Воскресенье, 29 сентября, 2024
ВЭО России

Что делать, когда банки запугивают

В последнее время участились случаи, когда отделы взыскания банков из-за мелких просрочек начинают разными способами запугивать клиентов, в первую очередь, тем, что потребуют досрочного погашения всей суммы кредита. Что делать в этих случаях.

«ВЭ» рекомендует сразу напоминать о письме Центрального банка от 02.10.2019 ИН-06-59/75, которое было направлено всем банкам, которые пытаются незаконно взыскать всю сумму.

Там Банк России сообщает следующее. С учетом норм пунктов 1 и 2 статьи 310 ГК РФ кредитор по договору потребительского кредита может потребовать досрочного возврата потребительского кредита в случаях, в частности, предусмотренных Федеральным законом от 21.12.2013 № 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)».

Соответствующая правовая позиция сформулирована в абзаце третьем пункта 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении».

Кредитор имеет право потребовать досрочного возврата всей оставшейся суммы потребительского кредита (займа) вместе с причитающимися процентами за фактический срок кредитования в следующих случаях: неисполнение заемщиком свыше тридцати календарных дней обязанности по страхованию, предусмотренной условиями договора потребительского кредита (займа), если договор потребительского кредита (займа) не предусматривает, что при неисполнении данной обязанности кредитор вправе принять решение об увеличении размера процентной ставки по выданному потребительскому кредиту (займу); нарушение заемщиком предусмотренной договором потребительского кредита (займа) обязанности целевого использования потребительского кредита (займа), предоставленного с условием использования заемщиком полученных средств на определенные цели; нарушение заемщиком сроков возврата основной суммы долга и (или) уплаты процентов по договору потребительского кредита (займа) продолжительностью, предусмотренной Законом № 353-ФЗ.

Эти сроки: 60 дней общей просрочки за 180 дней, либо 10 дней просрочки для краткосрочных займов.

Далее разговор можно продолжить информацией о том, что из правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации следует вывод, что требование кредитора о досрочном возврате заемных средств по договору потребительского кредита (займа) в случаях, не предусмотренных законодательством, не влечет юридических последствий. То есть, ничего не значит. Будете платить как платили или выиграете в суде, но Банк в суд не обратится, как видно из изложенного выше.

В Испании ждут второй волны вируса

С начала июля в стране зафиксирована тысяча новых заражений. Это только те, о которых сообщили, так как с открытием туристического сезона коронавирус со страниц прессы пропал. Но вот все чаще появляется снова. Сегодня El Pais пишет, что Испания рискует серьезными репутационными последствиями из-за второй волны.

Появились серьезные локальные вспышки. В каталонской Ллеиде и в галисийской провинции Луго местные власти вновь ввели карантин. Министр здравоохранения Испании заявил, что во всех очагах инфекции власти будут строго следовать апробированным методам борьбы. Правительство не исключает второй волны эпидемии. 79% испанцев, по опросам социологической службы Sigma Dos, «достаточно сильно или очень сильно обеспокоены ситуацией и считают, что пандемия вернется».

Напомним, что карантин был снят 21 июня и в тот же день в аэропортах приземлились 100 самолетов — в основном, с Севера Шенгенской зоны, главным образом — из Великобритании. Экономисты подсчитали, что заработок от туризма составляет 5 млрд евро в неделю. В целом туризм – это 12,5% ВВП страны, 13,6% занятости. Понятно, что вторая волна ударит и по туристам и по всему обслуживающему персоналу, но об этом предпочитают не упоминать, отмечается в аналитической записки Института Европы РАН.

Маневр отправили на подпись

До отправки президенту закона о налоговом маневре для сферы ИТ Правительство была решена проблему с НДС, отмена льгот по которому возмутило сообщество ИТ — налог оставят, но только для разработок, которые будут внесены в особый реестр программ и баз данных Минсвязи именно как российские.

В закон заложены три главных новеллы:

  1. Снижается с 20 до 3% ставка по налогу на прибыль
  2. С 14% до 7,6% бессрочно снижается размер всех страховых выплат.
  3. И очень важный третий пункт — от НДС освобождаются сделки по передаче исключительных прав на программы и базы данных или их использование, но только если программа включена в Единый реестр российских программ для ЭВМ и баз данных, то есть программа должна сначала стать де юре российской. Для остальных же существовавшие до сих пор льготы — отмена НДС и страховые льготы — станут с 1 января, когда вступает в силу закон, недоступными.

