Воскресенье, 22 сентября, 2024
ВЭО России

Рывок ещё возможен

Как России изменить технологический уклад

Из приложения ВЭО России «Экономика» к «Российской газете» от 24.03.2017

Этот разговор состоялся, когда основные программы экономического развития, которые готовились в 2017 году — Столыпинского клуба под руководством Бориса Титова и Центра стратегических разработок — Алексея Кудрина, — ещё находились на стадии разработки. Президент ВЭО России поделился личным взглядом эксперта — ученого и практика на то, как он видит путь прорыва российской экономики.

Собеседники:

Алексей Андреевич Савин, заместитель главного редактора «Российской газеты»

 

 

 

Сергей Дмитриевич Бодрунов, президент ВЭО России, директор Института нового индустриального развития им. С.Ю. Витте, д. э. н., профессор

Устойчивого развития нет

Савин: Сергей Дмитриевич, в этом году у нас наблюдает­ ся впервые за годы кризиса некоторый рост, насколько устойчивым он окажется?

Бодрунов: Россия пока не может похвастаться устойчи­вым экономическим развитием ни в самом простом пони­ мании этого термина, ни в том смысле, который вкладыва­ется в него в документах ООН: развитие, обеспечивающее устойчивые результаты как для нынешних, так и для буду­щих поколений и как минимум не разрушающее окру­жающую среду. Россия же за последние 25 лет испытывает сильнейшие колебания в темпах экономического роста, из-за этого мы не смогли сколько­-нибудь заметно вырвать­ся за пределы дореформенного уровня экономики. За это время только усилилась её зависимость от сырьевых ресурсов.

Савин: Почему? Ведь цели все время ставились правильные.

Бодрунов: Да, у экономической политики формально верные стратегические цели, но средства их достижения выбирались неадекватные. Практика это показала. «Рыночный фундаментализм» уживался с теневым рын­ком и вынужденным «ручным» госуправлением со всеми вытекающими… Это привело не просто к упадку многих отраслей, происходила в целом глубокая деиндустриали­зация экономики. Отсюда — и повышение зависимости от иностранных капиталов, технологий, машин и оборудова­ния, потребительских товаров и т. п. В какой­-то момент все это достигло, как, кстати, и президент страны отмечал, уровня прямой угрозы национальной безопасности. Что мы сегодня имеем? Производство в основных, базовых отраслях за 15 лет сократилось в разы, при этом доля импорта в станкостроении, ряде других отраслей превышает 90%, в тяжелом машиностроении, радиоэлектронике, медицинском оборудовании — 80%, и т. д. По данным Всемирного банка, за период с 2003 по 2013 год доля высокотехнологичной продукции в экспорте российской промышленности сократилась более чем вдвое: с 18,3 до 8,4%, и это падение стало наиболее сильным среди всех развитых и развивающихся стран.

Неспособны расти без «допинга»

Савин: Тем не менее экономика росла, и достаточно быстро, доходы росли.

Бодрунов: Да, но, как только рост цен на нефть замедлился, а затем и прекратился, это 2011–2012 годы, сразу же оказа­лось, что мы неспособны расти без этого «допинга». Уже тогда экономика вплотную подошла к рецессии, стало очевидно полное исчерпание той модели. Замечу, об этом я говорю не постфактум, а говорил еще в марте 2013 года в Совете Федерации, мы тогда представили — наш Институт нового индустриального развития и Институт экономики РАН — в Совфед специальный доклад по этому поводу, то есть до санк­ций и обвала нефтяных цен. И вот теперь смотрите: у нас деиндустриализация, утрата целых секторов производства, а в мире все с точностью до наоборот: значение индустриаль­ного ядра только растет, и именно его выход на качественно новый технологический уровень будет определять лицо эко­номики будущего. Обратите внимание, что Трамп отменяет многие решения Обамы — многие, но только не те, которые стимулировали возврат в Штаты крупных производств из Азии и Латинской Америки. Более того, эти меры сейчас резко усиливаются, причем с первых же шагов Трампа. Он­ то, в отличие от многих, понимает, как устроена реальная миро­вая экономика! Мир вступает в эпоху очередной, четвертой индустриально-­технологической революции, в новый техно­логический уклад. Очевидно, что в будущем конкурентоспо­собны будут те экономики, которые сумеют занять лидирую­щие позиции не в сфере добычи и продажи природных ресурсов, а в сфере высоких технологий, и которые смогут обеспечить качество человеческого капитала, способного их реализовать. Экономические лидеры будущего — лидеры технологические. Поиском новой модели роста заняты несколько конкурирующих экспертных групп.

Как совершить технологическую революцию

Савин: Действительно, все эти группы говорят о техноло­гиях, о том, что еще немного — и отставание России станет необратимым. Весь вопрос в том, как эту отсталость преодо­леть, как совершить теологическую революцию?

Бодрунов: Вывод наших экспертов заключается в том, что нужна реиндустриализация экономики, или «новая инду­стриализация», как хотите. Это набор конкретных мер, чтобы восстановить роль промышленности как базовой компоненты экономики, причем — качественно иной промышленности, на основе передового технологического уклада. С экономиче­ской точки зрения это значит, что все большую долю в добавлен­ ной стоимости занимает научное знание, имплементированное в производственный процесс и в его результат — индустриаль­ный продукт. Отсюда, собственно, и термин «инновация», озна­чающий не просто новшество, а новшество, созданное путем прикладного освоения научного знания.

Савин: Пожалуй, сейчас уже многие с этим согласятся. Но с учетом наших стартовых позиций возникает вопрос: можно ли нам продвинуться в этой гонке?

Бодрунов: Это сложно, если посмотреть, насколько у нас уста­рели основные фонды и в каком состоянии оказалось машино­ строение, особенно станкостроение. Но эти же трудности откры­вают и окно возможностей: массовая замена устаревшего оборудования, которая сейчас должна, хочешь не хочешь, прои­зойти, может служить катализатором спроса на отечественное оборудование и, соответственно, может вызвать рост расходов на связанные научно­исследовательские и конструкторские рабо­ты. Наше мнение по этому вопросу: у нас нет выбора, нам необхо­димо, образно говоря, «перемахнуть» через этап — через пятый уклад, сделать серьезный технологический скачок. Скачок возмо­жен. Точнее, пока еще возможен, пока не упущено время и мир только начинает переход к перспективному укладу.

Сегодня особенно важна тенденция к ускорению технологи­ческих изменений, «ускорение ускорения», как мы это назы­ваем, это уже становится характерной чертой грядущего обще­ства — нового индустриального общества второй генерации. Поэтому принципиальное значение приобретает темп перевода научных достижений в непосредственное индустриальное производство, в его компоненты, в индустриальный продукт. Очевидно, что из­-за этого индустриальное производство долж­но приобрести, и в ряде случаев уже приобретает, характер непрерывной инновации. А значит, перспективы устойчивого развития экономики неразрывно связаны с высокими темпами, широтой охвата и непрерывностью инновационных процессов.

Савин: И что теперь — отказаться от нашего традиционного преимущества — сырьевых богатств? Нефть и газ в новую эко­номику не слишком вписываются?

