Михаил Ершов,
член Президиума ВЭО России, главный директор по финансовым исследованиям Института энергетики и финансов
Инфляция сейчас достигла 40-летних максимумов, замедление в странах существенно больше, чем ожидалось. В этой новой ситуации возникает проблема, и нам от нее никуда не деться и в будущем — как нам одновременно стимулировать и экономический рост, и придавливать инфляцию. Центральные банки ставят рекорды роста ставок, но те же МВФ и ЮНКТАД в недалеком-недалеком прошлом писали, что сохранение именно мягкой денежно-кредитной и фискальной политики остается ключевым фактором для восстановления экономик. Сейчас имеем дело с ситуацией, когда политика уже становится далеко не мягкой и в сфере ДКП, и в сфере бюджетов, и как тогда в этой ситуации решать проблему восстановления роста экономик?
Мы сейчас входим в полосу, где государство будет играть все более и более фундаментальную роль в рыночных экономиках, возобновляется тематика частно-государственного партнёрства, где государство является центральным звеном, к которому будет подтягиваться и бизнес. И, видимо, в такой системе взаимоотношений бизнеса и государства нам в ближайшие годы так или иначе надо быть готовыми функционировать.
Еще одна тема — неравенство. Она важна не только с точки зрения экономического роста и экономического благополучия, но и с точки зрения социальных и проблем и много чего. Поэтому о ней уже говорится не первый год в мировом экспертном сообществе. Но опять напомню: в предыдущий период пандемии и после пандемии меры поддержки экономик усилили неравенство, потому что влитые деньги пошли на фондовые рынки, фондовые рынки стали резко расти, держателями акций были более богатые семьи, соответственно они стали более богатыми, а бедные стали более бедными, разрыв увеличился. Мягкая политика усилила неравенство.
ЮНКТАД пишет в докладе, что ужесточение политики будет негативно влиять на самые уязвимые слои общества и, соответственно, вновь способствовать росту неравенства.
Получается порочный круг: мягкая политика, как недавний пример показал, неравенство усиливает, и жесткая политика, которая начинается сейчас, неравенство будет усиливать. А тогда где решение проблемы, коль скоро ни мягкая, ни жесткая политика проблему неравенства не решают? Это фундаментальный, серьезный, системный вопрос, который, конечно, нам всем, экспертам, и регуляторам, и бизнесу многие-многие годы, вероятно, придется решать. Здесь должен быть тщательный отбор механизмов, очень выверенный, который позволил бы в экономических подходах очень селективно, точечно найти разумный баланс, чтобы и проблемы роста решить, с одной стороны, и проблему неравенства не обострить.
Сохраняется и даже усугубляется выше, чем во время пандемии, напряженность в сфере цепочек поставок. Геоэкономическая фрагментация является важным риском для их восстановления. То есть сейчас нарушившиеся из-за пандемии цепочки трудно будет восстанавливать. Более того, они, скорее всего, будут иметь другой характер.
Геополитическая и геоэкономическая фрагментация, которые все более и более отчетливо начинают проявляться, конечно, будут сильно мешать всем этим эффективным взаимодействиям между странами и между подходами, методами, политикой и так далее. И поэтому дискуссия экономистов во всем мире в этой сложной ситуации позволит хоть как-то нащупать какие-то вот такие прорывные, может быть, прорывные без каких-то чрезмерных эмоций, а, скорее, по результату, решений, которые можно было бы всё-таки предъявить сообществу, предъявить миру для того, чтобы ситуацию как-то восстановить и сделать устойчивой. Потому что иначе я боюсь, что мир может действительно войти в очень сложную полосу, мировая экономика и многие страны – в очень сложную полосу таких вот рецессий, плюс геополитические стрессы, плюс геоэкономическая неопределённость, будет что-то такое ни то ни сё, и всем будет плохо, и никто не будет знать, как эту проблему решить. Поэтому надо быть готовым к нестандартным мерам, которые бы нам и всем могли помочь. И поэтому вот такие решения, как сейчас… Спасибо.
