труда. В Японии это кайдзен, в англоязычных странах – lean production (бережливое производство), во Франции – производственная система DuPont. Более 150 названий у научной организации труда. Это классическая система Тейлора, которая адаптирована сегодня к той или иной производственной цепочке.
И когда мы сегодня смотрим на корпорацию Toyota и смотрим на корпорацию Росатом, в чем разница между их производственными системами? Одна компания делает автомобили, вторая компания делает атомную энергию. И эти методы – никакая не инновация, они известны более 100 лет, поэтому когда говорят, что мы сейчас сделаем огромный рывок, потому что Федеральный центр компетенций научит всех: научить людей при отсутствии спроса невозможно. Если человек не хочет учиться, не может учиться, это сделать невозможно. И более того, даже существующий национальный проект по повышению производительности труда колоссально недофинансирован, потому что для производительности труда нужно не только организовывать труд каждого работника – нужно рассматривать производительность труда как совокупность. Это индивидуальная производительность работника, умноженная на производительность оборудования.
Я являюсь руководителем экспертного совета Государственной Думы, и мы периодически приглашаем Счетную палату. Так вот, износ основных средств экономики – более 50%. С точки зрения Российской Академии наук, это не просто какая-то проблема, это катастрофа, потому что стране нужна, по сути, вторая технологическая революция. Можно назвать ее второй индустриализацией. Все возможности для этого есть.
Но есть парадокс: удивительная вещь – все методы повышения производительности труда, включая научную организацию труда, модернизацию оборудования, современные технологии и так далее (можно перечислять), везде в мире успешно применяются, а в России не применяются. Поэтому с вице-президентом компании Toyota господином Тосихиро Ямада мы открыли центр повышения производительности кайдзен и назвали его центром повышения производительности, а не просто кайдзен, потому что мы хотим еще раз подчеркнуть, что все современные названия методов повышения производительности труда – это научная организация труда, которая адаптируется к тому или иному технологическому процессу. Так вот, Тосихиро Ямада сказал, что в отличие от Японии, Россия имеет очень серьезные ментальные особенности, и то, что в Японии идет на ура, в России двигается очень медленно, с трудом. Мы говорим о чем? Низкая производительность труда – это не чисто экономическая категория, она стоит на стыке социологии, экономики, культурологии.
Итак, максимальная совокупная производительность тогда и только тогда равняется ста процентам, когда у нас индивидуальная производительность работника равняется, максимум, единице и когда у нас – максимальный уровень производства станков и оборудования. Причем необязательно иметь самый современный станок. Я добиваюсь результатов за счет применения научной организации труда на первом этапе. Да, модернизация необходима, потому что оборудование, которому 50–60 лет, не может работать, его нужно заменить сразу же. Но оборудование не является самым слабым звеном.
Самым доступным методом повышения производительности является процесс организации: он заставляет руководителя думать о мотивации, повышать заработную плату. Опять же, мы сталкиваемся с вопросами нормирования. Сегодня мы имеем дефицит нормировщиков в 100%. Школа нормирования в России практически уничтожена. Поэтому о какой организации мы говорим, когда у нас нет нормировщиков и мы не можем сформировать норму выработки?
Что касается процесса организации и процесса мотивации, мы можем посчитать (было опрошено более 3000 руководителей), как расходуется фонд рабочего времени. Вот данные по средней заработной плате – она составляет 42 000 рублей сейчас. В среднем перерыв отвлечения от работы и простоя составляет 30%. Это нерегламентированные перерывы, перекуры, но это не все, – очень часто бывают простои станка из-за несвоевременной наладки, подвозки материалов и так далее, то есть резервы – колоссальные. Итак, время, затраченное на работу, составляет 70%. То есть, мы платим работнику 100% заработной платы за 70%. Но время, затраченное на работу, тоже используется неэффективно. У нас интенсивность труда и рациональность тоже далеки от максимума: большие переходы, потери времени, отсутствие достаточных средств.
