В Арктике находится до четверти мировых нефтяных и газовых месторождений, там добывают в том числе золото и алмазы, цинк и олово. Так что не удивительно, что самые большие страны мира конкурируют за эти богатства. Грозит ли подобное соперничество миру новой холодной войной и сможет ли Россия сохранить ведущие позиции в этом регионе?
По материалам программы «Дом “Э”» на телеканале ОТР от 28.11.2020 года
Василий Игоревич Богоявленский,
член Правления Вольного экономического общества России, заместитель директора по научной работе Института проблем нефти и газа Российской академии наук, член-корреспондент Российской академии наук
Иван Васильевич Петров,
первый заместитель декана факультета экономики и бизнеса Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, профессор
Сергей Дмитриевич Бодрунов,
президент ВЭО России, президент Международного Союза экономистов, директор Института нового индустриального развития им. С. Ю. Витте, д. э. н., профессор
Бодрунов: По оценкам Геологической службы США, в Арктике расположено до четверти всех мировых запасов нефти, газа, кроме того, там есть золото, алмазы, уголь, свинец, цинк, железо, олово. Сегодня разрабатывается лишь малая часть этих богатств. И не удивительно, что в Арктике разворачивается жесткая конкуренция крупных держав. Перерастет ли это соперничество в холодную войну? Удастся ли России удержать за собой лидерство в освоении региона? Начнем с чего, чем важна для нас Арктика?
Богоявленский: Это колоссальная кладовая полезных ископаемых, в первую очередь углеводородов, очень много угля и очень много различных драгоценных металлов, алмазов. Пока разрабатывается очень небольшая доля, но вместе с тем по состоянию на конец 2019 года в Арктике уже добыто свыше 22 миллиардов тонн нефтяного эквивалента. Это преимущественно газ, конечно, но тем не менее величина колоссальная. И роль ресурсов углеводородов в России колоссальная. Суммарно это дает примерно 50% общей добычи ежегодно, а по добыче газа — 90% в отдельные годы, и сейчас немного превышает 80%. То есть можно смело утверждать, что без Арктики, без ресурсов Арктики, Россия не была бы столь великой державой, которой она является в данный момент.
Петров: Важным ресурсом является и пространственный. Это огромнейшая территория, которая позволяет нам граничить со многими странами, территория, которая позволяет реализовывать новые инфраструктурные проекты, связанные с развитием Северного морского пути. Естественно, любое государство прирастает проектами, и этот — самый мощный, который может быть двигателем для всей экономики. Единственное — нужно с очень большим вниманием отнестись к уязвимости данной территории с точки зрения экологии, это, конечно, большой риск.
Бодрунов: Во многих странах продвигают мысль, что Арктика — это не только территория доминирования прилегающих стран. Якобы все государства должны иметь к ней доступ. В частности, позиция Китая такова, что Арктика — это мировое достояние, необходимо принимать во внимание интересы всего человечества, а не только арктических держав. Какие риски такого рода позиции для нас создают?
Петров: Да, это риск. Но в то же время мы не можем реализовывать проекты без инвестиционных ресурсов, без технологий. Конечно, когда другие страны претендуют на участие в наших проектах, это даже приветствуется. Но если эти страны будут претендовать на участие в своих проектах без нас, то это не совсем правильно. Наш путь есть Арктический совет — мы можем на международном уровне установить те правила, которые будут устраивать все приполярные страны.
Бодрунов: Допустим, мы привлекаем инвесторов. Но очень часто бывает так, что наше внутреннее законодательство не позволяет нам контролировать эти инвестиционные проекты. Сейчас что там происходит?
Богоявленский: Если говорить о суше, то на ней действует законодательство тех государств, которые выходят непосредственно в арктические территории. И здесь однозначно хозяйственной деятельностью, экономикой управляет исключительно законодательство государств. Если говорить о шельфе, то здесь существует, во-первых, мировое законодательство касательно Мирового океана. Но существуют и особенности, в том числе исторические, которые необходимо учитывать. Многие страны считают, что Арктический океан — тем более сейчас, когда летом он все больше раскрывается, — становится общедоступным, что здесь должны действовать законодательства, которые определены для Мирового океана. Однако большую часть года акватория Арктики замерзает — существует определенная специфика, и не учитывать ее нельзя.
Также нельзя не учитывать, что если будет свободное, неконтролируемое движение в водах Арктики, то в случае каких-то чрезвычайных событий в первую очередь приходят на помощь, согласно мировому законодательству, государства и их средства спасения, в водах которых произошло это событие. А отвечает за последствия, устраняет эти последствия государство, которому нанесен вред. Мы не можем с этим согласиться. И поэтому прямое применение законодательства, которое существует для Мирового океана, здесь неприемлемо.
Действительно, многие страны как минимум очень интересуются Арктикой — как шельфом, так и сушей. С точки зрения проведения научных исследований, без сомнения, эта территория должна быть открыта для международного сотрудничества, должны работать международные экипажи и на полярных станциях: как на суше, так и во льдах, и на акваториях.
Бодрунов: Насколько рентабельно сегодня заниматься освоением арктических месторождений, и как обстоят дела с экологической безопасностью при освоении ресурсов?
Богоявленский: В ряде случаев освоение шельфовых месторождений, в том числе и в Арктике, может оказаться более рентабельным, чем освоение сопредельных территорий суши. Дело в том, что суша Арктики в большей степени заболоченная, здесь необходимо реально строить инфраструктуру практически на болотах. Причем эта территория летом превращается в болото, а зимой замерзает. И строительство, в частности, железной дороги на Ямале или трубопроводов в разы дороже, чем на обычной материковой суше, где нет мерзлоты.