Бодрунов: Зачем же отказываться-­то? То, что сейчас приносит доход, надо делать. И нефть, и газ, и другие ресурсы — это «про­клятие» для ленивых и недалеких. Другое дело — есть две важ­ные позиции. Первая — как использовать результат. Можно — проесть, копить бесконечно на «черный день». А можно — пустить на развитие экономики. На перспективу. А второе — надо четко понять, что впереди, в ближайшие десятилетия — не рост, а сни­жение спроса на традиционные материалы, сырье, энергию, то есть на то, на чем до сих пор стоит российская эконо­мика. Это неизбежно при резком возрастании роли индустриаль­ных знаний, технологий, темпов их получения, освоения, импле­ментации в реальный сектор, развития и т. п. Обвал цен на нефть, который мы наблюдаем почти три года, это не что иное, как про­возвестник этой новой эры в смысле значимости углеводородов. Природные ресурсы будут значить гораздо меньше. Именно изменение соотношения материалоемкости и, если позволите, «знаниеемкости» конечного продукта в пользу последней и позволяет надеяться, что мы оставим следующим поколениям страну не с истощенными природными ресурсами и разрастаю­щимися, как раковая опухоль, свалками отходов. Но для этого Россия должна овладеть передовыми технологиями. Вот в это и надо инвестировать. Плюс — в людей, которые должны быть готовыми это освоить — точнее, сильнее: смогут в этом освоить­ ся! Я сказал, что у нас нет выбора. Точнее, он есть, но выглядит довольно жестко: либо мы вырвемся в число технологических лидеров, либо превратимся в периферию. Которая будет подно­сить «ко рту» более развитых стран плоды производства, создан­ного за счет варварской эксплуатации наших собственных при­ родных и человеческих ресурсов.

Савин: И как же должен выглядеть конкретный набор мер, чтобы экономика России не превратилась в страну третьего мира?

Бодрунов: Об этом нами говорено-­переговорено. Это — изме­нения системного свойства. Существенные. Переход к управле­нию экономикой на основе долгосрочной стратегии, средне­ срочных индикативных планов и программ на базе научного прогнозирования. Активная промышленная политика. Государство должно гарантировать бизнесу патернализм в отношении долгосрочных инвестиций в НИОКР и технологи­ческое перевооружение. Оно должно обеспечить стабильное поддерживающее налогообложение и условия доступного и комфортного кредитования реального сектора, особенно высокотехнологичного. При этом такая система может обеспе­чивать умеренный уровень социальной дифференциации, все­-таки доходы граждан должны зависеть главным образом от их реального вклада в экономику. Все эти идеи и многие на их основе предложения в предельно конкретном виде мы после серьезного обсуждения в Экспертном совете Совфеда ровно четыре года назад направили в Минэкономразвития. И когда позже, в декабре 2014 года, на парламентских слушаниях, посвященных этому же вопросу, Валентина Ивановна Матвиенко спросила меня, какие конкретно меры надо бы при­нять, я сказал: реализовать то, что было предложено нашим же Экспертным советом.

Савин: Сегодня ответили бы так же? Принципиально ничего не изменилось?

Бодрунов: Да. Базовым требованием новой модели устойчи­вого роста экономики, учитывающей тренды цивилизацион­ной эволюции, должно стать возвращение к приоритету разви­тия — качественно нового! — индустриального сектора. И я предложил бы обратить в связи с этим серьезное внимание на направленные недавно в Минэкономразвития «предложения четырех» (РСПП, Торгово-­промышленной палаты, «Деловой России» и «Опоры России»), которые вобрали в себя практиче­ски все, на чем мы всегда настаивали. Там около полутора сотен пунктов!

Установка драйверов

Слова инновационный, высокотехнологический, цифровой и пр. в последнее время звучат достаточно часто для того, чтобы утратить смысл в «забалтывании», считают многие эксперты. Чтобы рельефнее обозначить проблему, в Доме экономиста собрались ученые, исследующие производственную сферу экономики.

Ключевые драйверы развития высокотехнологичной промышленности на конференции в Вольном экономическом обществе обозначил Роман Голов, член Президиума ВЭО России, заведующий кафедрой «Менеджмент и маркетинг высокотехнологичных отраслей промышленности» МАИ. По мнению профессора, этих драйверов три – развитие машиностроения – сектора, где занято больше всего людей и где формируется значительная часть ВВП, повышение энергоэффективности экономики России и подготовка профессионалов-практиков на основе модели «Университет 3.0», которая уже реализуется в МАИ.

«Китай, Германия, США, Японии – лидеры рынка мирового машиностроения. Доля российской продукции в мировой торговле составляет всего 0,8 процентов. Это неприемлемо низкий показатель для промышленно развитой страны!» – отметил Роман Голов. В связи с этой неутешительной статистикой профессор обозначил приоритеты инновационного развития российского машиностроения. По мнению ученого, это в первую очередь комплексная модернизация и автоматизация производства, развитие кооперации между предприятиями, научно-исследовательскими, научно-образовательными и инвестиционными структурами, формирование системного кадрового взаимодействия между машиностроительными предприятиями и ведущими вузами России и повышение энергетической эффективности машиностроительных предприятий.

В качестве системного подхода к энергосбережению на промышленных предприятиях Роман Голов предложил реализацию энергосервисных проектов и в нескольких словах обрисовал механизм энергосервисного контракта. «Энергосервисная компания за свой счет организует весь спектр энергосберегающих мероприятий на предприятии. Экономия, которая возникает от реализации этих мероприятий, делится в определенной пропорции между энергосервисной компанией и предприятием. Энергосервисный контракт заключается на срок от 5 до 7 лет. Компания за этот срок возвращает все инвестиции, а все системы остаются на предприятии и продолжают снижать энергоемкость и повышать конкурентоспособность отечественной продукции», – объяснил докладчик.

Схема хорошая, однако пока одной из основных сложностей остается отсутствие нормативно-правовой базы для реализации этого механизма. Роман Голов предложил внести ряд поправок в 261-й Федеральный закон «Об энергосбережении…», а также разработать профильный закон «Об энергосервисной деятельности». В этом контексте важным шагом стало создание в рамках ВЭО России структуры, способной решить эти задачи – Комитета по энергоэффективности. Андрей Сорокин, заведующий кафедрой «Экология, системы жизнеобеспечения и безопасность жизнедеятельности» МАИ, отметил, что вопрос энергоэффективности тесно связан с проблемами экологической безопасности. «В последние годы в России активно развивается наукоемкий сектор промышленности, в связи с чем возрастает важность сохранения экологической обстановки и обеспечения экологической безопасности», – отметил доцент. Андрей Сорокин привел интересную статистику по экологической обстановке: за период с 2005 по 2015 гг. затраты РФ на предотвращение загрязнения воздуха возросли в два раза, при чем эффективность этих мероприятий была не очень высока – показатели концентрации вредных веществ в воздухе упали всего на 24 процента. «Значит, нужно применять новые методы, подходить целостно, рассматривать производства не только с точки зрения извлечения прибыли, но и – влияния на социум, окружающую си городскую среду», – резюмировал докладчик.

Михаил Ершов, член Президиума ВЭО России, главный директор по финансовым исследованиям «Института энергетики и финансов», посвятил свое выступление финансовому аспекту развития высокотехнологичных отраслей. По мнению ученого, развитие высокотехнологичных направлений в России тормозят низкие расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР): наша страна занимает лишь 28 место в мире по уровню расходов на эту сферу. Михаил Ершов отметил, что для финансирования НИОКР очень важны бюджетные ассигнования, но ситуация пока неутешительная – федеральный бюджет РФ будет и дальше сокращаться. Другая проблема – процентные ставки. Даже несмотря на их снижение, они по-прежнему остаются выше рентабельности большинства отраслей экономики. В качестве решения Михаил Ершов предложил увеличение длины финансовых ресурсов и снижение ставок – это расширит потенциал для развития НИОКР и повысит конкурентные возможности российских компаний.