Например, есть один принтер в компании. Сейчас стало очень современно экономить на всем: на три этажа ставят один принтер, и вот, работники начинают бегать с первого на третий, с третьего на первый. Таких потерь очень много. При заработной плате 33000 рублей потери одного работника в месяц – 24 000 рублей, в год – 296 000 рублей. Кто-то говорит, что занятых в создании добавленной стоимости в промышленности 14 миллионов человек, кто-то говорит, что 18. Мы взяли нижнюю границу 14 миллионов человек. Исходя из этой цифры, потери от низкой производительности труда – 4 триллиона 146 миллиардов рублей.
Когда мы с вами сравниваем современные предприятия (компании McKinsey и Deloitte говорят примерно одно и то же), то на том же самом оборудовании производительность труда в российских компаниях ниже в 4 раза, исключение составляют 3–5% российских компаний. Они все на слуху – Технониколь и так далее. Это современные компании, средняя заработная плата в 2 с половиной раза выше по рынку – 100 000 и выше. Эти компании очень любят показывать Президенту. Это действительно мирового уровня компании, которые имеют филиалы на Западе. У них и цифровизация, и все методы применены. Но остальные 97% экономики…
Давайте перейдем к потенциалу. Мы можем с вами сократить потери экономики на 90% за счет высокой производительности. Что нужно сделать?
4 основных блока
1. Прямое стимулирование за повышение производительности труда при этом должны быть отменены все налоговые льготы и все остальные программы субсидирования.
2. Необходим учет производительности труда, я рад, что нашу методику расчета добавленной стоимости на одного работника приняли.
3. Нужна массовая пропаганда повышения производительности труда для того, чтобы помочь руководителям и собственникам компаний вовлечь трудовые коллективы.
4. Нужно специальное обучение методам повышения производительности труда, необходимо вовлечь в это два-три специальных вуза на первом этапе. В общем, вся методика разработана, программа есть.
Методология оценки
Сергей Рябухин,
Вице-президент ВЭО России, первый заместитель председателя Комитета по бюджету и финансовым рынкам Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, доктор экономических наук
Первое, на что мы обращали внимание на июльском Правительственном часе с отчётом Силуанова по нацпроектам: отсутствует не только по национальным проектам, но и по многим государственным программам, методологическое сопровождение, нет единого координационного центра, который бы администрировал совокупность и провязку всех национальных проектов и государственных программ, которые входят в национальные проекты. Я уж не говорю о декомпозиции с региональным уровнем, потому что у каждого региона есть свой набор национальных задач, региональных задач и целей. К сожалению, такая работа не проведена. На чем ещё я хочу остановиться. Мы говорили об этом еще до того, как начался шестилетний цикл реализации: нужно разработать методику оценки эффективности национальных проектов, национальных государственных программ. Такой методики нет. То есть, администраторы сами себе написали программу, сами ее реализуют, получают деньги и сами себя оценивают. Мы договорились со Счетной палатой, и она разработала свою методику. Она кардинально отличается от той, которая работает в Министерстве экономического развития. И когда ты смотришь оценку реализации, расходов, достижений показателей национальных проектов по методу Минэко, то там все вроде хорошо, а когда смотришь оценки по методу Счетной палаты – это небо и земля. Поэтому здесь надо приводить к единой метрике оценки эффективности, тогда мы будем рассчитывать на эффективность и в сфере производительности.
Переписываем одно и то же
Дмитрий Сорокин,
Вице-президент ВЭО России, научный руководитель Финансового университета при Правительстве РФ, член-корреспондент РАН, д.э.н., профессор
Выступая на Совете законодателей 24 апреля, Президент говорил о том, что, ребята, да, конечно, ВВП надо наращивать, но сверхзадача-то у нас другая – чтобы поднять производительность, а не просто нарастить ВВП. Его довольно просто нарастить, мы знаем, все здесь профессионалы. И как было сказано Президентом, решаем мы эту задачу плохо, находимся на той же точке. Я напомню, что Академией наук давно был сделан вывод о том, что российская экономика по своей технологической базе находится в четвертом технологическом укладе, в то время как наши конкуренты – в пятом. Вы понимаете, чего вы ни делаете, четвертый уклад не может дать более высокую производительность труда, более высокую, чем пятый.
