Юрий Горлин,
Заместитель директора Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС
Возникает вопрос: как много людей будет добровольно пользоваться предлагаемым инструментом накоплений. У подавляющего большинства российских работников доходы не таковы, чтобы они могли на протяжении десятилетий отчислять на будущую пенсию что-то значимое, хотя бы те же 6%. А узкую прослойку высокооплачиваемых работников те результаты, которые пока что демонстрировали НПФ, вряд ли воодушевят нести туда деньги. Если брать период с 2005 года, когда НПФ начали активно работать, средняя доходность накоплений, отражавшаяся на счетах граждан, по моим расчетам, составила 5-6% при среднегодовой инфляция за тот же период – 8-9%. Депозиты в крупных российских банках – инструменты более понятные и простые – приносили доходность примерно на уровне инфляции. При этом они обладают большей ликвидностью: деньги можно получить в любой момент, пусть с некоторой потерей процентов. Предпосылки, что в будущем НПФ смогут обеспечивать доходность, большую, чем другие инструменты с сопоставимым риском и ликвидностью, в настоящее время не очевидны.
Низкую склонность россиян к участию в пенсионных накоплениях подтверждают два состоявшихся «натурных эксперимента».
Первый – это программа софинансирования пенсионных накоплений, действовавшая с 2009 года. По всем признакам она была крайне выгодна: на каждую тысячу, которую вносил человек, государство вносило свою тысячу. Доходность 100%. Так вот, в этой программе номинально – кто внес хоть копейку — участвовало около 2,5 миллионов человек. Но средняя сумма взносов, которую за все годы внесли сами участники, составляет около 20 тысяч рублей в расчете на одного человека. Если поделить эту сумму на ожидаемый период получения пенсии, сейчас это 252 месяца, то получается менее 80 рублей в месяц. Нельзя сказать, что это существенная прибавка. То есть, люди в значимом масштабе не продемонстрировали желание отдавать свои деньги на пенсионные накопления даже при реально выгодных условиях.
Второй эксперимент – негосударственное пенсионное обеспечение (НПО), участниками которого являются, в основном, работники крупнейших российских компаний. Платежи в НПФ делают либо только работодатели, либо работники, но при софинансировании со стороны компании. Инициатива людей вне корпоративных программ, когда бы они добровольно заключали договоры с НПФ, как оформляют депозит в банке, измеряется, максимум, десятками тысяч на всю страну (если брать в расчет тех, кто делает отчисления на постоянной основе).
Анонсированные «пряники» ГПП, по мнению авторов, позволяющие сделать продукт привлекательным, – налоговые льготы для работников и их работодателей, право собственности на пенсионные накопления, возможность досрочного востребования накоплений в кризисных жизненных ситуациях и государственные гарантии сохранности накоплений – присущи и действующим продуктам пенсионных накоплений, не пользующихся особым спросом.
Так, предусмотрены налоговые льготы участникам НПО: на каждую вложенную в рамках НПО тысячу рублей предоставляется налоговый вычет по НДФЛ, возвращающий человеку 130 рублей. Максимальная сумма вычета 120 тысяч рублей в год. То есть и сегодня можно отчислять до 10 тыс. рублей ежемесячно и получать в полной мере возврат НДФЛ. Но отвлечение на пенсионные накопления десяти тысяч рублей могут себе позволить не более 5% работников, имеющих зарплату более 100 тыс. рублей. Соответственно, не действующие нормы налоговых льгот являются узким местом для участия в НПО.
«Пряник» в виде права собственности на пенсионные накопления – в определенной мере лукавство. Проведем аналогию с банковским депозитом. Если у кого-то есть представление, что деньги, которые он отдал в банк, остаются его собственностью, то это иллюзия. В понятийном смысле – да, они его, но в юридическом – нет. Собственностью является право требования этих средств у банка. Так и здесь: собственностью будет право на получение накопительной пенсии после достижения определенного возраста. И больше ничего.
Вывод неоптимистичен. Хорошо, что отказались от идеи обязательности участия работников в формировании пенсионных накоплений в условиях некомфортной для этого экономической ситуации и институциональной среды. В остальном, к сожалению, вместо реалистичных предложений, направленных на обеспечение роста пенсий, предлагается «пенсионный продукт», как зачастую под видом сыра – сырный продукт.