Игорь Степнов, главный научный сотрудник Института проблем рынка РАН, отметил, что для научно-технологического прорыва нужны цифровые решения, новые компетенции, что в свою очередь требует нового управления. «Мы попали в цифровое общество. Новым человеком нужно управлять новыми методами, которые должны учитывать реальности цифровой жизни. Те новые компетенции, которые получил человек, нужно их осознать и научиться ими управлять, и, если мы, экономисты, этого не сделаем, будет сложно», – констатировал докладчик.

Говоря о новых компетенциях, Сергей Камолов, заведующий кафедрой государственного управления МГИМО, отметил, что одна из ключевых проблем – то, как успешно управленцы будут справляться с инновациями. В качестве отправного тезиса доцент напомнил высказывание американского социолога Элвина Тоффлера, который, оценивая жизнь человека в цифровую эпоху, писал: «…если человек быстро не научится контролировать скорость перемен, мы обречены на массовый адаптационный срыв».

Приходи на экономический диктант!

Вольное экономическое общество России и журнал «Вольная экономика» официально объявляют дату проведения второго в истории Всероссийского экономического диктанта – 4 октября 2018 года. В этом году образовательную акцию поддержал президентский грант.

Впервые Вольное экономическое общество России провело общероссийскую образовательную акцию «Всероссийский экономический диктант» в прошлом году.

Диктант написали более 59 тысяч участников на 638 площадках в 80 регионах Российской Федерации. В 2018 году Всероссийский экономический диктант состоится 4 октября.

В организации диктанта принимают участие: Финансовый университет при Правительстве РФ и другие ведущие вузы Российской Федерации, администрации субъектов РФ, институты Российской академии наук.

Будем рады видеть в числе участников акции всех желающих! Каждый участник акции получит возможность оценить и повысить уровень своих знаний в области экономики.

ВЭО России приглашает к сотрудничеству региональные площадки для проведения Диктанта и привлечения всех желающих к участию в акции. Для регистрации региональной площадки необходимо направить на электронный адрес dictation@veorus.ru официальное письмо за подписью руководителя организации и информацию о регистрации по форме, размещённой на сайте Вольного экономического общества.

Будем повышать и распространять экономическую грамотность вместе!

«Ежесезонные циклы смены моды одежды и обуви — глубоко антигуманны»

Гавриил Попов,
Почетный президент ВЭО России, председателя Сената ВЭО России

Из статьи в«Московском комсомольце»:

– Генеральной задачей экономики во всей человеческой цивилизации было обеспечение потребления.

Но что представляет собой потребление? Еще в начале ХХ века Лев Николаевич Толстой убедительно показал, что в спросе огромную роль играют факторы, не главные для жизни человека. Например, мода. Потом Герберт Маркузе обобщил подход Толстого в учение о ложных, мнимых потребностях. Даже в обществе государственно-бюрократического социализма для будущего коммунизма осталась установка — «каждому по потребностям».

И только в работах теоретиков римского клуба во второй половине ХХ века появляется идея того, что наше потребление надо согласовывать с имеющимися в руках человечества ресурсами.

А сегодня уже можно говорить о том, что рано или поздно главным для экономики станет забота о ресурсосбережении.

Да, можно преодолеть кризис углеводородных ресурсов. Да, в перспективе есть ресурсы Луны и планет Солнечной системы. В конце концов — энергия самого Солнца.

Но не менее ясно, что и само наше светило — всего лишь желтая, уже угасающая звезда и имеет, как и все во Вселенной, конец.

И если главная цель Человечества — сохранить появившийся на Земле Разум — то логичным следствием должна стать идея экономии ресурсов. Этот подход в конечном счете изменит концепции и человеческой жизни, и экономики.

Недавно из одной телепередачи я узнал, что в Лондоне представили модели нового сезона. И королева Великобритании своим примером дала старт новому циклу выбрасыванию вещей, вполне способных обслуживать Человека.

Сегодня в мире, где миллиарды людей ходят в лохмотьях, ежесезонные циклы смены моды одежды и обуви — глубоко антигуманны.

А думая о будущем, нельзя предположить, что осваивающие Луну и Марс земляне будут думать о модах на скафандры.

Но одежда и обувь — только одна из областей растрат ресурсов. А изобилие вариантов мебели, посуды, телефонов, даже продуктов питания?

Наше Вольное экономическое общество в XIX веке развернуло борьбу за внедрение в России сыроварения, так как молоко и в крестьянских, и в помещичьих хозяйствах пропадало за долгие месяцы зимы и осени — из-за вечного бездорожья. Но когда я сегодня в супермаркете вижу десятки сортов сыра, я понимаю, что этот ассортимент вызван уже не реальными потребностями, а чем-то далеким от них.

Путь в будущее — в еде, в одежде, в домах и квартирах — путь разумных норм. Человек вступит в борьбу, говоря словами Стругацких, с «Хищными Вещами Века».

Вместе с разумным потреблением исчезнет одна из главных опор рынка, основанного на предложении и выборе.

Главным следствием курса на ресурсосбережение является изменение подхода к проблеме численности населения нашей планеты.

Всероссийский экономический диктант получил грант

Общероссийская ежегодная образовательная акция ВЭО России Всероссийский экономический Диктант победила в конкурсе на предоставление грантов Президента РФ. Конкурс был масштабным и победить в нем было непросто. Из всех регионов страны в фонд поступили 9175 проектов. Успешно прошли конкурсный отбор лишь 1551 проекта, в их числе и Всероссийский экономический диктант.

Экспертное сообщество дало проекту ВЭО России высокую оценку и выразило уверенность, что наша команда достойно справится и с осуществлением проекта, и с целевым и экономным использованием гранта, и с отчетностью. В 2018 году Всероссийский экономический диктант состоится 4 октября 2018 года.

Подробную информацию о правилах диктанта и участии в нем см. здесь.

Промышленность должна быть первой

23 мая в «Доме экономиста» состоялась научно-практическая конференция, посвященная российской промышленности. Конференция «Российская промышленность на фоне мировой» была организована совместно Вольным экономическим обществом России и Финансовым университетом при Правительстве РФ. Тема дискуссии была выбрана в связи с разработкой долгосрочной экономической стратегии России, ориентированной на исполнение указаний Президента РФ в сфере экономической политики государства.

Открывая конференцию, президент ВЭО России Сергей Бодрунов отметил, что переход к новому индустриальному обществу требует изменения отношения к промышленной политике – именно она должна встать во главу угла. «Промышленность в современной экономике не только не утратила своей значимости, напротив, эта значимость возросла. В будущем нас ждет «новое индустриальное общество», мы называем его сокращенно НИО.2, и его основа – развитое, современное высокотехнологичное и экономически эффективное промышленное производство. Необходимость активизации промышленной политики признается сегодня не только в России, но и в ведущих странах мира. Экономические лидеры будущего – технологические лидеры, – заявил президент ВЭО России, – И у нашей страны есть все шансы попасть в число мощных индустриальных держав». На то, чтобы восстановить промышленность и преодолеть технологическое отставание, нужны деньги. Предвосхищая вопросы о том, где взять средства, Сергей Бодрунов предложил «запустить» в экономику деньги из резервного фонда.

Дмитрий Сорокин, вице-президент ВЭО России, научный руководитель Финансового университета при Правительстве РФ, отметил, что та технологическая база, которую мы имеем сегодня оставляет желать лучшего и пока не позволяет России выйти на необходимый уровень роста. «В указе президента четко сказано «единственный источник роста – рост производительности труда, других нет». Поставлена задача – к 2024 году выйти на 5% производительность. Сделать такой скачок на имеющейся технологической базе в принципе невозможно», – заявил Дмитрий Сорокин и на правах модератора дискуссии предложил участникам вектор обсуждения – что делать в сложившейся ситуации, как поднимать промышленность и производительность труда?

