Угрозы климатической повестки для экономики России

Сергей Филиппов,
директор Института энергетических исследований РАН, академик РАН
Стенограмма выступления на Энергетическом форуме — 2024 (МАЭФ-2024)

Климатическая повестка оказывает сейчас, возможно, определяющее влияние на долгосрочные перспективы развития мировой энергетики и экономики. Постепенно эта повестка приобретает геополитический и геоэкономический окрас. У ведущих стран мира появился соблазн путем таким неэкономическим методом получить глобальные стратегические конкурентные преимущества. При этом они используют факторы технологического доминирования, наличие дешевых финансовых ресурсов и обилие высококачественных ресурсов для возобновляемых источников энергии. Это принципиально важно. Эта политика, эта повестка может иметь успех, поскольку в ней сошлись интересы крупнейших игроков: США, Евросоюза, Китая. А мировое экспертное сообщество лояльно к этой проблеме прежде всего за счет огромных грантов, которые оно получает. 

Эта повестка, как мне представляется, может привносить существенную угрозу для экономики и энергетики России.

Чем это может быть обусловлено?

Прежде всего тем низким качеством ВИЭ, которые есть в России. Я имею в виду низкую интенсивность этих ресурсов, и самое главное – большую сезонную неравномерность, которая убивает экономику возобновляемой энергетики в России. Отсюда высокая стоимость генерируемой энергии.

Второй фактор – холодный климат, который формирует большой спрос на тепловую энергию и на тепловую мощность, опять же при очень большой сезонной неравномерности. Этот фактор будет определяющим.

Следующее – большая территория, а значит – большие расходы на транспорт и распределение энергии.

Четвертое – структура нашей генерации, большая доля ТЭЦ.

Ну и наконец, два последних момента: отсутствие крупномасштабного производства конкурентоспособного оборудования для ВИЭ, дорогие кредиты, которые препятствуют эффективному развитию возобновляемой энергетики, прежде всего атомной. 

В стране приняты два основополагающих документа: Стратегия низкоуглеродного развития РФ (НУР) и Климатическая доктрина. Последний документ требует перехода к углеводород-нейтральной экономике к 2060 году.  

Сезонная неравномерность означает, что нам нужно будет сезонное аккумулирование. Если на Западе говорят о суточном аккумулировании, то нам приходится говорить и сезонном аккумулировании, которое несопоставимо дороже. И когда говорят о том, что солнечная электроэнергия с учетом аккумулятора по западным данным столько-то, для России эти цифры совершенно непригодны. 

По данным Мирового банка о стоимости генерации электроэнергии по территории планеты, в России эта стоимость будет в разы выше. 

Данные по ветру.

В России, в отличие от тех же самых Штатов, Китая и так далее, хорошие ресурсы ВИЭ сосредоточены на побережьях арктических и дальневосточных морей, то есть далеко, взять их оттуда практически невозможно, это будет слишком дорого, нужен транспорт электроэнергии большой мощности на большие расстояния, который мы потеряли. 

Далее, стоимость производства водорода на основе ВИЭ. Россия здесь абсолютно неконкурентоспособна, поэтому все потуги, которые в свое время поступали от Минэнерго и так далее, обречены на полный провал. 

Структура спроса на электрическую мощность в годовом разрезе говорит о том, что ТЭЦ дают половину генерации на тепловых электростанциях. Неравномерность обеспечивается именно этими источниками. ТЭЦ становятся неким анахронизмом, видимо, нужно будет ставить вопрос о том, что от них придется избавиться. Причин тут много. Сейчас мы над этим работаем. Так вот, реально с более-менее приемлемыми затратами ВИЭ можно или заместить электроэнергию только ту, что вырабатывают КЭС. То, что вырабатывают ТЭЦ, заместить чрезвычайно сложно, потому что это выработка привязана к тепловому потреблению, и этим все сказано. 

Несколько слов о тех последствиях, которые для России могут последовать от реализации глобальной климатической политики. Прежде всего это рост стоимости электроэнергии, отсюда и все проблемы для экономики и так далее. Поэтому можно сделать вывод, что реализация в стране политики декарбонизации и перехода к углерод-нейтральной экономике – это может быть исключительно политическое решение, никак не обоснованное экономически. Из этого следует, что глобальная климатическая политика формирует некий большой вызов, и нужно найти оптимальные пути ответа на этот вызов.

Несколько вариантов я сейчас попробую обосновать ниже

Первый ответ – доказать несостоятельность глобальной климатической политики.

