Основной экономикой, которая воздействует на весь регион СНГ, со счетной стороны является российская, крупнейшая в регионе: как ведет себя Россия, так примерно ведет себя и СНГ, естественно, в силу размера. Крупнейшим системным фактором является СВО и весь набор причин и следствий и санкций, которые на эту ситуацию наложились. С одной стороны, в докладе отмечается, что российская экономика неожиданно хорошо адаптировалась к новой сложившейся ситуации. Эксперты ООН оценивали рост менее, чем в 3%, а сейчас уже есть официальные сообщения о том, что это 3,5% и, возможно, даже 4%. Пока не очень понятно, как получилось 4, поскольку у нас нет статистических данных, но, в общем, в оценках мы действительно выходили на чуть менее 3,5 с натуральным счетом.
Относительно России в докладе отмечено, что удалось выстроить новые логистические цепочки, адаптироваться к введенным санкциям в части углеводородов, в том числе за счет танкерного флота, который не подпадает под систему страховок, удалось создать новые производственные цепочки и так далее. Соответственно, российская экономика в целом потянула за собой восстановление всех основных экономик региона, за исключением Молдавии. Конечно, особый разговор по Украине, о ней отдельно будем говорить.
Существенным моментом стало то, что для более слабых экономик СНГ продолжается положительное влияние со стороны денежных переводов из России, и был положительный момент от релокаций, потому что релоканты – это и человеческий капитал, и деньги, которые они с собой вывозят, и бизнес, который они там создают, хотя конкретный масштаб этого эффекта не отмечен. Авторы доклада обращают внимание и на успехи в сельском хозяйстве.
Авторы доклада отмечают в России не только влияние военных расходов, но и эффект повышения оплаты труда на потребление и потеки, благодаря субсидированию которой удалось поддержать активное строительство. Авторы доклада говорят о том, что этот бюджетный стимул так или иначе исчерпывается. Уже во втором полугодии мы столкнулись с ситуацией, когда ужесточение денежно-кредитной политики показало, что возможности бюджетного стимула и в части ипотеки, и в части оборонки не ограничены, поэтому ООН ожидает замедления экономического роста в России.
В соседних странах, повторюсь, экономика идет в целом за российской, за исключением Молдовы, где второй год экономического спада. На Украине рост отмечен в диапазоне 4,5 и 5%, но после падения на треть в предшествующем году это не восстановление, а болтание на дне. С одной стороны, удалось восстановить часть энергетической инфраструктуры, с другой стороны, идет просадка в промышленности и сельском хозяйстве, проблемы c финансовой стабильностью, которая поддерживается исключительно за счет притока внешних финансовых ресурсов, причем поддержка финансовой системы Украины осуществляется не за счет грантов, а за счет кредитов в значительной мере, которые когда-то придется возвращать, и не вполне понятно, как.
Рост затронул почти всех. В числе чемпионов отдельно выделяется Беларусь, которой удалось успешно воспользоваться кооперацией с Россией, отмечается успех государств Центральной Азии, но также второй год, хоть и небольшого, но спада в Молдавии в промышленности, и в селе. Я подозреваю, что это отчасти результат газового спора, но тут вопрос сложный.
Проблема инфляции. В целом она замедлилась, но в России в меньшей степени, в результате дестабилизации обменного курса, с точки зрения позиции ООН это связано с фундаментальными факторами, в том числе с санкциями. С нашей точки зрения, это связано с чрезмерно ранней отменой ограничений по продаже экспортной выручки. Когда рубль начал укрепляться в конце 2022 года, мы начали быстро и избыточно регулировать эту сферу, в результате получили ослабление, на которое смогли отреагировать слишком поздно. Как бы то ни было, мы получили прибавку к инфляции. На начало января инфляция составила где-то 7,4%, цель ЦБ – 4%. Это, соответственно, означало ведение достаточно жесткой денежно-кредитной политики, но, на мой взгляд, избыточно жесткой. Ситуация у нас отчасти имеет структурный характер, отчасти связана с факторами, которые уже удалось преодолеть, стабильности валютного рынка. В целом же идет смягчение денежно-кредитной политики, связанное с общим торможением инфляции.