Руслан Гринберг, вице-президент ВЭО России, научный руководитель Института экономики РАН, перечислил три потенциала, которые могут поднять промышленное производство. «Первое – у нас есть природный потенциал, который используется. Второе – потенциал образовательный. В России хорошее высшее образование. Третье – пространственный потенциал, который не используется, – отметил Руслан Гринберг, – Стягивание территорий, инфраструктурные проекты, устранение фрагментации рынка рабочий силы – вот это могло бы оживить экономику».

Виктор Полтерович, член Правления ВЭО России, заведующий лабораторией математической экономики Центрального экономико-математического института РАН, выразил убежденность, что развитию промышленности мешает отсутствие институтов, нацеленных на заимствование импортных технологий: «Пока мы рассчитываем, что создание инновационного центра Сколково позволит нам совершить скачок, мы будем терпеть неудачу. Промышленная политика должна быть направлена на эффективное заимствование технологий с постепенным переходом к инновационному развитию, но для этого нужно иметь институты, нацеленные на заимствование, а не отдавать эту задачу на откуп отдельным фирмам. Нужен системный подход», – отметил академик.

Нияз Абдикеев, директор Института промышленной политики и институционального развития Финансового университета при Правительстве РФ, посвятил свой доклад конкурентоспособности отечественной продукции. Профессор отметил, что, согласно мировому индексу конкурентоспособности обрабатывающей промышленности, Россия, к сожалению, занимает 32 место, в то время как, например, Турция сейчас на 16-м месте, а Мексика на 8-м. Причины, по котором Россия занимает такие невысокие позиции, по мнению профессора, кроются в отсутствии системной работы по созданию условий для устойчивого развития промышленности.  Основные задачи государственного регулирования промышленного развития – это формирование институтов, определяющих стратегические цели, концепции их достижения и дорожные карты их реализации, согласование денежно-кредитной и налоговой политики с приоритетами государственного заказа, совершенствование таможенной политики и создание системы обеспечения производственных комплексов высококвалифицированными кадрами.

О кадровом кризисе говорил Олег Смолин, член Президиума ВЭО России, первый заместитель председателя Комитета по образованию Государственной Думы ФС РФ. Депутат перечислил проблемы российского образования – это недофинансированность, низкий статус педагогического работника, бюрократизация учебного процесса, оптимизация учебных заведений и утечка людей заграницу. По мнению Олега Смолина, для того, чтобы строить новое индустриальное общество, России нужна новая образовательная политика, контуры которой нам только предстоит обозначить.

Владимир Катенев, член Правления ВЭО России, депутат Государственной Думы ФС РФ, также высказал обеспокоенность относительно кадров для промышленности и выразил сомнения в привлекательности этой сферы для молодого поколения: «Ребята будут выбирать, куда им пойти? Надеть спецовку – и на завод? Или в офис со вкусным кофе?». Выбор тут, кажется, очевиден.

Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ, связал кадровый голод, с которым промышленность может столкнуться в ближайшее время, с низкой рождаемостью: «Промышленность накроет демографическая яма. К сожалению, эта отрасль требует физических затрат и сейчас будет катастрофически не хватать рабочих в возрасте от 32 до 52 лет».

Роман Голов, член Президиума ВЭО России, заведующий кафедрой «Менеджмент и маркетинг высокотехнологичных отраслей промышленности» Института инженерной экономики и гуманитарных наук МАИ, отметил, что современная промышленная политика должна быть энергоэффективной, и привел статистику: если сравнивать Россию со странами БРИКС, у нашей страны самый высокий показатель интенсивности использования энергии на единицу ВВП. «Вот источник повышения конкурентоспособности отечественных товаров за счет снижения издержек и соответственно цен на конечную продукцию!» – полагает профессор. Среди основных направлений работы по становлению энергосберегающей отрасли в России Роман Голов определил развитие законодательства. «Если говорить об инструментах, которые способны сделать нашу промышленность более энергоэффективной, хорошо себя хорошо зарекомендовал механизм энергосервиса. Нужно внести поправки в 261-ый закон или разработать полноценный федеральный закон об энергосервисной деятельности, который бы позволял успешно реализовать в России механизмы энергосервисного контракта», – предложил профессор.

Сергей Митин, член Правления ВЭО России, заместитель председателя Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, в своем выступлении подробно остановился на положении дел в агропромышленном комплексе, на который сегодня возлагается много надежд. Он демонстрирует неплохие темпы роста и имеет хорошие перспективы. По прогнозам демографов, к 2050 году население планеты увеличится, а значит, нужно наращивать производство питания. «У нас для этого есть все, – отметил сенатор, – и земля, и вода. Нигде в мире нет больше свободных пахотных земель, а у нас из 123 млн. гектаров используется только 80 млн.». Сенатор также упомянул проблемы пищевой и перерабатывающей отраслей агропромышленного комплекса – это сильная зависимость от поставок технологического оборудования: из 6500 видов в России производится только 2000, доля импортного оборудования в отдельных отраслях превышает 95%. Сергей Митин призвал подумать над мерами государственной поддержки для тех предприятий, которые могли бы создавать техническое оборудования для производства продуктов питания.

Георгий Остапкович выразил сомнение, а нужно ли все импортозамещать? «Зачем создавать эти станки, строить станкостроительные заводы? Если мы покупаем оборудование за 100 единиц и делаем на нем добавленную стоимость 500 единиц, то, я считаю, это эффективный импорт. Нужно замещать те производства, которые будут работать в начале 20-х годов, а это фотоника, искусственный интеллект, фармацевтика», – полагает ученый.

Михаил Ершов, член Президиума ВЭО России, главный директор по финансовым исследованиям «Института энергетики и финансов», говорил о промышленной политике в условиях финансово-экономических кризисов и санкций. «В зрелых экономиках национальные приоритеты формируют основу денежной системы. В развитых странах речь, по сути, идет о полномасштабной денежно-промышленной политике, – отметил Михаил Ершов, – аналогичные подходы сделают российскую финансовую сферу суверенной и помогут обеспечить рост экономики в условиях внешних ограничений». Елена Ленчук, член Правления ВЭО России, директор Института экономики РАН, отметила, чтобы идти вперед, нужно знать, в какую сторону двигаться: «У нас нет стратегии, мы не знаем, какую экономику строим. Нам нужен аудит научно-технологической базы, которая у нас есть».

В заключительном слове президент ВЭО России предложил ввести новую хорошую традицию – каждый раз, подводя итоги мероприятий, которые проводит ВЭО России в «Доме экономиста», представлять вниманию участников дискуссии книги, изданные коллегами-экономистами и членами Вольного экономического общества России. Первой книгой, которая была представлена в Каминном зале, стала «Ноономика». В ней Сергей Бодрунов изложил свои взгляды на будущее экономики и нашей страны.

На конференции были приняты решения по дальнейшей работе в плане разработки рекомендаций в сфере рассмотренной тематики и формирования экспертных заключений, которые будут представлены в профильные комитеты Совета Федерации, Государственной Думы и другие структуры.

«У СССР был шанс быстро продвинуться вперед в 1990-х»

Питер Нолан
Заслуженный профессор фонда «Чун Хуа» в области синологии Кембриджского университета, основатель и директор Центра научных исследований проблем развития Кембриджского университета, директор Китайской программы обучения высшего руководства Кембриджского университета, командор Ордена Британской Империи

– Советский Союз во многом занимал передовые позиции. Например, в начале 1990-х я был в Москве на предприятии «Красный пролетарий». Там было установлено сложнейшее оборудование мирового уровня, передовые системы с числовым программным управлением. Когда мы задавали вопросы директору предприятия, он чуть не плакал, говоря, что может теперь продавать только устаревшее примитивное оборудование уровня девятнадцатого века, а не числовые, роботизированные станки, которые оказались никому не нужны.