Важный нюанс: чтобы получить 3% льготу, нужно аккредитоваться как компания в сфере ИТ, а эта процедура требует, чтобы в компании было, по меньшей мере, 7 сотрудников, а доля именно продуктов ИТ в обороте составляла 90%.

Юристы одной из ведущих в России компаний — Bryan Cave Leighton Paisner — BCLP — считают, что уже сейчас айтишникам пора серьезно озаботиться изменением правил игры.

В отрасли критикуют налоговый маневр для ИТ

Налоговый маневр для ИТ окончательно принят и отправлен на подпись. Вот, что говорит один из представителей отрасли.

«Откровенно говоря, я, как и многие коллеги по отрасли, нахожусь в шоке от новости о возврате НДС на продажу софта, — пишет в своем ФБ Лев Матвеев, глава компании «СёрчИнформ». Недолго мы успели порадоваться мерам поддержки от Президента – предложение от Минкомсвязи не просто перечеркнет все льготы, озвученные ранее, но и введет дополнительную налоговую нагрузку.

Это простая математика: раньше было – при 20% прибыльности компании, 0% НДС, 20% налог на прибыль, итого компания имела 16% прибыли. С нововведениями: при 20% прибыльности компании, 20% НДС, 3% налог на прибыль, мы видим, что прибыли нет совсем. Будем работать себе в убыток?

Еще пример: При прибыли 25%, в условиях без НДС, компания получала 25*0,8 = 20% после налога на прибыль. С введением НДС: 25% — 20% НДС; 5*0,97 = 4,85 % после налога на прибыль. Это Минкомсвязи считает «стимулированием ИТ»?

Ну и чтобы проиллюстрировать, как перечеркнутся президентские меры поддержки: Сейчас мы платим 14% страховые взносы, предлагают снизить до 7,6%. С введением НДС – мы будем платить по сути 27,6%, т.к. на все доходы уже заплатили входящий НДС.

Если вот так, в кризис и пандемию, менять правила игры и по сути – ухудшать условия для ИТ-компаний, это позиция нашего государства, то верить этому государству отрасль больше просто не будет. Теряют смысл все меры поддержки, озвученные Президентом.

Возврат НДС – это подрыв доверия к правительству и государству, ведь мера вводилась «бессрочно и навсегда». Как теперь быть уверенными, что 3% налога на прибыль и уменьшенные страховые – это бессрочно и через год и эти стимулирующие меры не будут отменены? И зачем мы стимулируем экспорт софта, а внутренний рынок просто убиваем, точнее – добиваем лежачего?

Если правительству непременно необходимо «вернуть» деньги, потраченные на поддержку ИТ, то есть предложение, которое не угробит всю отрасль. На сегодня при приобретении лицензий у нерезидента не всегда возникает налог, т.к. с рядом стран подписаны соглашения об избежании двойного налогообложения. Так например с США, Германией ставка равна 0%. При этом Microsoft, Google, Adobe, IBM, Arcsight и многое другое – компании США, SAP AG – немецкая компания. Соответственно при приобретении лицензий на весь этот софт налог равен 0. По сути, лицензии на этот софт составляют более 70% от продаж всего иностранного софта в России.

Таким образом более оптимально ввести ставку налога 20% для компаний, которые приобретают иностранное ПО у нерезидентов, независимо от государства происхождения ПО.

Также замечу что президент не говорил ничего про НДС. И возникает вопрос какая из двух версий верная
1. Президент специально не договаривает и рассказывает только о прянике «забыв» рассказать про кнут
2. Президент реально захотел помочь айти отрасли но правительство это саботирует.

Ну 3-его варианта я не вижу. Как можно введением льгот слелать условия для отрасли намного хуже???»

Пандемия и зеленое развитие

Пандемия оставила целые страны в режиме экономической паузы, но, как бы ни парадоксально это звучало, есть и хорошая новость: распространение коронавируса уже положительно влияет на состояние окружающей среды. Мы хотели бы понять, насколько сегодня эта экологическая передышка будут долгосрочной и будет ли вообще долгосрочный эффект.

Борис Порфирьев,
директор Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук, академик РАН, член президиума ВЭО России

Действительно, та ситуация, которая вызвана последствиями коронавируса, привела к тому, что сильно замедлились темпы экономического роста, остановились производства, в том числе и производства, загрязняющие окружающую среду, действительно это привело к довольно существенным положительным изменениям в экологической обстановке. Концентрация диоксида азота, например, в Восточном Китае, сразу после Нового года резко снизилась. Та же картина и в Китае в целом.

Аналогичная картинка по Соединенным Штатам: очень серьезное снижение
загрязнения диоксидом азота, это четко просматривается (это один из сильных
загрязнителей, кстати, к тому же это — парниковый газ).

По Европе мы наблюдаем ту же картину. Что очень важно, мы взяли данные и по взвешенным частицам — это одни из самых опасных канцерогенов — снижение на десятки процентов. Город Нью-Дели в Индии считается едва ли не мировым чемпионом по загрязнению. Загрязнение сократилось на 27%, в Сеуле – на 54%. То есть мы четко видим снижение загрязнения воздуха, улучшение качества окружающей среды, что с одной стороны не может не радовать. Но здесь нужно все-таки иметь в виду три обстоятельства.

Первое. Продолжительность снижения такого загрязнения – и опасными, вредными веществами, и парниковыми газами – она ограничена. Эффект так называемой отдачи потом, при восстановлении промышленной экономической активности, может быть весьма силен. Приведу в пример кризис 2008–2009 года, когда выбросы снизились на 1,6%, но в последующие годы рост был кратно больше, на 6–7%.

Второе. Улучшение экологической ситуации такой ценой, когда по сути дела остановлена или очень серьезно заторможена экономика, контрпродуктивен — за счет падения жизненного уровня и качества жизни людей, а это сказывается не только на доходах и на качестве жизни, но это сказывается также и на здоровье, так что выигрыш такого рода – это скорее пиррова победа.
Кроме того, опыт 90-х годов в России показывает: мы тоже имели довольно приличное снижение абсолютных объемов выбросов и загрязняющих веществ, и парниковых газов. Но при этом наблюдался рост удельных выбросов, потому что фонды устаревали, не модернизировались, не менялись.
И, наконец, последнее обстоятельство, с этой же темой связанное – это противоречивость экологических последствий, связанных с коронавирусом.

Дело в том, что я говорил о снижении выбросов так называемых аэрозолей, в частности взвешенных частиц. Известно, что при сокращении выбросов аэрозолей увеличивается нагрев. Есть такие модельные расчеты, которые показывают, что если, например, концентрация аэрозолей вообще равна нулю, то это увеличивает нагрев на один градус Цельсия. То есть вопрос для глобального потепления остается.

И третье. Дело в том, что с коронавирусом, кроме прочего, связано падение цен на нефть. Стали дешевле производства пластиков, в том числе и пластиков для
медицины, которые используются и для средств защиты. Соответственно, это
создает риск увеличения пластиковых отходов. Конечно, тупика здесь никакого нет, идет работа над биоразлагаемыми пластиками, есть движение в сторону экономики замкнутого цикла, но в краткосрочном плане такие последствия могут быть.

Эксперты увидели «отскок от дна» в промышленности

Хотя по данным Росстата, глубина кризисного спада в июне практически не изменилась по сравнению с маем, и даже немного углубилась. (объем производства сократился на 1,0, по оценке ЦМАКП, в июне фиксируется явный «отскок от дна»: июнь к маю: +0,9%.

В целом, июнь оказался весьма похож на май: в большинстве пострадавших обрабатывающих производств шло восстановление. Но оно было малозаметно на фоне сохранения «провала» в добыче полезных ископаемых, нефтепереработке, металлургии и производстве стройматериалов. На эти отрасли приходится почти 2/3 добавленной стоимости промышленности.

Если рассматривать по отраслям:

сохранение на низком уровне, даже с незначительным «проседанием», объемов добычи нефти (июнь к маю: 98,6%) – как следствие сохранения ограничений в рамках ОПЕК+;

аналогичная ситуация и в добыче газа, где основной фактор – невысокий спрос в условиях избытка газа в газохранилищах после необычно теплого отопительного сезона 2019/2020;

продолжается слабое снижение в производстве пищевых продуктов (июнь к маю: -0,8%, к марту – -2,1%), впрочем, сам уровень выпуска выше того же периода прошлого года 105,6%; в основе нынешнего снижения – балансировка рынков после ажиотажного спроса «предкарантинной» паники и экономия потерявших доходы;

сохраняются низкие объемы производства нефтепродуктов (июнь к маю — 96,7%);

выросла химия, фармацевтика (аж 136,8% к прошлому году и 6,5% — июнь к маю);


растет автопром: июнь к маю +25,6%.

Джеймс Гэлбрейт: «Виноватые есть»

Джеймс К. Гэлбрейт, Техасский университет,
Албена Азманова, Кентский университет

Пандемия может быть представлена ​​как «стихийное бедствие». Однако глобальная депрессия является продуктом идеологии и влиятельных политических деятелей. Беспрецедентный экономический кризис обрушивается на Европу. Как заявила недавно президент Европейского центрального банка Кристина Лагард Европейскому парламенту, он является самым глубоким в мирное время.

В Соединенных Штатах Федеральный резервный банк сообщает о максимальном падении производства и занятости за последние 90 лет. Всемирный банк предупреждает, что мир находится на пороге самого глубокого спада с 1945 года – до 60 миллионов человек обнищали, причем многие из них – в уже бедных странах.

Лагард поспешила пояснить, что эта огромная человеческая трагедия, по ее мнению, «не является делом чьих-либо рук и в ней никто не виноват» — как будто медицинский кризис сам по себе может превратиться в кризис социальный. Однако данная катастрофа – результат воздействия идеологических и политических факторов.

Маски для лица

Наука теперь позволяет нам редактировать ДНК и обнаруживать гравитационные волны в кривизне пространства-времени. Тем не менее, весной 2020 года правительства богатых либеральных демократий на глобальном севере не смогли обеспечить население простейшими масками для лица, необходимыми врачам и медсестрам для спасения собственных жизней – и жизней других людей – от коронавируса. Кое-где в Тоскане пациентам старше 60 лет оказались недоступны необходимые им аппараты искусственной вентиляции легких.

В США тестирование было провалено, отложено и по-прежнему недоступно по требованию. Во Франции огромные запасы средств индивидуальной защиты, накопленные для эпидемии H1N1, распродавались, плохо хранились и пришли в
негодность.

В Соединенном Королевстве и Швеции власти сначала разрешили вирусу вырваться на свободу в стремлении получить «коллективный иммунитет», что обернулось тысячными жертвами. Это были не просто ошибки или простые случайности: это были политические решения. Они были следствием идеологии, отстроенной за десятилетия. Были грехи действия и грехи бездействия – если вспомнить концепции, разработанные Ханной Арендт, — и их результатом стала хрупкая экономическая конструкция, отмеченная нестабильностью и стоящая на пороге краха.

Грандиозный проект

Сначала были грехи действия. С конца 1970-х годов политические лидеры Запада
запустили грандиозный проект, который стал известен как неолиберальный капитализм.

Дерегулирование, децентрализация, приватизация, сбалансированные бюджеты и
нехватка денег были ключевыми элементами «Вашингтонского консенсуса», достигнутого национальными элитами и международными финансовыми институтами, особенно Международным валютным фондом.

Государственные услуги и программы социального обеспечения были сокращены, включая критически важные расходы на здравоохранение. Первоначально цель состояла в том, чтобы сломить профсоюзы и обуздать инфляцию, пусть и за счет основных производственных мощностей. К 1990-м годам эти цели были достигнуты, и высокий процент сменился новым кредитным бумом с упором сперва на высокие технологии, а затем, в основном, на недвижимость и ипотечное кредитование.

Тем временем производство переезжало в Азию, особенно в Китай, где его лелеяли и
защищали. Пузырь субстандартного ипотечного кредитования привел к Великому финансовому кризису 2007-09 гг. После этого во многих странах штурм государственной власти продолжался. Краткосрочные усилия по восстановлению сменились режимом строгой экономии во всей Европе, особенно в Италии, Испании, Франции и Греции, а также в Северной Америке.

Потенциал общественного здравоохранения получил еще один удар, в то время как
неолиберальная глобализация сделала еще один шаг вперед. Растущее неравенство было признаком широкого роста социального напряжения: безработица среди молодежи, психические расстройства, самоубийства и эпидемия злоупотребления опиоидами в США. Рост возобновился, но лишь на хрупкой основе увеличения частного и корпоративного долга.

Команда расформирована

Затем были многочисленные грехи бездействия. Например, в 2017 году Европейская
комиссия предложила инвестировать больше средств в вакцины через государственно-
частное партнерство под названием «Инициатива инновационных лекарств». Но
фармацевтические компании возражали, и предложение не прошло.

США, где сейчас заправляет Дональд Трамп, ликвидировали группу реагирования на
пандемии в Совете национальной безопасности и сократили финансирование Центров
по контролю за заболеваниями. По иронии судьбы, администрация США отозвала из
Китая американских ученых, которые выступали в качестве связующего звена с
китайскими Центрами по контролю за заболеваниями.

Лагард не сыграла никакой роли в развитии неолиберальной идеи. Она приобрела
известность уже после того, как неолибералы взяли под свой контроль бывшие социал-демократические страны Запада, а также страны Центральной Европы и Россию, где их последующее правление породило бедствия, до сих пор не имевшие аналогов нигде в мире. Она далеко не единственный человек в длинном списке виновных.

Но она была министром финансов Франции до Великого финансового кризиса и
управляющим директором МВФ в последующий период жестокой экономии. Будучи
функционером, преданным идеологии и на протяжении десятилетий замешанным в
политике, приведшей к катастрофе, она заслужила свое место в этом списке.

Взрывной рост онлайн не дает роста

Павел САМИЕВ, председатель комитета по финансовым рынкам «ОПОРы России», генеральный директор аналитического агентства «БизнесДром»

Во взрывном росте онлайн-сегментов прослеживаются две тенденции.

Первая – развитие абсолютно новых направлений, таких как телемедицина и дистанционное образование, которые не являются дублирующими альтернативами офлайн-услуг. Это новые рынки.

Вторая – замена канала предоставления услуг на дистанционный, как, например, в торговле. При определенных изменениях ситуации возможно возвращение к более привычному для потребителей формату офлайн.

В этом случае речь не идет о принципиально новых рынках, новых пользователях. Качественное развитие онлайн-составляющей традиционных бизнесов – это очень позитивный тренд. Но изменение структуры предоставления сервиса – это все-таки не про новый спрос, не про рост. Поэтому не стоит рассчитывать, что изменение канала предоставления услуги само по себе способно стимулировать рост, как отраслевой, так и экономики в целом.

Все о сегодняшнем рынке нефти

«К концу 2019 года назрели фундаментальные предпосылки для стагнации на рынке нефти»

Ольга Маликова, д.э.н., профессор кафедры государственного регулирования экономики Института государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС

Рынок нефти объективно переживает сложный период. К концу 2019-го стали проявляться долго созревавшие негативные для рынков углеводородов тенденции.

Основных вызовов — три. Первый – торможение темпов  роста мировой экономики, прежде всего китайской. Плюс, экономика Китая начала трансформироваться: если прежде она тяготела к индустриальной модели развития, то сейчас она становится высокотехнологичной, а следовательно, менее материалоемкой и энергоемкой. Схожие тенденции складываются и в других странах. Второй – европейские государства с начала прошлого десятилетия стали ориентироваться на формирование «зеленой», низкоуглеродной экономики и в рамках этой стратегии ускоренно развивают электрогенерацию на основе возобновляемых источников энергии, прежде всего солнца и ветра. Это заметно сказывается на потреблении энергии.

Наконец, третий вызов. Появление — в лице США — нового игрока в сфере добычи нефти и газа и расширение экспорта газа из этой страны. Американские компании быстро увеличивали объемы добычи углеводородов и к 2040 г., согласно прогнозам, США должны были войти в число крупнейших экспортеров газа и крупных экспортеров нефти.

Кроме того, страны, которые раньше обеспечивали основной спрос на нефть, подошли к той черте, когда уровень энергоэффективности позволяет стабилизировать потребление нефти, достичь «пика» ее потребления. И это в основном платежеспособные страны. Одновременно спрос на углеводороды растет за счет тех государств, которые либо не являются платежеспособными, либо сами обладают запасами газа и нефти, и растущий спрос, по крайней мере, частично, могут удовлетворять за счет собственных источников сырья.

Таким образом, к концу 2019 года назрели фундаментальные предпосылки для стагнации на рынке нефти. Скорее всего, если бы не случилась эпидемия коронавируса, происходила бы постепенная коррекция рынка, удешевление углеводородов протекало бы довольно вяло, и экономика, и добывающий комплекс имели бы возможность перестраиваться под новый ритм постепенно.

Однако эпидемия запустила механизм очень резкого снижения спроса и обвального падения цен на нефть и на природный газ. Covid-2019 буквально обрушил рынок.

Для нормализации ситуации на рынке нефти было предпринято несколько попыток добиться соглашения в рамках ОПЕК+. Но первое в текущем году соглашение по сокращению объемов поставок в целях сдерживания падения цена на нефть не увенчалось успехом, и это в определенной степени было закономерно. В марте Россия не присоединилась к этому соглашению по одной веской причине. В рамках договоренностей участники ОПЕК+ должны были сокращать объемы добычи и экспорта нефти для стабилизации цен на приемлемом уровне. Однако одновременно такие действия приводили к высвобождению определенной доли рынка. И на эту долю рынка были нацелены США. Получалось, что основной выигрыш от договоренностей ОПЕК+ получали американские компании. Россия на такую «ротацию» была не согласна.

Но дальше события развивались по негативному сценарию, и  надежды на то, что эпидемия закончится довольно быстро и рынок стабилизируется также сравнительно быстро, не оправдались. И в этих условиях соглашение в рамках ОПЕК+ было неизбежно, и оно было достигнуто в апреле.

Что нас ожидает? Ситуация довольно противоречивая. Долгосрочные тенденции складываются не в пользу стран — традиционных экспортеров углеводородов. Прежде всего, курс европейский стран на формирование «зеленой» экономики устойчив, что означает стагнацию потребления нефти. Отдельный вопрос – это развитие транспортного сектора. Если будет успешно происходить переход на электромобили или автомобили с гибридными моторами, это может создать дополнительный  стимул для сокращения потребления нефти.

Правда, есть и предпосылки для балансировки ситуации на рынки нефти. Они взаимосвязаны. Первая — низкие цены на нефть, наряду с соглашением ОПЕК+, выводят из хозяйственной эксплуатации объекты с высокой себестоимостью добычи. И вторая, теснейшим образом с ней связанная: себестоимость добычи сланцевой нефти в последние полтора года в США практически перестала снижаться, большое число объектов, особенно на сложных месторождениях, оказываются за гранью рентабельности. Дальнейший рост добычи на таких участках становится проблематичным.

Таким образом, на фоне стабилизации, а может, даже и сокращения добычи мы будем наблюдать процесс своего рода расчистки, при котором компании, имеющие высокие издержки, вынуждены будут уходить с рынка.

Но кроме объективных тенденций, в сложившейся непростой ситуации большую роль играет и политический фактор. Значительная часть нефти добывается в странах, которые находятся под американскими санкциями – это Иран, Венесуэла и Россия. И мы видим попытки расчистить за счет названных стран рынок для своих добывающих компаний, в том числе политическими методами, что, безусловно, искажает механизмы свободной конкуренции.

Формирование долгосрочной тенденции к снижению цен на углеводороды вновь ставит на первый план вопрос о диверсификации структуры российской экономики, создании развитого обрабатывающего сектора. Реализация промышленной политики, направленной на развитие производств, технологически связанных с нефтегазодобычей, позволит монетизировать естественные конкурентные преимущества. Развитие энергетического машиностроения, в свою очередь необходимо для обеспечения эффективной и бесперебойной работы ТЭК. Пищевая и легкая промышленность необходимы для создания в регионах новых рабочих мест, повышения уровня жизни граждан. Сбалансированный рост в различных видах деятельности способен минимизировать экономические риски в условиях усложнения внешнеэкономической конъюнктуры.

Сергей Бодрунов: «Текущий кризис серьезнее, чем во времена «испанки»

Эксперт РАН, президент Вольного экономического общества России, директор Института нового индустриального развития (ИНИР) им. С.Ю.Витте Сергей Дмитриевич Бодрунов

— Та экономическая модель, которая сегодня существует в мире, основана на рынке, частной собственности и на прибыли как главном результате   деятельности. То есть, целевая ее функция – не удовлетворение потребностей людей, в чем они действительно нуждаются, а в извлечении прибыли – любыми способами и любой ценой. В том числе – и через удовлетворение человеческих потребностей, но лишь частично. Отсюда – навязывание людям так называемых симулятивных, фейковых потребностей, удовлетворение которых чаще проще и, с точки зрения капитала, эффективнее. Капитал переливается в такие сферы, снижаются инвестиции в сектор реального производства. Таким образом, все более значительная часть продукта экономической деятельности, производство которого требует, тем не менее, реальных ресурсов, становится симулятивной. Эта модель – чем дальше, тем больше – утрачивает способность справляться не только с циклическим характером развития экономики, но и целым рядом присущих ей принципиальных и глубоких внутренних противоречий. С одной стороны, речь идет о максимизации прибыли. С другой стороны, прибыль получается за счет удовлетворения потребностей людей. Но при этом решение задачи максимизации прибыли приводит к тому, что потребности людей удовлетворяются в той степени, в которой их можно удовлетворить со снятием максимально возможной прибыли. Это значит, что чем дальше, тем больше происходит нарастание реального социального неравенства, расслоение общества. То есть, та часть, которая должна платить (а это – основная страта населения), постоянно платит, но меньше и меньше. А та часть, которая получает финансовый результат экономической деятельности, концентрирует всё больший доход, становится более элитарной и замкнутой. Этот процесс сегодня мы видим в мире вполне отчетливо.

         В целом эта ситуация наблюдалась всегда с момента, как утвердилась нынешняя экономическая модель. Но на отдельных этапах проблема в той или иной мере смягчалась за счет научно-технического прогресса, который временами сдвигал экономическую компоненту в сторону лучшего, в большей степени удовлетворения реальных потребности людей, чем ранее. И таким образом в моменты перехода в новый технологический уклад возникали возможности для смягчения этих противоречий. Однако сегодняшний переходный этап к новому, шестому технологическому укладу принципиально отличается от предыдущих и характерен тем, что нынешнее состояние научно-технического прогресса, учитывая специфику его технологий, не позволяет решить эту проблему в рамках такой модели. Казалось бы, достижения современного НТП уже таковы, что позволяют, скажем условно, более-менее накормить, одеть, обогреть и создать приемлемые условия жизни везде в мире. Но реальность – другая. Наоборот, НТП, ускоряющийся «с ускорением», используется глобальным капиталом в рамках такой модели как инструмент (весьма дорогостоящий и недоступный большинству!) для достижения своих сущностных целей. На практике – для все более ускоренного выкачивания средств из секторов, удовлетворяющих реальные потребности, на финансовые, посреднические и т.п. рынки. И обеднения, на самом деле, слоев населения, не имеющих широкого доступа к капиталу и ресурсам. К расслоению общества. К обнищанию все больших его страт.  То есть, та модель, которая сегодня функционирует, сейчас приводит не к смягчению, а к обострению главных противоречий и ведет в тупик. Более бедные становятся еще беднее, а богатые все больше богатеют. Рано или поздно это приведет либо к социальному взрыву, либо к исчерпанию самой модели. Сейчас именно такая ситуация, поэтому нынешнюю модель необходимо трансформировать, что позволило бы изменить соотношение и принципиальные подходы к реализации удовлетворения потребностей людей.

    Последние постоянно усиливающиеся кризисы отличаются от тех, которые происходили на первоначальных стадиях развития капитализма. Это – не кризисы перепроизводства, в их основе – другая проблема.

1...979899...181Страница 98 из 181
© Журнал "Вольная экономика", Общероссийская общественная организация "Вольное экономическое общество России"