Я напомню: в 2008 году 9,6% предприятий, по данным Росстата, проявляли технологическую инновационную активность, перевооружались. И тогда же, в 2008 году, концепция 2020 поставила задачу: к 2020 году – 40–50% перевооружения. На сегодняшний день, по последним данным Росстата, — 9,9%. Как было, так и осталось. И теперь задача, чтобы 50% технологически перевооружались, поставлена на какой год? Правильно, на 2024. Мы и по производительности, и по инновациям одно и то же переписываем.
Системные проблемы
Иван Данилин,
Заведующий отделом науки и инноваций Института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской академии наук (ИМЭМО РАН), к.полит.н.
Недавно я читал целый ряд исследований по индустрии 4.0. Так вот в Германии основная проблема для малых и средних предприятий, из-за которой не внедряются новые технологии, не понимают, что внедрять – столько разных возможностей. Люди говорят: «Давайте мы подождем 5–7 лет, пока будет понятно, во что нам инвестировать, и уже тогда». Здесь, на мой взгляд, один из основных моментов – это опытный пилотный центр. У предприятия есть потребность в различного рода технических пилотах. У нас сейчас вообще нет, я говорю как бывший работник энергетики, ни одной системы поддержки пилотных технических объектов. Как без этого реализовывать новые решения, непонятно. Их надо опробовать, надо внедрять новые практики, надо показывать в режиме опытно-демонстрационных центров. Это – общая проблема, за исключением нескольких объектов.
Есть более системная вещь. В свое время мне было очень интересно: когда Toyota сама стала (используем это слово) кайдзеновской, выяснилась проблема, что у них возник разрыв. То есть, у субподрядчиков – не кайдзен, у Toyota – кайдзен. И Toyota сама пришла и помогала субподрядчикам налаживать эти работы на предприятиях. Чего греха таить, у нас экономика сильно монополизирована, где-то это плохо, где-то это естественно, учитывая характер нашей отраслевой структуры, но было бы неплохо тоже продумать, чтобы наши крупные предприятия помогли бы своим субподрядчикам делать то же самое. Когда я работал в Росатоме, у нас эта проблема решалась.
Сельское хозяйство
Сергей Митин,
Первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, председатель Временной комиссии Совета Федерации по вопросам законодательного обеспечения развития технико-технологической базы агропромышленного комплекса РФ, д.э.н., профессор
Совершенно четко можно сказать, что никакая, даже крупная сельскохозяйственная компания не может серьезно заниматься селекцией. Это должно делать государство. Государство это делает. Сегодня создана государственная программа научно-технического обеспечения сельского хозяйства, она реализуется. Но тут есть вопрос. Она реализуется, научно-исследовательские институты создадут новые сорта растений, животных, кормовых добавок и прочих всяких интересных вещей, но кто будет их внедрять? Сегодня про Сколково коллеги уже говорили. Есть Сколково, есть Ростех, есть еще ряд инновационных центров, которые работают в промышленности. В сельском хозяйстве, к сожалению, этого нет. И вот основной вопрос, мы не раз с коллегами это поднимаем, что нужны такие центры, внедренческие центры, которые будут внедрять по-настоящему новые селекционные достижения, новые достижения в генетике животных, которые позволят реально выйти на новый уровень сельского хозяйства.Что это дает? Сегодня эта отрасль – уже 5,5 процента ВВП, в пищевой и перерабатывающей промышленности – 7%. При этом у нас есть огромные перспективы, потому что у нас – третье место в мире по пашне, в резерве – это огромная территория, запасы воды, сельскохозяйственные ресурсы, которых сегодня ни в одной стране мира нет. И, конечно, повышение эффективности и производительности здесь может многое дать. Поэтому основное предложение – решение этих проблем через создание внедренческих центров, которые позволят по-настоящему широко применять инновации в сельском хозяйстве.