Для меня положение этого завода стало символом катастрофы, ярким примером последствий распада Советского Союза. В 1970-80-е годы Советский Союз намного опережал Китай в технологическом плане. Сейчас ситуация изменилась кардинально: Китай – с большим отрывом  – крупнейший мировой производитель. Произошедшие исторические перемены имели катастрофические последствия для СССР. Вы знаете, что Советский Союз производил крайне сложную высокотехнологичную продукцию, в том числе порядка 3000 коммерческих самолетов Туполева, Антонова и т.д., – это все была очень эффективная высокотехнологичная продукция. Кроме того, выпускалась передовая военная техника (МиГи, самолеты конструкторского бюро «Сухой»), технологии мирового уровня в полном смысле этого слова.

Китай на данный момент является самым большим рынком в сфере автомобилестроения. В 1970-х этого рынка практически не существовало. В Советском Союзе было не менее шести крупнейших заводов, выпускавших автомобили и грузовики, то есть отставание Китая было огромным. Если сравнивать общее количество продукции, выпускавшейся машиностроительной отраслью, включая сельскохозяйственную технику, производственное оборудование и пр., СССР производил больше автомобилей и производственного оборудования, чем Соединенные Штаты! В СССР также было значительно больше инженеров и ученых, чем в США.

Я бы хотел подчеркнуть, что в плане технологического развития Китай не шел ни в какое сравнение с Советским Союзом в 1970-80-е годы, но с тех пор Китай и СССР поменялись ролями. Разумеется, у Китая есть свои характерные черты, отличающие его от СССР, есть и другие аспекты, однако я полагаю, что если бы Советский Союз пошел по тому пути реформ, который был выбран Китаем (а движение в этом  направлении наблюдалось в 1980-х, были эксперименты в Ленинграде и Ленинградской области), я думаю, Советский Союз не только избежал бы коллапса, но и очень быстро продвинулся бы вперед. Традиционные советские институты, при наличии имевшихся высоких технологий, но имеющие ограниченное влияние глобального рынка, могли реализовать постепенно такие реформы. Сейчас на Западе принято считать, что распад СССР был неизбежен и безальтернативен. Однако я думаю, что у Советского Союза был шанс быстро продвинуться вперед в 1990-х. Не было никакой необходимости в столь катастрофическом падении качества жизни. Я считаю, что при принятии правильных мер и проведении вдумчивой политики можно было бы с легкостью значительно улучшить благосостояние советских людей.

Доверие – забытый фактор экономики

Интервью президента Вольного экономического общества России, директора Института нового индустриального развития им. С.Ю.Витте Сергея Бодрунова телеканалу «Вести-24»

Корреспондент Александра Суворова: Накануне, в центральный день форума прошло пленарное заседание. В нем принимал участие и президент России Владимир Путин. Как Вы оцениваете: каково самое главное направление, из заявленных главой государства, сегодня является самым важным?

Сергей Бодрунов: Собственно говоря, то, что вынесено в заглавие самого Экономического форума, приобрело колоссальное значение – это доверие. С одной стороны, казалось бы: где экономика, а где доверие? В общественном понимании «доверие» – это что-то «неэкономическое». На самом деле – это один из важнейших экономических факторов. Напомним себе, что экономика – это не только безличные субъекты хозяйственной деятельности, это – люди, вступающие в процессе материального производства в хозяйственные отношения, это – и отношения между людьми, людьми и государством, людьми и субъектами хозяйственной деятельности,  субъектами хозяйственной деятельности и государством, межгосударственные отношения, наконец. Всё это – экономика на разных уровнях: макро, микро и так далее.

Итак, на каждом из этих уровней люди вступают в отношения, в которых ключевым фактором является доверие либо недоверие. В настоящий момент недоверие выросло до таких колоссальных масштабов, что стало одной из самых серьезных помех экономическому развитию. Как пример – те же самые санкции. Президент вчера говорил о чем? О том, что мы договариваемся об одном, а потом получаем санкции, теряем что-то. Потерянное время на перепроверку – это потерянные деньги, потерянные возможности. Возьмем Южный поток. Мы поверили, начали прокладывать. Болгария по какой-то причине отказывается, и мы потеряли не только возможности, но и время, и деньги, и так далее.

То же самое – на любом уровне. Возьмите банковскую систему. Почти половина затрат банков – как правило, это затраты на перепроверку транзакций. Вот вам, пожалуйста, доверие как фактор экономики в чистом виде.

Говоря об этом, президент четко обозначил четыре принципа: это – развитие человека, это – пространство свободы, это – технологический прорыв и это – открытая Россия. Я бы сформулировал это всё в одной формуле: «Развитый свободный человек в России, имеющей высокотехнологичную открытую экономику». Это мне представляется самым важным местом всего Форума и всех событий, связанных с Форумом. На всех площадках это обсуждалось. Мы, например, в близком нам технологическом плане (я всё-таки директор Института индустриального развития) обсуждали технологии, повышающие уровень доверия между субъектами хозяйственной деятельности. Мне представляется, что это очень важно.

Второй важный момент, который мне кажется еще важнее, чем собственно сама идеология, вынесенная в заглавие форума, уже неоднократно назван президентом и в послании федеральному собранию, и на Форуме прошлого года – это технологическая Россия. Экономические лидеры будущего – лидеры технологические, поэтому здесь очень важно, что провозглашается развитие высокотехнологичной экономики России.

АС: К технологиям мы еще вернемся. Говоря о доверии, как Вы считаете, учитывая, что за эти дни форума здесь были большие делегации из Японии, из Франции, из многих других стран, диалог, который сейчас существует между Россией и этими странами, способствует доверию? Как быстро можно вернуться к нему?

СБ: Вы знаете, вот вчера Кристина Лагард выступала и вспомнила пословицу, правда, по-своему её трактовав, о том, что доверие приходит пешком, а уходит на коне, если вдруг что-то случилось. То есть, доверие зарабатывается не так быстро, как теряется.

Сложившаяся ситуация в связи с санкциями против России, конечно, создала большую проблему недоверия. И вот Форум, вчерашнее выступление лидера, мне кажется, способствовало повышению уровня доверия. Это подтверждает сам по себе факт, что к нам приехало максимальное количество, которое залы могут вместить, делегатов – бизнесменов, причем крупнейших бизнесменов из множества стран. Например, французские компании подписали вчера, по заявлению президента Макрона, около 50 соглашений о намерениях, около 50 контрактов подписали и японские компании – это все говорит о том, что доверие к российской экономике растет.

АС: Говоря о технологиях – вернемся к этой теме, – в Майском указе президента и Послании к Федеральному собранию было прописано, что необходимо сделать правительству в первую очередь в ближайшие шесть лет. Как Вы считаете – вчера, кстати, об этом говорили утром и на сессии Сбербанка, и вопрос «как?» – самый главный – как выйти на те показатели и добиться тех уровней, о которых говорит президент?

СБ: Если мы говорим о тех цифрах, которые обозначил президент, то эти цифры отражают достижимое состояние свободной развивающейся экономики России, это – цифры, которые свидетельствуют о качестве экономики России и устойчивости. Для того, чтобы такое качество экономики получить, нам необходимо не просто двигаться по каким-то направлениям, нам необходимо выработать направление главного удара. Я считаю, что это направление – технологическое, потому что мы живем в век новой индустриальной революции. Мы живем не в тех условиях, которые были 15 или даже 10 лет назад, старые рецепты уже не подходят. Мир переходит к новому технологическому укладу. И вот здесь, на этом переходе, всегда можно получить некое особое преимущество догоняющего и обгоняющего. То есть, для того, чтобы обойти лидеров сегодняшних, нам очень важно сделать следующий шаг, внедряя новые технологии. Если мы сумеем, наладив доверие, наладив отношения в экономике, получить доступ к технологиям, развить собственные технологии и, наконец, развить инфраструктуру для технологий, мы будем на коне.

