Александр Александрович Широв,
директор ИНП РАН, член Президиума ВЭО России, член Президиума МСЭ, член-корреспондент РАН
Так как мы сегодня говорим о некотором общем взгляде на то, как развивается будет развиваться в ближайшее время экономика, я считаю правильным оттолкнуться от того, что мы увидели в прогнозе социально-экономического развития на 2024 и на период 2025–2026 годов, который был опубликован Правительством Российской Федерации 22 сентября. Это важно потому, что, анализируя этот документ, с одной стороны, мы можем говорить о каких-то собственных взглядах на развитие экономики и соотносить их с правительственным прогнозом, с другой стороны, мы можем анализировать экономическую политику, которую кабмин предполагает реализовать в среднесрочной перспективе. Главная задача экономического прогноза, по моему убеждению – это обоснование экономической политики.
Если мы посмотрим на прогноз Правительства, то можем сказать, что в некотором смысле изменились подходы к формированию экономической политики. О чем речь? Если мы посмотрим на цифры роста экономики, а это 2,8% в текущем году, 2,3% в следующем и примерно столько же на следующие годы трехлетнего прогноза, увидим, что граница ожидаемых темпов сместилась в область роста, а раз так, этот прогноз нужно рассматривать как обосновывающий более активную экономическую политику. Несмотря на то, что бюджет довольно консервативен, были сокращения, я бы рассматривал этот прогноз именно так.
Что это означает с точки зрения формирования бюджета? Если раньше мы зачастую исходили из того, что более консервативный прогноз дает правительству возможность сконцентрировать ресурсы в течение года и потом их перераспределять в зависимости от того, как изменяется экономическая ситуация, то сейчас, по сути, балансирующим показателем экономической динамики становится дефицит бюджета. Что это дает? Это поднимает потолок государственных расходов в текущий период времени и одновременно предполагает более жесткую бюджетную политику. Это, на наш взгляд, если мы правильно понимаем логику, — серьезное изменение позиции в отношении того, как должны быть выстроены механизмы бюджетных расходов.
Говоря о формировании экономической динамики, нужно отметить, что в экономике сформировалось определенное напряжение, связанное с высокими темпами роста в обрабатывающих производствах. По сути, у нас происходит форсированный структурный сдвиг. Мы всегда говорили о том, что такой структурный сдвиг позитивен для нашей экономики. Безусловно, это так, но когда двузначными темпами растут машиностроительные производства, другие связанные с конечным производством виды деятельности, то так или иначе встает вопрос загрузки мощностей и того, как мы его должны расшивать. Здесь у нас два варианта: первый – инвестиции, второй – импорт. Соответственно, в первом случае мы должны понять, как быстро эти инвестиции трансформируются в фонды, во втором случае это будет попытка купирования этого напряжения за счет импорта, и она консервирует проблемы, которые были в нашей экономике.
Безусловно, важнейший вопрос – это курсовая политика. С одной стороны, если мы имеем более слабый курс рубля, то формируем более благоприятные условия для конкуренции с импортом на внутреннем рынке, более благоприятные условия для экспортеров и более благоприятные условия для номинальных доходов бюджета, но одновременно с этим мы создаем условия для демотивации части инвестиционных вложений, потому что импорт в той или иной степени связан с инвестициями, ведь машины и оборудование в значительной степени – это импорт. И при таком слабом курсе рубля возникает дополнительное давление на государственные инвестиционные вложения, возможности наращивать которые в рамках довольно жесткой бюджетной конструкции – будет крайне сложно.
Если же предположить, что произойдет укрепление курса, то возникает другая проблема: импорт начинает дешеветь, и в условиях дефицита и промежуточной продукции, и инвестиционных товаров мы можем получить увеличение импорта и рост зависимости от него. При этом понятно, что в текущих условиях при жесткой денежно-кредитной политике, снижении ресурсов предприятий для инвестиций в основной капитал, возникает проблема собственных средств предприятия. Как мы балансируем инвестиции с точки зрения источников финансирования – серьезный вопрос. Я бы хотел отметить, что в следующем году, в соответствии с прогнозом Минэкономразвития, темпы роста инвестиций и валового накопления основного капитала составляет всего 1,4%, после 6% в этом году. В нашем прогнозе динамика похожа. И это, конечно, самый серьезный, наверное, вызов, который мы видим, потому что если поддержки со стороны инвестиционного спроса не будет, то вся конструкция, которая ориентирована на использование потенциала внутреннего рынка для формирования приемлемой экономической динамики в некотором смысле оказывается под вопросом.
Что еще нужно сказать? Конечно, ключевые риски среднесрочной перспективы – это, безусловно, внешняя экономическая конъюнктура. Это и ужесточение санкций, и неблагоприятные изменения на мировых товарных рынках, и факторы, связанные с внутренним спросом, в том числе с государственным потреблением. Пока мы видим только верхнеуровневые значения, и там – стагнация государственного потребления в реальном выражении. Причем речь идет прежде всего о расходах на такие виды деятельности, как образование и здравоохранение, что, безусловно, с одной стороны, является вычетом из экономической динамики, а с другой стороны, бьет по секторам, которые являются для нашей страны приоритетными. И каким образом эта коллизия, с учетом роста эффективности затрат, перераспределения, будет разрешена, пока остается серьезным вопросом.
Одним словом, можно сказать о том, что серьезный импульс, который получила экономика в результате и действий Правительства, и адаптационных мероприятий бизнеса, продолжает оказывать позитивное влияние, но в следующем году есть целый набор рисков, как я уже сказал, и внешнего, и внутреннего характера, которые будут серьезным образом сдерживать развитие. И возможность преодоления этих рисков, в том числе за счет более активной экономической политики – это то, что в этом прогнозе доносит до нас Правительство. С другой стороны, понятно, что для того чтобы цифры были такими, как мы видим в правительственном прогнозе, требуются довольно серьезные усилия. Нельзя сказать, что эта ситуация однозначно разрешится положительно. Действительно, можно сказать, что мы переходим в другую стадию экономического развития, то есть на смену адаптационной, защитной, я бы сказал, модели, которую мы реализовывали в последние 2 года, должна прийти более активная политика, которая бы позволила преодолеть эти ограничения, прежде всего связанные с напряжениями в секторе производства.
И последнее, что я хочу сказать – это занятость. Снижение числа безработных, которое мы видим – конечно, результат масштабного структурного сдвига, когда у нас большая часть обрабатывающих производств, прежде всего машиностроительных, начала работать с принципиально иной интенсивностью, серийностью, сменностью. И, конечно, это приводит к перетоку занятых, в том числе из сферы услуг, в сферу обработки. И все это вроде бы неплохо, но уже сейчас нужно подумать, что будет происходить, когда ситуация, во-первых, как-то стабилизируется, а с другой стороны, когда потребность в значительном количестве товаров, которые производит сейчас машиностроительный комплекс (понятно, что я имею в виду), начнет снижаться. И это – некоторый вызов для нашей экономики, может быть, в более отдаленной перспективе, потому что то, как мы этот высокий уровень загрузки и высокий уровень мобилизации и оборонно-промышленного, и машиностроительного комплекса будем завершать, нужно думать уже сейчас.