Производительность труда – надуманная проблема
Руслан Гринберг,
Вице-президент ВЭО России, научный руководитель Института экономики РАН, член-корреспондент РАН, д.э.н., профессор
Я считаю, что это надуманная проблема – производительность труда. Она может быть только результатом каких-то других мероприятий. Можно повысить производительность труда, а работники этого даже не почувствуют. Как ВВП у нас растет, а плоды распределяются в одну сторону. Работополучатели почти ничего не имеют. Ну и что? Ну, повысили, ну больше он будет производить, и что дальше-то? Спасибо ему скажете? Грамоту дать? Увеличить зарплату на тысячу рублей? А с другой стороны, нет ни одной причины, которая способствовала бы росту производительности труда. Я просто перечислю. Первое: экономика сырьевая, а это, значит, она рентная, монополизм, волатильность курса, мы чемпионы мира по девальвации: в 10 раз за 20 лет – с 6 рублей до 66. Какие здесь могут быть инвестиции для роста эффективности? Четвертый пункт – конгломераты. Наши предприятия сами все делают. Это устаревшая модель. Аутсорсинга почти нет даже в обрабатывающей промышленности, а без этого ничего не будет, потому что когда вы сами все производите, все детали, то вы никогда не догоните других. Я все время говорю о том, что госкорпорации нужны, поскольку в современном мире с гигантами могут бороться только гиганты. С Боингом не может работать 10 отдельных предприятий. Но так получилось, что они в основном осваивают деньги. Я думаю и Аганбегян – уже такой рыночник – и то начал поговаривать о том, что раз ты госкорпорация, тебе надо давать задание не в деньгах, а в натуре. Ты должен все время объяснять, почему захотел 20 самолетов, а построил 3. А причины всегда найдутся.
Непроизводительный работник защищен
Екатерина Авдеева,
Член Генерального Совета Общероссийской общественной организации «Деловая Россия», председатель Комитета развития правовых услуг и экспертизы законопроектов, старший партнёр адвокатского бюро «МАГРАС»
Когда мы говорим про улучшение технологической базы, то следует отметить, что, конечно, предприниматель должен чувствовать себя защищенным. Вот здесь как раз возникает вопрос права, потому что когда предприниматель все время стоит перед риском того, что предприятие может быть захвачено спустя некоторое время, когда оно будет успешным, это действительно дестимулирует развитие и внедрение новых технологий и не способствует росту экономики. Но если говорить об организационных факторах, то здесь очень много различных коучей, различных бизнес-аналитиков. Как человек, который обучался на программе MBA с директорами крупных заводов, крупных компаний, руководителями крупных госкорпораций, я слушала и о методах повышения производительности труда. Но как юрист, слушая все эти методы, как моделировать организационное поведение, как повысить эффективность работников, как заставить их работать лучше, для меня они разбивались о правовые аспекты. Потому что если человек, предприниматель внедряет новые KPI, решает провести ревизию своих кадров, то он неизбежно должен обратиться к Трудовому кодексу. Работник может абсолютно формально выполнять свои обязанности, он может никаким образом не стремиться повысить свое качество, и руководитель фактически будет лишен права его уволить, потому что Трудовой кодекс очень жестко регламентирует увольнение. Эти ограничения, которые предусмотрены Трудовым кодексом и которые защищают исключительно работника, но никаким образом не защищают работодателя от неэффективной работы, являются по своей сути в определенной мере стоп-фактором.