АС: Пошагово, на практике, что необходимо предпринимать, чтобы «быть на коне», как Вы говорите, и обойти основные ведущие экономики сейчас?

СБ: Я полагаю, что нам необходимо сделать очень мощные вложения в инфраструктуру, в том числе – и технологическую инфраструктуру. Когда говорят об инфраструктуре, обычно имеют в виду дороги, аэропорты и так далее. Да, это важно, и это тоже часть технологической инфраструктуры. Но ведь есть еще и электростанции, еще есть разного рода сети и так далее. То есть – то, без чего промышленность развиваться не может. Наконец, есть инфраструктура образования, которая должна позволить нам подготовить соответствующее количество молодых людей, которые сумеют воспринять эти новые технологии и потащить весь этот воз экономики дальше, с учетом того, чему их научили.

Все эти направления требуют больших средств. Многие говорят, что 25 триллионов рублей надо на решение всех задач, из которых 8 триллионов надо еще найти. Я думаю, что найти их можно будет за счет частно-государственного партнерства, за счет того, что государство укажет эти самые реперные точки: куда оно вкладывает, туда привлекает и бизнес, создавая соответствующие условия.

Наконец, у нас есть, я полагаю, большие золотовалютные резервы, которые, на мой взгляд, несколько переразмерены. И если экономика будет как сейчас, стабилизироваться и начинать двигаться вперед, то нам такие огромные резервы не нужны, потому что можно, как Кощей, «над златом чахнуть» и в конце концов зачахнуть. Хотелось бы все-таки, чтобы часть этих резервов была направлена на  инфраструктуру, на создание новой экономики России. 

АС: Ну, что же, будем надеяться, что все эти шаги обязательно будут сделаны. Большое вам спасибо, Сергей Дмитриевич, что нашли время пообщаться с нами.

О Марксе – экономисты разных школ

«Быть глубоким экономистом, быть социологом, быть историком, быть философом и не знать Карла Маркса, это значит не быть ни экономистом, ни историком, ни социологом, ни философом».

Питер Нолан,
Командор британской империи, заведующий кафедрой развития Китая Чонг Хуа, директор Центра научных исследований проблем развития Кембриджского университета, научный сотрудник Колледжа Иисуса, Кембридж

(Из книги «Понять Китай: Шелковый путь и коммунистический манифест»).

«В рамках усилий по «разрушению оков устаревших понятий» и «раскрепощению сознания» члены коммунистической партии (Китая. — Прим. ред.) занимаются углубленным изучением произведений Карла Маркса и Фридриха Энгельса для уяснения их актуальности в деле преодоления «зоны глубоководья», в которую вступает Китай. И в этом отношении нет более важного текста, чем «Манифест коммунистической партии», написанный Марксом
и Энгельсом в 1848 году…

Энгельс приветствовал перспективу ожесточенных классовых сражений в Великобритании, которые так и не состоялись. Для Маркса «коммунистическая революция» была процессом эволюционным, в ходе которого капитализм создавал класс, который брал под свой контроль саму систему, его породившую. Идея о насильственном захвате власти через государственный переворот, осуществляемый партией меньшинства («авангарда»), указывала на то, что рабочий класс еще не созрел в результате развития капитализма. Не поддавались предсказанию ни процесс, посредством которого рабочий класс взял бы контроль над политической деятельностью, ни масштаб конфликтов, которые бы этому сопутствовали.

В случае Великобритании, классического примера капитализма и страны, с которой Маркс был наиболее хорошо знаком, Маркс считал возможным мирный эволюционный путь превращения рабочего класса в доминирующую политическую силу. К моменту его смерти в 1883 году Британия уже продвинулись по этому пути, включая развитие тред-юнионизма, расширение электоральных прав, а также принятие широкого спектра парламентских актов для улучшения условий жизни и труда рабочего класса. Мирный характер этого процесса не делает его менее «революционным» или менее «коммунистическим».

В попытке обеспечить стабильное и гармоничное развитие в предстоящую эпоху руководство Китая остро осознает огромный вред, причиненный в результате так называемой «классовой борьбы» времен культурной революции. По мере все более глубокого проникновения рыночных сил в экономику угрожающе растет неравенство доходов, благополучия и социального статуса. Маркс и Энгельс подчеркивали, что классовое неравенство может перерастать в насильственную «классовую борьбу». Большая часть решений ЦК (2013 года) ориентирована на способы построения более справедливого общества «общего процветания» и «равного доступа к государственным услугам независимо от уровня доходов».

Дэвид М. Коц,
Профессор экономики в Университете Массачусетса в Амхерсте, заслуженный профессор Школы экономики Шанхайского университета финансов и экономики

Автор книг:

«Взлет и падение неолиберального капитализма», Harvard University Press, 2015 (в твердом переплете, издание 2017 г.);

«Путь России от Горбачева до Путина: Упадок советской системы и новая Россия», в соавторстве с Фредом Уэйром, Routledge, 2007

Альтернатива неоклассической экономики

— Я начал изучать экономику в бакалавриате Гарварда в 1960 году. Профессора и авторы учебников представляли неоклассическую экономическую теорию так, как если бы она была единственно возможным инструментом анализа экономики. Я нашел неоклассическую теорию неубедительной — она не могла объяснить современный капитализм и проблемы, им порождаемые. Однако сперва у меня не было лучшей альтернативы. Несколько лет спустя, будучи аспирантом по экономике Калифорнийского университета в Беркли, я стал членом студенческого кружка по изучению трех томов «Капитала» Маркса. После года критического обсуждения этой работы, большинство участников, в том числе и я, пришли к выводу, что именно марксизм предлагает альтернативу, которую мы искали. Он дает анализ капитализма, вскрывающий его основные черты и объясняющий как экономический прогресс, достигнутый при капитализме, так и серьезные проблемы, им созданные.

Марксистский анализ капитализма как системы, основанной на присвоении прибавочной стоимости, движимой конкуренцией между капиталистами в погоне за прибылью, остается отправной точкой для понимания основных социально-экономических событий в мире. Кроме того, марксизм является основой для достижения наиболее важной цели социального анализа — ведь, как писал Маркс, «философы лишь различным образом объясняли мир по-разному; но дело заключается в том, чтобы изменить его». Смысл этого высказывания, как я его понимаю, заключается вовсе не в том, что объяснение мира неважно; в несправедливом мире оно является лишь необходимым первым шагом на пути к его изменению.

Джеймс Кеннет Гэлбрейт,
Профессор Школы по связям с общественностью им. Линдона Джонсона, профессор Кафедры госуправления, Техасский университет в Остине

На 200-летие Карла Маркса

200-летний юбилей Карла Маркса наводит на многие размышления. Его аналитические построения — вели- кое его достижение — широко известны и пользуются неизменной популярностью. Укорененный в реалиях борьбы марксизм продолжает перетягивать на свою сторону былых адептов пресных доктрин, которые очаровывают авторов учебников и отталкивают от себя студентов, изучающих экономические теории современного мейнстрима. Имеется и исторический опыт пребывания марксистов у власти — совсем другая история, которую повсеместно отвергают те, кто уцелел. И есть исторический парадокс, заключающийся в том, что марксизм помог — на какое-то время — дисциплинировать немарксистский мир. И одним из величайших сохранивших свое значение экономических достижений марксизма стали великие социал-демократические и социалистические реформы, осуществленные в прошлом веке самыми яростными хулителями Маркса.