На шельфе, в принципе, возможна установка платформы вблизи побережья. Но еще более рентабельно будет бурение наклонных скважин с берега. Сейчас длина ствола таких скважин — мировой рекорд, установленный на Сахалине, — 15 километров. Из них больше 12,5 километра по горизонтали. По такому пути идут Соединенные Штаты на шельфе Аляски. Россия построила платформу Приразломное. Пока что такая платформа действует в Арктике в единственном экземпляре. Это дорого, но вместе с тем достаточно рентабельно, чтобы этот проект окупался.
Бодрунов: А достаточно недавняя история с проблемами, которые были связаны с разливом нефти? Такого рода сложности как-то в наших программах предусматриваются?
Петров: Когда мы говорим о проектах в Арктике и о конкретных инвесторах, то подходы к отбору этих инвестиционных проектов должны быть очень строгие. Соответствующие структуры на федеральном уровне у нас существуют, которые, когда дается, допустим, статус резидента арктической зоны, могут установить дополнительные требования — требования нулевого негативного воздействия на окружающую среду, требования, связанные со страхованием различных возможных ущербов.
Это значительные затраты, но компании идут на них, потому что без этих обязательных издержек, связанных с обеспечением безопасности, невозможно осуществлять инвестиционную деятельность. И, честно говоря, когда мы видим многие проекты, которые реализуются со стороны Российской Федерации, то цель этих проектов не только получение прибыли, а еще и развитие Арктики, развитие инфраструктуры. И конечно, надо не забывать о населении, которое находится в Арктике, чтобы не вся страна получала, скажем так, удовольствие от того, что мы добываем ресурсы в Арктике, но в первую очередь это удовольствие получало местное население, чтобы они видели, что от реализации новых проектов уровень жизни улучшается. Но, к сожалению, пока мы это не можем наблюдать на большей территории Арктики.
Бодрунов: Действительно очень важно, чтобы те люди,которые живут на осваиваемой территории, чувствовали себя причастными к этому большому делу не только в идеологическом плане, но и в материальном ощущении. Это требует очень серьезной нагрузки на бизнес. Может быть, здесь и государство могло бы сыграть какую-то свою важную, в том числе и материальную, роль?
Петров: Здесь мы видим обратные процессы, когда нефтяные компании получают преференции, связанные со снижением налогообложения. Эти налоги, в принципе, должны были бы идти в бюджет данной территории. Но можно привести пример, допустим, норвежских нефтяных компаний. Они, добывая углеводороды, активно развивают на территориях малый и средний бизнес. Многие бизнес-процессы отдаются местному населению, и таким образом местное население принимает участие в реализации проектов, оказывая различные виды услуг большим компаниям. Тогда уже происходит развитие самих поселений, они получают соответствующий доход. И государство здесь участвует только в виде поддержки малого и среднего бизнеса. Это наиболее эффективный путь развития.
Бодрунов: Может быть, здесь нужен какой-то средний путь, где, с одной стороны, целевая точечная поддержка специальных проектов, но, с другой стороны, важно было бы для отрасли установить понятные нормы, не связанные с большими преференциями? А государство брало бы на себя централизованно, целенаправленно развитие инфраструктуры под деятельность бизнеса?
Богоявленский: Если бы не было налоговых ослаблений для арктических проектов, то многие из них не состоялись бы, в том числе проект «Ямал СПГ» в Сабетте, однозначно. Но есть и эффект накапливания. Каждый последующий проект с учетом уже созданной инфраструктуры становится более рентабельным, и государство может потихонечку увеличивать налогообложение, в том числе и предыдущих проектов. Но здесь нельзя забывать и то, что мы обязаны развивать Арктику. Вот, например, построена железная дорога, она очень дорого обошлась. Но это позволит повысить эффективность практически всех проектов. Нельзя забывать, что железные дороги, аэропорты, которые способны принимать самолеты любых типов, в случае необходимости могут способствовать быстрой переброске и войск. Мы надеемся, что до этого не дойдет, но чем лучше мы будем готовиться, тем больше шансов, что до этого не дойдет. У России по-прежнему, как мы убеждаемся, всего два союзника — это армия и флот, и государство делает все для того, чтобы сохранить свою целостность.
Бодрунов: Я думаю, что это очень важная позиция, потому что она отражает комплексный взгляд на проблему. Здесь должно быть взаимодействие многих министерств — и Минэнерго, и Минприроды, и Минобороны. Я хотел бы обратить внимание на то, что многие направления развития зафиксированы программным документом — в конце октября 2020 года была утверждена стратегия развития Арктики до 2035 года. Как вы оцениваете то, что получилось?
Петров: Самое главное, что стратегия есть. Это уже хорошо. Хотя, конечно же, делать стратегию на 15-летний период, притом что проекты, которые сегодня реализуются в Арктике, рассчитаны на больший срок…
В стратегии есть упор на социальную часть, но нет понятных финансовых механизмов — длинных денег, облигаций. Поэтому есть определенный риск того, что многое из намеченного в этой стратегии, с учетом опять же изменений на мировых рынках, может быть не реализовано.
Богоявленский: Мне довелось практически в течение двух лет достаточно активно участвовать в создании и совершенствовании этих документов. И я хочу сказать, что мы, ряд экспертов при Совете Федерации и Госдуме, при Госкомиссии, испытываем большое удовлетворение от работы, поскольку у нас были постоянные контакты с ответственной организацией — это Министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики.
Бодрунов: Очень важно, что стратегия есть. Очень важно, что мы непрерывно занимаемся Арктикой, и есть некоторая преемственность в документах, и есть развитие тех позиций, которые присутствовали в предыдущих документах. Важно, что в освоении региона наметились очень серьезные сдвиги, намечаются большие, серьезные инвестиции, ставятся серьезные задачи. Будем надеяться, что Арктика останется зоной наших истинных интересов, но при этом и зоной мира.