Доработать нацпроект
Александр Бородулин,
Исполнительный директор Межрегионального общественного движения «Лин-форум. Специалисты бережливого производства»
Коллеги, я замечаю, и сегодняшнее совещание подтверждает мои наблюдения, что сейчас налицо такая тревожная тенденция – появляется мода критиковать национальный проект повышения производительности. Мы должны основываться на том, что существует определенные недостатки. Сегодня здесь люди указывали на эти недостатки, и необходимо продолжать работу с тем, чтобы совершенствовать национальный проект, доводить его до некоего блеска. Я хотел бы на основании опыта 8–9 лет того, что делалось в нашем движении, показать, что, в принципе, есть инструменты, которые позволяют некоторые недостатки, некоторые критические точки, связанные с государственным управлением повышения производительности, в какой-то степени снизить.от, с чем мы идем. Дмитрий Владимирович совершенно аргументированно, четко говорил: мы вынуждены входить в национальный проект, имея перед собой все недостатки этого проекта, зная эти недостатки. Грубо говоря, мы будем оцифровывать тот бардак, который имеется. Наверно, это громко сказано – «бардак», но есть много вещей, от которых хотелось бы избавиться. И мы, в принципе, представляем, как это можно было бы сделать.
Начинать с госучреждений
Наталия Косарева,
Президент группы компаний «Банковские системы сервиса», директор Конкурса лидеров производительности на Кубок им. А. К. Гастева Межрегионального общественного движения «Лин-форум. Профессионалы бережливого производства»
На уровне государства у нас в нацпроект включены компании, у которых оборот от 400 000 до 30 000 000. Является ли это тот сектор, который нам надо развивать? Может быть, у нас больше потери заложены в других направлениях. В частности, я хочу сказать, что я делала проект в органах государственной власти. Автоматизировали процесс, сделали его прозрачным, оцифровали, сделали нормативы, повысили производительность труда в Минздраве в Нижегородской области, хотя до этого они уже отчитались, что их производительность труда зашкаливает, как только мы сделали реальные расчеты… Вообще, работа органов госвласти – это черный ящик. И может быть, стоит начинать с этого. Тем более что органы госвласти ни с кем не конкурируют, они были, есть и будут, в отличие от компаний.
Мотивировать линейных руководителей
Андрей Кириллов,
Директор Высшей школы управления человеческим капиталом Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, д.и.н., профессор
Первое: я не против зарубежного опыта, он хороший, но давайте обратим внимание на свой собственный опыт. Научная организация труда – 1941-й год. В десятки раз была увеличена производительность труда за месяцы на новых предприятиях, создаваемых в чистом поле, и не за счет рабского круглосуточного труда, а за счет высочайшей технологии организации. И никто не изучает наш опыт, наши технологии. Второе: внедрение бережливого производства, DVI-технологий и т.д., конечно, может помочь повысить производительность труда, но надо начинать не с работников, я глубоко уверен, а с линейных руководителей, причем руководителей производства тоже, но прежде всего, линейных руководителей. Пока мы не повысим их квалификацию и не обеспечим должный уровень квалификации, никакие технологии повышения производительности труда работников работать не будут, и можно приводить массу примеров. Кстати, отдельным пунктом в национальном проекте прописано совершенствование управленческих навыков. Но как реализуется этот пункт, я лучше промолчу, но если нужно, я подробнее поясню: никак. Третье: насчет освоения средств. Вы посмотрите, десятки, сотни миллионов по стране выделяется денег на внедрение бережливого производства. Лично мы со своей Высшей школой участвовали в 10 конкурсах и во всех проиграли, потому что все выносится на аукцион, цена падает до такой, что уже даже в командировку нет денег съездить, и выигрывают те, кто предложит меньшую цену. Никаких других критериев нет.
Разные методики расчета
Григорий Баев,
Руководитель Центра управления производством работодателя, доцент кафедры «Экономика и организация производства» МГТУ им. Н.Э. Баумана, к.э.н.