И если есть цитата Карла Маркса, адресованная американцам, то ее можно найти в послании Международного товарищества рабочих (где Маркс был секретарем-корреспондентом для Германии) Аврааму Линкольну по случаю переизбрания последнего осенью 1864 года. Маркс писал: «С самого начала титанической схватки в Америке рабочие Европы инстинктивно почувствовали, что судьбы их класса связаны со звездным флагом». Линкольн послание прочитал. Он поручил главе дипломатической миссии в Лондоне Чарльзу Фрэнсису Адамсу составить ответ. В ответе выражалась благодарность за добрые пожелания, а затем формулировалась официальная доктрина: «Правительство Соединенных Штатов ясно осознает, что его политика не является и не может являться реакционной, но в то же время придерживается курса, который оно приняло с самого начала, — воздерживаться повсюду от пропаганды и незаконного вмешательства».

В наше время ничто в наследии Маркса, пожалуй, не имеет такой важности, как призыв, угадывающийся в этом ответе. Мы переживаем исключительно опасный момент. Реакционная политика стала рутиной. Пропаганда — мейнстримом. Незаконное вмешательство цветет пышным цветом.

Для нас — как стран и граждан — посыл воздерживаться «повсюду от пропаганды и незаконного вмешательства» сегодня кажется отдаленной, возвышенной целью. Тем не менее это необходимо для нашего общего выживания. Давайте же объединимся, чтобы вновь поставить эту цель во главу угла.

Юрий Якутин,
Вице-президент ВЭО России, научный руководитель Издательского дома «Экономическая газета», заслуженный деятель науки РФ, д. э. н., профессор

— Редакция журнала совершенно заслуженно решила рассказать и о том, что сделано в социально-экономической теории Карлом Марксом, и о том, как повлияли его идеи на развитие человечества. Правда, меня немного смущает формулировка вопроса, в котором юбиляр трактуется исключительно как немецкий философ.

С 1977 года я учился на экономическом факультете Московского государственного университета, и в течение пяти студенческих лет, и последующих затем трех лет факультетской аспирантуры, а также какого-то времени работы на кафедре политической экономии, поверьте мне, не было ни дня, чтобы у нас не говорилось о Карле Марксе и его «Капитале». «По Марксу» постоянно проводились лекционные циклы, спецкурсы и спецсеминары. И на них никогда не говорилось, что это, мол, сугубо немецкий философ. Напротив, всегда подчеркивалось, что его работы опираются на достижения всей мировой научной мысли и принадлежат они всему мировому сообществу. Не случайно марксизм признан творческим объединением трех основных источников, трех значимых составных частей интеллектуальной мысли человечества — английской политической экономии, прежде всего учения Адама Смита, немецкой классической философии в лице Гегеля и Фейербаха и французского утопического социализма — вспомним хотя бы Сен-Симона, Фурье. Эти три идейные ветви, объединенные и развитые в трудах Карла Маркса, «придают» международное признание марксизму как принципиально новому для того времени учению.

То, что сделал Карл Маркс, не может до сих пор повторить ни один ученый. Он впервые «создал» раскрывающую сущность капитализма цельную систему экономических категорий и законов, описал их в своем главном труде — «Капитале», представил его на суд общественности, подтвердивший его высокую значимость. С исключительной полнотой Карл Маркс исследовал во всех аспектах и эксплуататорские особенности капиталистического товарного производства того времени. Подчеркиваю: того времени, потому что ныне очень многое изменилось в природе капитализма. Капитализм перешел в стадию империализма. Окрасились монополистическими и протекционистскими цветами многие принципы хозяйствования эпохи свободной конкуренции. Сущностные характеристики традиционного капитализма превращаются в свои противоположности: товарность заменяется планомерностью, свободная конкурентная борьба — диктатом монополизма, на смену рынку приходит диктат административно-командной системы олигархического монополизма.

Да, то, что написал Карл Маркс, велико и значимо. Но не менее, а, может быть, даже и более значимы сегодня методы исследования Маркса того или иного социально-экономического явления, его диалектика, логика, которые до сих пор поражают своей востребованностью, научной глубиной. Диалектический метод восхождения от абстрактного к конкретному и сегодня не потерял своего научного значения. Говоря о любом течении социально-экономической мысли человечества, мы невольно отталкиваемся в исходных точках от работ Карла Маркса. Невозможно без оглядки на его идеи по существу заявлять сегодня и о каком-либо новом повороте социально-экономической мысли. Невозможно говорить об этом, не оттеняя нового от работ Карла Маркса.

То, что сделал Карл Маркс с точки зрения классового исследования эксплуататорской сущности капитала, то, что он обосновал теорию прибавочной стоимости, никто отменить не может. Невозможно сегодня доказать и обратное. Если стоять на марксистской позиции, то придешь к тем же выводам. Марксизм надо либо извратить, либо изменить, либо переиначить, перетрактовать, чтобы скрыть классовые антагонизмы товарно-капиталистического общества.

В своих работах Карл Маркс логичен, целостен, органичен и синтетичен. Сегодня быть глубоким экономистом, быть социологом, быть историком, быть философом и не знать Карла Маркса — это значит не быть ни экономистом, ни историком, ни социологом, ни философом.

Михаил Шмаков,
Председатель Федерации независимых профсоюзов России

Марксизм как источник профсоюзной идеологии

– Для меня, как человека, многие годы возглавляющего крупнейший, по мировым меркам, национальный профсоюзный центр, очевидно, что идеи Карла Маркса оказали огромное влияние на рост экономического и социального самосознания международного и российского профсоюзного движения.

Притягательная сила марксизма

Российские профсоюзы как экономические организации борьбы за права наемных работников зародились и легально оформились на волне революционных событий 1905 года, во многом впитав в себя марксистскую идеологию. А массовое оформление территориальных объединений организаций российских профсоюзов, проходившее под воздействием российской революции 1917 года, стало отражением чаяний и надежд наемных работников на освобождение труда от гнета капитала. Во многом на социальной мысли Маркса основывались идеи построения справедливых социально-трудовых отношений, непосредственного участия работников в процессах коренного обновления общественных и производственных отношений, в том числе с помощью профессиональных союзов.

В чем же заключается притягательная сила марксизма? На мой взгляд, Маркс создал стройную и до сих пор современную теорию, описывающую законы функционирования и развития капиталистической системы хозяйства. Он показал, как из простого товарного производства, целью которого является потребление и где деньги являются лишь посредником в обмене, совершенно логично вытекает капиталистическое производство, где целью является возрастание денег, получение прибыли.

Основным трудом Маркса в экономической сфере является «Капитал», главная ценность и научная актуальность которого заключается в системном изучении такого специфического явления, как «рабочая сила». В результате своего анализа Маркс выделил и скрупулезно исследовал «прибавочную стоимость» как самостоятельное экономическое явление. С помощью этого понятия Маркс наглядно объяснил источник и природу прибыли на капитал, а также различные формы эксплуатации трудящихся.

И при жизни мыслителя, и особенно в период развала социалистического строя в России и Восточной Европе многие идеи Маркса подвергались критике и жесткому остракизму. Но практически никто из серьезных исследователей творчества Маркса никогда не ставил под сомнение влияние его идей на социальную мысль и вклад в экономическую науку. Так, Василий Леонтьев, лауреат Нобелевской премии по экономике, в работе «Современное значение экономической теории К. Маркса» писал: «Маркс был великим знатоком природы капиталистической системы… Если перед тем, как попытаться дать какое-либо объяснение экономического развития, некто захочет узнать, что в действительности представляют собой прибыль, заработная плата, капиталистическое предприятие, он может получить в трех томах «Капитала» более реалистическую и качественную информацию из первоисточника, чем та, которую он мог бы найти в десяти последовательных отчетах Бюро переписи США, в дюжине учебников по современной экономике».

Маркс и профсоюзное движение сегодня

Что касается сегодняшнего дня, то российские профсоюзы, как и в начале ХХ века, работают в жестких условиях капиталистической экономики. Конечно, во времена Маркса и последователей его учения — русских марксистов (таких, например, как Георгий Валентинович Плеханов и Владимир Ильич Ленин) — социально-трудовые отношения в нашей стране были иными. Однако напрашивается прямая аналогия с сегодняшним положением дел. Ведь противоречия между трудом и капиталом нисколько не ослабли, они лишь приобрели иные, более изощренные формы. Взять, например, российского бюджетника, которому государство-работодатель платит, мягко говоря, скромную заработную плату, или фактически бесправное положение наемного работника на небольшом предприятии, где человек практически не защищен от сегодняшнего нередко скупого, своевольного и циничного «хозяйчика». Если там нет профсоюзной организации, то работник поставлен в зависимое от работодателя тяжелое положение.

Во времена, когда жил и творил Карл Маркс, основными требованиями пролетариата были требования о повышении зарплаты, обеспечении нормальными рабочими местами, о праве на достойную жизнь. Эти требования актуальны по сей день во всем мире, включая Российскую Федерацию. Широко известно, что игнорирование этих требований ввергло мир в череду социальных потрясений. Этого не следует забывать нашим современным либеральным экономистам и их ученикам в правительстве и бизнес-сообществе.

«Профессиональные союзы должны доказать всему миру, что они борются отнюдь не за узкие, эгоистические интересы, а за освобождение угнетенных миллионов», — писал К. Маркс в одной из своих работ. Для профсоюзов XXI века, борющихся за практическую реализацию концепции достойного труда как неотъемлемого условия устойчивого развития в его глобальном измерении, эти слова звучат в высшей степени современно.

Отмечая 200-летие Карла Маркса, мы отдаем должное его богатому научному наследию. Вклад в развитие экономической науки, влияние его идей на развитие социальной мысли взяты на вооружение профсоюзами всего мира и по-прежнему актуальны в современной России.

«Потенциал прироста продукции обрабатывающей промышленности составляет не менее 8 процентов в год»

Сергей Глазьев,
Советник президента РФ, академик РАН, вице-президент ВЭО России

Нашей экономике ожидать что-либо сложно без создания соответствующих макроэкономических условий. Регуляторы выжгли экономическое пространство дотла. Центральный банк изъял более 8 триллионов рублей из экономики за последние пару лет. Санкционеры взяли еще 200 миллиардов долларов, и при этом регуляторы не позволяют никаких отдушин. Цифровые активы запрещают, какие-то другие способы облегчения денежного голода, создания собственных инструментов расчетов делать не дают.

На фоне сжимающейся экономической активности, особенно инвестиционной, растет налоговый пресс. Главное, что регулятор не меняет своего отношения к бизнесу. Налоги продолжают накручивать, при этом налоговый пресс уже идет в сторону, как они говорят, ранее не уплаченных налогов, то есть досушивают уже то, что высушили, до железобетона, так чтобы ничего не смогло вырасти. Центральный банк продолжает упорно политику изъятия денег из экономики, на ближайшие три года запланировал еще 4 триллиона изъять. То есть в чистом виде Центральный банк становится отсасывателем денег из экономики в том смысле, что через свои облигации, через депозиты они уже высосали все, что дали до 14 года, а теперь отсасывают то, что, собственно, сами экономические агенты сформировали за эти годы.

В результате этой работы регулятора у нас полностью остановлен трансмиссионный механизм денежно-кредитной политики, банки не занимаются финансированием, кредитованием инвестиций. По оценкам, доля производственных инвестиций в активах банков составляет не более 5 процентов, в пассивах предприятий – не более 7 процентов банковский кредит в части финансирования инвестиций. У нас создалась виртуальная система регулирования, где в кривых зеркалах Центральному банку кажется, что денег – избыток в экономике, но их не может не быть формально избыток, если процентные ставки зашкаливают по-прежнему в 2-3 раза выше уровня рентабельности в производственной сфере. Банковская маржа у нас рекордная. Нигде в мире государственные банки, которые являются основой нашей банковской системы, не дают столь дорогие кредиты, не присваивают себе столь большую маржу, которая достигла 6 процентов уже. То есть, с одной стороны, банки показывают рекордную прибыль благодаря этой марже, с другой стороны, они фактически не занимаются кредитованием реального сектора.

Понятно, что без кредитов не будет инвестиций, не будет роста, не будет технического развития. И эта победа над инфляцией, которой сегодня козыряют, оказывается пирровой, потому что в отсутствии кредитования экономического развития падение инвестиций оборачивается технологическим отставанием. Технологическое отставание влечет снижение конкурентоспособности. Снижение конкурентоспособности влечет девальвацию национальной валюты, и это мы опять увидели. Курс валюты при деградации экономики долго держать не удастся, значит новая волна девальвации и опять всплеск инфляции. Мы на эти грабли натыкались уже несколько раз, но примитивная либертарианская догматика сохраняется, политика становится все более простой и скоро можно, наверное, вообще отказаться от Центрального банка, поскольку у него весь инструментарий сведен только к выпуску облигаций.

По экспертным оценкам, потенциал прироста продукции обрабатывающей промышленности составляет не менее 8 процентов в год, по некоторым направлениям рост до 20 процентов возможен. В качестве контрпримера нашей политики хочу привести трансграничную торговлю с Китаем. Например, одна китайская компания сумела монополизировать импорт леса из России путем очень простого набора инструментов. Они получили кредит на 10 лет под 0,2 процента годовых от китайского банка. Под эти деньги они построили гигантский хаб переработки леса. Им денег хватило, чтобы давать кредиты нашим лесорубам. То есть, фактически китайский предприниматель кредитует всю лесопромышленность Дальнего Востока и Сибири, опираясь не те дешевые кредитные ресурсы, которые он получает от китайского банка, где в целом уровень монетизации сегодня уже составляет около 200 процентов – в 4 раза выше, чем в России.

Как наладить кредитование? На самом деле механизмы все у нас есть в законодательстве. Это государственно-частное партнерство, специнвестконтракты с взаимными обязательствами инвестора и предприятия, механизмы рефинансирования, специальные инструменты рефинансирования, которые были освоены в части малого и среднего бизнеса, в части проектного финансирования правительством, в части сельского хозяйства. Но они свертываются, к сожалению, Центральным банком, хотя наоборот их необходимо расширять.

Если мы хотим иметь рост потенциально 6-8 процентов, нам надо ориентироваться на рост инвестиций не менее 15 процентов. Но приходится признать, что для такой политики нынешняя система управления не готова, в ней отсутствует механизм ответственности за обязательства, в том числе со стороны наших министерств и ведомств. До сих пор не внедряется закон о стратегическом планировании, он оказался просто не по зубам нынешнему правительству. И примитивизм либертарианской догматики доведен практически до абсурда.

Поэтому нужна новая парадигма управления, ориентированная на рост инвестиций, снабженная соответствующими приоритетами, которая базируется на трех составляющих: стратегия опережающего роста нового технологического уровня; стратегия динамического наверстывания там, где мы – впереди по технологическому фронту и догоняющее развитие там, где мы отстали. Но все три элемента, составляющие эту смешанную стратегию, требуют роста инвестиций. Если эта новая парадигма управления у нас появится, то мы можем выйти на рост не менее 8 процентов в год при сохранении той фоновой инфляции, которая сегодня имеется.

1...149150151...181Страница 150 из 181
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"