Главный аргумент в основе климатической повестки не доказан сейчас: о том, что антропогенная деятельность является ключевым фактором. Есть много естественных причин, которые на это влияют. Когда говорят о том, что вся проблема состоит в CO2, возводит в ранг глобального врага человечества, можно напомнить, что CO2 – это кормовая база для биосферы, а через пищевые цепочки – и для человека тоже,  рушить собственную кормовую базу – не понятно, зачем?

Поэтому вопрос тут будет такой: есть ли у нас компетенции, сможет ли научное сообщество может эту задачу поставить и решить? Это большой вопрос.

Следующий ответ состоит в том, чтобы предложить некую альтернативу той глобальной политике, которая сейчас есть.

На мой взгляд, она ущербна. Почему? Потому что она требует декарбонизации для каждой страны.

На самом деле, если мы признаем, что климатическая проблема – проблема глобальная, значит, нам нужно найти и глобальный оптимум для ее решения, и исходя из этого глобального оптимума станет понятно, какие страны как должны развивать энергетику. То есть, те, у кого большие ресурсы ВИЭ, могут ставить задачу их использования, а у кого их нет, могут использовать органические топлива. Понятно, что для решения такой задачи нужно иметь соответствующие модели глобальной энергетики в динамической мультирегиональной и оптимизационной постановке.

Такие модели есть у РАН. Пока это предложение трудно реализуемо, поскольку страны – бенефициары климатической политики будут, конечно же, яро против.

Третий возможный ответ на климатический вызов состоит в том, чтобы доказать, что российские леса, российские биосистемы поглощают гораздо больше, чем то, что написано в нашей стратегии и тех документах, которые обосновывают ее. Такая работа ведется. В стратегии по 2019 году сказано, что наши биосистемы поглощают 535 мегатонн и ставится задача довести это до миллиона двухсот мегатонн. Задача сложная, и не очень понятно, согласится ли на эти цифры мировое сообщество. Но целевой сценарий стратегии исходит вот из этой цифры.

Есть другие мнения. Лесной кодекс приводит большие цифры – 600 мегатонн углерода, что значит 2,2 миллиарда тонн СО2. А это означает, что страна уже является углерод-нейтральной.

Нужно обсуждать и эти цифры уточнять. Проблема является научной и актуальной.

Ну, и последний ответ. Если мы не можем реализовать ответы 1, 2, 3, то мы приходим к тому, что нам нужно принять глобальную климатическую повестку и перейти в конечном счете к углерод-нейтральной энергетике.

Здесь есть несколько опций, начиная с того, что нужно технологическое структурное энергосбережение. Дальше мы можем идти к цели низко-углеродной энергетики, то есть замещать высокоуглеродное топливо на низкоуглеродное. Дальше – перейти к биоэнергетике. Ну и последнее – перейти на безуглеродные источники энергии, первичные и атомные.

Энергосбережение, перевооружения ТЭЦ и так далее проблему не решат совершенно. Можно получить более или менее безуглеродную или приблизиться к углерод-нейтральной энергетике, используя технологии улавливания и захоронения СО2, что чрезвычайно дорого. На 100% решить эту проблему можно только переходом на безуглеродную энергетику.

Для России перейти на безуглеродную энергетику значит, что на АЭС нам нужно будет в год вводить 35-47 Гигаватт мощностей, что является полным безумием.

Самая главная проблема в этом, что я говорил в начале, – это огромные объемы потребления тепловой энергии в стране. Я думаю, что экономические ограничения в случае попытки сделать это безуглеродным способом будут просто запредельными.

Выводы, которые я хотел сделать.

Первое. Действительно глобальная климатическая повестка представляет угрозу для России.

Второе. Природные условия в России препятствуют достижению углеродной нейтральности. Слишком большие потребности.

Третий вывод. Вызов для российской науки, и нужно отвечать на это.

Четвертый вывод. Из-за большой неопределенности, многофакторности проблемы нужно ее решать и нужны новые инструменты для того, чтобы интенсифицировать этот процесс.

Пятое. Актуальной является проблема не декарбонизации, а адаптации к климатическим изменениям. Хотим мы или нет, эту проблему придется решать. Декарбонизация – это путь в никуда, а вот адаптацией придется заниматься.

И последнее. Проблема энергобезопасности для России не столь актуальна, более важны две другие проблемы: обеспечить надежность энергоснабжения и, более важное, обеспечить надежность и живучесть этих самых систем энергоснабжения, исходя из климатических изменений и геополитических факторов.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь