Дмитрий Белоусов,
руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов «Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования»
В России в конце 2019 года ситуация локально ухудшилась, но это не опровергает в целом тенденцию к медленному ускорению экономического роста. В прошлом году мы получили 1,2%, в этом – порядка 1,8%. Основным драйвером является потребление домохозяйств. При этом из-за «ОПЕК+» у нас экспорт уже не сможет разгонять экономику России. Учитывая, что по потреблению домохозяйств мы тоже вышли на определённое ограничение, связанное с закредитованностью, задача — снижение бедности и дополнительное стимулирование потребления наиболее бедных хозяйств, которое не будет сопровождаться, возможно, ростом импорта. С другой стороны, конечно, основной ресурс – это рост инвестиций в основной капитал.
Дальше ситуация будет зависеть от того, насколько нам удастся остаться на траектории снижения процентных ставок и насколько эффективными как драйверы роста окажутся нацпроекты. Сам по себе рост государственных инвестиций – дело хорошее, но вопрос – насколько они будут подхвачены частным сектором.
По нашим оценкам, 2020 год, скорее всего, пройдёт нормально. Зоной ужаса является Китай, который одновременно создаёт спрос для огромной части мировой экономики, обеспечивает потребление другой огромной части, и имеет под 300% ВВП долговой нагрузки. Это результат разрушения той системы глобальных дисбалансов, которая произошла после выхода из предыдущего большого кризиса, когда Китай начал выстраивать модель самофинансирования роста не за счёт заёмных, а за счёт собственных ресурсов, а Штаты — вести индустриализацию, это привело к быстрому накоплению долгов.
В 2020 году мы неприятностей не видим, и опережающий индикатор мирового кризиса этого не показывает. Но он некоторое время назад начал медленно, но верно расти.
Обычно это значит, что зона неприятностей – 2021 – 2022 год. Я не очень понимаю, как мы можем выйти из накопленных финансовых проблем без кризиса. Дай бог чтобы кризис был циклическим, который просто срежет долги и немножко пороняет рынки, а не структурным, без перебалансировки мирового хозяйства.
Соответственно, в случае короткого кризиса, это будет где-то 2021 – 2022 год и продолжится, как всегда, 18 месяцев плюс-минус 3.
У нас в силу обстоятельств, в силу экономической политики, в силу устройства внешних рынков торговый баланс, экономический рост, прибыль и кредитование сосредоточены в ТЭК. Такая ситуация нам больше 1,5%, что называется, при хорошей погоде не даст. Мы находимся в ситуации Советской России 20-х годов, где самая важная отрасль хозяйства – сельская, но быть локомотивом она не может.
Наибольший потенциал развития, видимо, связан с машиностроением, потому что из стран, имеющих развитую промышленность, развитое машиностроение, мы являемся самой не экспортирующей страной мира. При этом мы являемся одной из стран с самой слабой системой поддержки экспорта. У нас доля долларов, приходящихся на единицу несырьевого и невоенного экспорта, тоже ниже всех. Так что первый сильно недооцененный товар, недооцененная группа – машиностроение и то, что около него.
Судя по всему, есть запасы в металлургии и в химии – в основном дополняющая продукция. Есть исследования, и мы в Центре этим активно занимались, что в мире есть практика: если страна активно экспортирует самолёты, то она обычно вывозит комплектующие и алюминиевый лист. А если экспортирует автомобили, то это опять-таки — запчасти и тонкий прокат. Вот мы такой жизнью не живём. Мы если вывозим, то легирующую продукцию.
Вторая зона – это экспорт в средне- и низкотехнологичных сферах. Там запас есть. И третье – это создание новых рынков. Если говорить о стратегии, это не произойдет в 2020 – 2021 годах. То, о чем я говорю – это 3 – 5 лет.
Если говорить о горизонте в 10 – 15 лет, то в мире, по-видимому, будет скачок развития новых рынков. Это рынки, связанные с сетевым производством, беспилотным транспортом и т. д. На этих рынках сейчас никого нет или почти никого нет. Нам Китай показал, как на рынок, заставленный другими производителями, где, в общем-то, не протиснуться, они протискивались раз за разом: и с «Huawei», и с грузовиками, и с железнодорожным подвижным составом.
Мы оказываемся в ситуации, когда в мире возникают трёх – четырёхтриллионные новые рынки (по оценкам «Boston Consulting Group»), на которых нет сильных игроков, есть только «заявы». Если мы туда влезем с 3 – 5 – 7%, это уже десятки миллиардов экспорта. Я не говорю, что мы все захватим и что на наших грузовых беспилотниках будет ездить весь мир. Но 5% мирового рынка — можем.