Смягчение денежно-кредитной политики – это в значительной мере вопрос дальнейшего снижения инфляции. И в России он стоит особенно остро, потому что мы довольно сильно выбиваемся из общей картины своей жесткостью. Соответственно, обменный курс рубля отделился от курса других валют, поскольку в остальных странах в целом ситуация была намного более стабильная, у нас – довольно драматичная. Возник этот зигзаг после сильного укрепления, и мы его, на мой взгляд, слишком резко отпустили, сняв ограничения. Ситуация остается жесткой. Коллеги предполагают рост порядка 1,2 или 1,3%. Мы полагаем, что рост будет более высокий. Но в любом случае следствием фундаментальных причин (загрузка мощностей, использование рабочей силы, конъюнктура слишком жесткой денежно-кредитной политики) является более или менее существенное замедление роста в текущем году. Но то, что в зависимости от динамики инвестиций возможен выход на более высокую траекторию, ООН не видит.
В целом можно ожидать, что в зоне СНГ начнется слабо поступательное оживление. В юго-восточной Европе довольно тяжелая ситуация, за исключением туристических стран (Албании и Черногории). Ситуация там ближе к развивающимся странам. Тем, кому удалось сорвать низко висящие плоды, такие как восстановившиеся туристические потоки, тем, кто зависит от стагнирующих партнеров, а там самый важный торговый и финансовый партнер Германия, затормаживаются. ООН предлагает этим странам проведение реформ, направленных на активизацию инвестиционной деятельности. Соответственно, можно ожидать, что в южной Европе в 2024 году начнется некоторое ускорение роста, основанное в том числе на помощи со стороны ООН.
Теперь мы выйдем за пределы доклада ООН. У нас периодом интенсивного роста было в большей мере первое полугодие, уже в третьем квартале рост, похоже, начал тормозиться. Пока не подведены окончательные итоги года, у нас нет четвертого квартала. Возможно, мы что-то не знаем о крупных изменениях в конце четвертого квартала, которые могли поменять экономическую динамику. Возможно, речь также идет об статистическом учете четырех новых регионов, уже год прошел с их вхождения в состав России. Если смотреть по ноябрю и по той статистике, которая есть, то у нас ощутимо начала замедляться экономическая динамика, в том числе под воздействием процентной политики. Хорошо видно, что у нас инвестиции росли, но предложение инвестиционных товаров, в первую очередь оборудования и так далее, для строительства, начало довольно четко замедляться. У нас росли стратегические расходы, но в значительной мере за счет продаж непродовольственных товаров, где действовал кризисный механизм: покупай сегодня, потому что завтра ставка по стратегическим кредитам будет выше.
В этой связи мы полагаем, что при умеренно консервативных, довольно мягких условиях мы ожидаем роста ВВП в ближайшем году где-то примерно на 1,6–1,8% с последующим выходом на траекторию где-то порядка 2–2,5%, если нам удастся запустить инвестиционный механизм.
Ключевые вопросы – снять ограничения со стороны труда, техническое перевооружение, благо поставки товаров из Китая идут активно. Стратегический фактор уже исчерпывается. Механизм, который работал в этом году, связанный в том числе с довольно интенсивным ростом заработных плат, вряд ли сможет дальше работать в той же мере. Если нам удастся обеспечить опережающую динамику инвестиций, мы получим экономический рост в 2025–2026 году порядка 2–2,5%.
В этом году, учитывая, что в начале января мы имеем где-то 7,4% инфляцию, мы вряд ли сможем получить инфляцию меньше 4,5–5%, но на горизонте 2025–2026 года мы, скорее всего, выйдем на 4%, может быть, с небольшим плюсом.