Я считаю, действительно, о производительности труда дискуссия имеет, наверно, не очень большой смысл. Почему? Потому что определений производительности труда огромная масса. Я их даже не буду перечислять. Их много. Есть много российских определений. Есть немецкий подход к производительности труда Фербраухта Цайта. Есть американский подход. Они все разные. Кто-то делает упор на часы, кто-то – на деньги, и так далее, и так далее. И как только мы на какую-то одну цифру начинаем ссылаться, ей очень легко манипулировать. Например, деньги на каждого сотрудника: взяли, на аутсорс вывели, и тут же кратно увеличили производительность. Мы работаем еще очень много в проектах с компаниями. Есть такой национальный рейтинг техуспеха быстрорастущих малых и средних компаний научно-технических. Выручка у них растет каждый год, минимум, на 15%. Это квалификационное требование. Они тратят не меньше 5% на НИОКР. Очень эффективные, конкурентные, есть немало мировых лидеров. Как вы думаете, они таким вопросом заботятся о производительности труда? Они вовсе не ставят её во главу угла. Но каким-то образом у них выработка на одного человека 8 миллионов в год, 9 миллионов, 10, есть и 12 миллионов в год. Наверно, потому что производительность труда – это все-таки следствие, а не причина.
Многофакторная проблема
Илья Епишкин,
Заведующий кафедрой «Экономика труда и управление человеческими ресурсами» Российского университета транспорта РУТ (МИИТ), к.э.н., доцент
И я здесь вспомню формулу Дмитрия Владимировича: индивидуальная производительность умножить на производительность технических средств – равно совокупная производительность. Вот эти три драйвера роста – технологии, люди, организация – очень хорошо вписываются в эту формулу. Люди – это индивидуальная производительность. Я говорю про мотивацию, знания, вовлеченность, повышение производительности и так далее. Технологии – это производительность научно-технических средств. А вот соотношение между ними, знак умножения (он, естественно, условный) – это как раз организация труда, научная организация труда. Все это происходит в некой институциональной среде. От регуляторики тоже очень много зависит, от правил игры, которые устанавливает, в первую очередь, государство и соответствующие регуляторы. И здесь тезис про измерение тоже хочу сказать: здесь упоминали методики. С точки зрения нашей, вузов, и крупнейших работодателей транспортной отрасли, та методика Минэкономразвития – дискуссионная, и мы считаем, что одним лекалом мерить отрасли, наверное, не совсем корректно. И здесь правильно звучали тезисы о том, что у каждого свои показатели. Очень разные факторы влияют на производительность труда.
Социальная эффективность
Павел Журавлев,
Профессор Базовой кафедры Торгово-промышленной палаты РФ «Развитие человеческого капитала» Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова, д.э.н.
Повышение производительности труда – это не самоцель. Оно является главным условием социальной эффективности отечественной экономики в целом. Именно социальная эффективность определяет необходимость повышения производительности труда и развитие экономики в целом. В свою очередь социальная эффективность является точкой опоры для поднятия производительности труда и главным его ориентиром. Социальная экономика – это квинтэссенция и главное направление развития отечественной экономики в целом. Ценностная ориентация развития любого вида экономики, выражающаяся через эффективность труда. Эффективность труда – это и есть точка опоры для роста производительности труда. Как же соединить рост производительности труда с повышением социальной эффективности? Как стать на эту точку опоры? Необходимо постоянно отслеживать стоимостное, техническое и органическое строение капитала. Это позволит весьма точно определить социальную долю в любом капитале – промышленном, торговом, финансовом, образовательном и прочее. Результирующим здесь должно быть органическое строение капитала, поскольку именно оно дает реальное представление об отношении между производительностью труда, вызванной техническими и социальными параметрами, и влиянием ее на стоимость всего капитала в динамике. Это даст коэффициент социального внимания владельцев капитала к работникам. Определение уровня ориентированности социальной капитализации производства в любой из вышеперечисленных отраслей позволит разработать стратегию и тактику заинтересованного в повышении производительности труда, которая будет связана с ориентацией на интересы потребителя и производителя в прочной связке между собой.
